Вечер потрясения

Завадский Андрей Сергеевич

Боеприпасы весом всего триста двадцать пять килограммов несли энергию трехсот сорока тысяч тонн толуола, сжатую в плутониевом шаре, и трудно было представить те разрушения, которые они способны были произвести, обрушившись на головы врага. В прочем, мощность этих бомб, как оружия по настоящему высокотехнологичного, была регулируемой, и сейчас оказалась установлена на минимум – каждая из дюжины В-61 был равна "всего лишь" десяти тысячам тонн мощной взрывчатки, достаточно, чтобы уничтожить несколько кварталов, но маловато, если потребуется стереть с лица земли целый город.

Относящиеся к "пушечному"

типу бомбы В-61 были устроены, в принципе, просто, как и должно действительно мощному оружию. Плутониевый шар был разделен на две половины, закрепленные в противоположных концах узкой трубы. Сработает детонатор – и заряды обычной взрывчатки толкнут эти половинки навстречу друг другу, вновь превращая в единое целое, создавая такую нагрузку, когда структуры сталкивающихся атомов начнут разрушаться, порождая цепную реакцию. И тогда над русской степью вспыхнет разом несколько новых солнц.

Из защищенного хранилища, стены которого, прошитые стальной арматурой, были способны сами выдержать близкий ядерный взрыв средней мощности, извлекли ровно дюжину бомб, погрузив каждую на отдельную тележку, и теперь требовалось не больше пятнадцати минут, чтобы прицепить боеприпасы на внешнюю подвеску истребителей F-15E "Страйк Игл". Экипажи самолетов, назначенных на роль ангелов Апокалипсиса, нервно курили неподалеку, с тревогой, с суеверным ужасом поглядывая на заостренные корпуса авиабомб, равных которым бывалые летчики не сбрасывали за всю свою насыщенную жизнь.

– Проверка завершена, – звучали отовсюду доклады техников прямо на летном поле проводивших тестирование ядерных зарядов, переходя от одного к другому, подсоединяя провода, колдуя над консолями переносных компьютеров, а затем продолжая свое размеренное, деловитое движение. – Взрыватель установлен. Все готово!

Все ждали приказа, боясь его, но будучи готовыми исполнить, если такова будет воля командования, решения которого не было принято подвергать сомнению. По сути, опытным пилотам предстояла довольно простая работа – полет по заданному маршруту, выход в район цели, сброс и уход в безопасную зону. Противник, лишившийся авиации, едва ли сможет дотянуться зенитными ракетами до парящих над облаками "Орлов", а даже если и так, не зря же было приготовлено целых двенадцать бомб.

Время шло, напряжение возрастало с каждой минутой. Летчики, бродившие по летному полю, вздрагивали, видя, как взлетает, или, напротив, заходит на посадку вернувшаяся из самого пекла, с очередной штурмовки русских механизированных колонн крылатая машина. Но для них самих приказа так и не было – в последний миг в далеком штабе все же решили приберечь до поры самый весомый аргумент в затянувшемся споре с русскими. Армагеддон откладывался, но и только – никто не верил уже, что извлеченное из-под семи замков оружие просто так вернется в темные бункеры, пугая всех только упоминанием о себе.

В штабе ударной группировки в Тбилиси давно уже забыли о том, что такое спокойная размеренная работа, да на войне едва ли может быть иначе. Любой план красив и идеален лишь до той секунды, когда он начинает воплощаться в жизнь, а уж тогда только и остается, что "латать дыры", исправляя прежде казавшиеся ничтожными недочеты, ошибки, становящиеся вдруг

фатальными.

– Генерал, сэр, – устало потиравшего ноющие виски Мэтью Камински окликнул офицер разведки, через которого в штаб и стеклись потоки разнообразной информации, превращая человека в этакий живой фильтр. – Сэр, получены свежие разведданные. Спутник прошел над зоной боевых действий тридцать минут назад, сэр!

– На мой монитор, – приказал командующий Десятой пехотной дивизией, развернувшись к широкодиагональной панели плазменного экрана.

Генералу Камински не было нужды гадать о том, что происходит на фронте. Его глазами были парившие в космическом безмолвии спутники, пара "сателлитов" типа "Ки Хоул-11" и еще один "Лакросс", чей обзорный радар позволял взгляду командующего проникать сквозь любые облака и самые плотные дымовые завесы. А там, где даже спутников оказывалось недостаточно, в дело вступала авиация – беспилотные разведчики "Предейтор" и более мощные "Глобал Хок", впервые использованные против реальных целей, не покидали район боевых действий, снабжая самыми точными данными не только Камински, но и любого командира уровнем от взводного и выше.

Мэтью Камински чувствовал, как усталость медленно берет верх. Почти сутки без сна, пригоршни стимуляторов, галлоны кофе – все это не пройдет бесследно. Но пока он еще держался, и знал, что выдержит несколько часов, а этого должно хватить. В глаза, казалось, насыпали песку, но, все же, едва взглянув на спутниковые снимки, генерал увидел самое главное и понял – он победил.

– Связь с Белым Домом и Пентагоном! – приказал командующий Десятой пехотной, и сразу несколько техников принялись колдовать над консолями, настраиваясь на частоту проплывавшего где-то в невообразимой вышине спутника.

Телемост намертво связал берега Атлантики, позволяя обмениваться информацией людей, отделенных друг от друга тысячами миль океана, безжизненными пустынями и горными хребтами. Спутник связи "Милстар", "подвешенный" на геостационарной орбите, позволял вести беседу в режиме реального времени, обмениваясь мнениями, вступая в жаркие дискуссии, споря и приходя к согласию.

– Продвижение противника значительно замедлилось, – докладывал генерал Камински. – Мы засыпали противотанковыми минами территорию между реками Терек и Кума, надежно прикрыв наш передний край, и русские уже потеряли десятки боевых машин, пытаясь с ходу преодолеть минное поле. За последний час они прошли не более десятка миль. Там тысячи, десятки тысяч мин, и снять их не смогут быстро и все саперы российской армии!

Мэтью Камински, словно сам перенесшись на околоземную орбиту, видел на экране перед собой сгрудившиеся у невидимой черты русские танки. Сотни боевых машин сгрудились на границе минного поля, собою обозначив эту границу, смертельную черту, переступить которую можно было, лишь расплатившись своими жизнями.

Вражеский удар был остановлен. Русский бронированный клин, вонзившись в незримую преграду, смялся, растекаясь в стороны – противник все-таки пытался отыскать обходной путь, еще не зная, что его попросту не было. И немалых усилий стоило отогнать назойливую мысль о том, что эта масса боевой техники и человеческой плоти – идеальная мишень для ядерного удара.