Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

– Приступить к разгрузке, – рыкнул капитан Мартинес, указывая на зависший над забетонированной площадкой тяжелый геликоптер. – Живее! У нас мало времени!

Под днищем винтокрылых машин, способных без проблем доставить девять тонн груза за пятьсот миль, были прицеплены поддоны с бочками и ящиками, и моряки, встречавшие вертолеты, торопливо принялись освобождать их от груза, отцепляя сети и тросы. Порции доставленного с десантных кораблей топлива предстояло спустя считанные минуты исчезнуть в опустевших наполовину баках, снаряды и набитые патронами ленты тоже разделят поровну между бронетранспортерами,

и рота, не задерживаясь, сорвется с места, растворяясь в степи. Враг был все ближе, неосторожно подставив морским пехотинцам беззащитный бок своего бронированного клина, и Энрике Мартинес намеревался как можно быстрее впиться в него.

– Раненых грузите в вертолет, – приказал командир роты, пробегая мимо санитаров, по самые глаза забрызганных чужой кровью. – Пленных тоже. Выступаем через тридцать минут!

– Сэр! Есть, сэр!

Широкая дверь в борту "Супер Стэльена" распахнулась, и крепкие руки пилотов бережно приняли носилки, поданные с земли морпехами. Раненых, одного за другим, втащили внутрь, чтобы через полтора часа доставить прямиком в санчасть универсального десантного корабля "Уосп", едва ли уступавшую лучшим гражданским госпиталям.

Следом за ранеными на летное поле вытолкнули нескольких человек в грязном камуфляже, повисшем живописными лохмотьями. Пленные русские солдаты, со всех сторон окруженные настороженными морпехами, покорно забрались в вертолет, безропотно выполняя любой приказ. Их воля была окончательно подавлена, так что штабным офицерам все на том же "Уоспе" не придется прилагать много усилий, чтобы вести допрос. В прочем, Энрике Мартинес сомневался, что эти вояки из заштатного гарнизона смогут сообщить что-то ценное.

– Готово, сэр, – доложил сержант Коул. – Раненые на борту, пленные тоже. Машины заправлены, боекомплект пополнен. Мы готовы продолжать движение, сэр!

– Превосходно, сержант! Выступаем немедленно. Курс тот же. Держать предельную скорость!

Дюжина дизельных двигателей взревела хором, и бронемашины сорвались с летного поля русского аэродрома, оставляя позади себя только трупы и руины. Вертолеты тем временем взмыли в небо, разворачиваясь на запад и исчезая на горизонте, но только для того, чтобы несколько часов спустя появиться вновь, уже в другом месте, там, где окажется стремительно наступавшая рота. Капитан Энрике Мартинес был уверен, что противник так и не догадается о появлении морской пехоты, до той самой секунды, когда заговорят их орудия, сметая русских шквалом свинца. Но в этом он заблуждался.

Они не останавливались больше, чем на несколько минут, только для того, чтобы залить в жадно распахнутые горловины топливных баков еще горючего да хотя бы чуть-чуть остудить работавшие на пределе возможностей моторы. Они – это передвижной штаб военного округа, несколько автомобилей и бронемашин, на которые теперь замыкались нити управления всеми еще сохранившими боеспособность подразделениями. Таковых, в прочем, осталось ничтожно мало, и большая часть их никак не могла связаться с командованием – сменявшие друг друга в небе над кавказским хребтом вражеские самолеты-постановщики помех "забивали" целые диапазоны, заставляя злых радистов раздраженно материться, тщетно терзая панели настройки. И все же опутавшая эфир завеса, хотя и плотная, не

была сплошной, и одна из передач, обращенная буквально в пустоту, чудом достигла адресата.

– Товарищ командующий, – выслушав перемежаемое треском помех сообщение, оператор мобильного пункта связи "Артек-1-КВ" обернулся к сидевшему рядом, буквально плечом к плечу с ним, в фургоне радиостанции, командующему Северо-Кавказским военным округом. – Товарищ командующий, принята радиограмма с одно из вспомогательных аэродромов, расположенного западнее Ставрополя. Оттуда докладывают, что вступили в бой с американской моторизованной пехотой.

– Западнее Ставрополя? – переспросил Юрий Логинов. – Точнее, капитан, точнее!

– Вот, – командир радиостанции указал на карту. – Квадрат девять-тридцать четыре, товарищ генерал армии!

– Уточните обстановку! Что за пехота, какая численность?

Указанный капитаном район находился в глубоком тылу, взяться там противнику было попросту неоткуда, и, зная, каков технический уровень врага, Логинов тотчас заподозрил радиоигру, имеющую целью ввести в заблуждение его лично и все войска, заставив ждать удара оттуда, откуда его не может быть в принципе.

– Невозможно, товарищ командующий, – пожал плечами капитан. – Связь прервалась, на наши запросы аэродром не отвечает. Возможно, помехи…

– Возможно, – кивнул задумавшийся генерал. – Возможно.

Что бы ни происходило там, в степях близ Ставрополя, это требовало немедленного решения. Да, скорее всего, это дезинформация, возможно, ошибка радиста, неверно принявшего координаты, но все же оставалась вероятность того, что сведения верные, а это в корне могло изменить ситуацию, причем отнюдь не в лучшую сторону.

– Кажется, янки хотят нанести фланговый удар, – беседуя сам с собой, задумчиво, но с напряжением в голосе, произнес генерал Логинов, обратив взгляд к карте. – А, может, они хотят ударить и по нашим тылам. Черт возьми, если все это – правда, дело оборачивается скверно. – И уже радисту, терпеливо слушавшему рассуждения командующего: – Связь со штабом Двадцать первой дивизии! Немедленно!

Командующий военным округом оказался в непростом положении. От всего округа осталось, по сути, одно название, бледная тень былой мощи. Разрозненные, лишенные связи подразделения метались по степи, действуя на свой страх и риск, без поддержки, не зная точно, что творится у них на флангах и в тылу, не зная, что ждет впереди – пустота или позиции заранее подготовившегося к обороне противника. И все же связь, хоть и не без проблем, но работала – врагу не удалось заглушить абсолютно все, а потому нити радиоканалов, непрочные, готовые оборваться в любой миг, связывали штаб округа с командирами хотя бы некоторых подразделений, еще сохранивших боеспособность.

Генерал Артемьев, как и его начальник, запретил делать остановки продолжительностью более пяти минут. Командующий Двадцать первой гвардейской мотострелковой дивизией понимал, что противник, обладая господство в воздухе, наверняка прослушивает эфир и готов навести авиацию на любой работающий передатчик. А потому выживать можно было, лишь постоянно меняя позицию, постоянно находясь в движении, стремясь нагнать ушедшие вперед батальоны, несмотря ни на что, продолжавшие самоубийственное контрнаступление.