Вечер потрясения
Шрифт:
В кабине "Геркулеса", загромоздившего собой взлетную полосу, первый пилот взглянул на своего напарника, с усмешкой произнеся:
– Можем взлетать! "Груз" на борту!
– Роджер, командир, – сухо кивнул второй пилот, касаясь переключателей на приборной панели. – К взлету готовы! Начинаю разбег!
Турбины "Геркулеса", совершившего посадку только для того, чтобы забрать единственного пассажира, взвыли, и громада транспортного самолета двинулась с места, выруливая на взлетную полосу.
– Пристегнитесь, господин министр, – встретивший Самойлова офицер указал на ближайшее
Аркадий Самойлов, привыкший к частым перелетам, ощутил всю разницу между военным "бортом" и пассажирским лайнером, когда "Геркулес" резко оторвался от земли, уходя в набор высоты. Перегрузка вдавила премьер-министра в жесткую спинку, а офицеры ВВС, кажется, даже ничего не заметили, продолжая колдовать над консолями, бросая быстрые взгляды на мерцавшие мониторы.
– Вы находитесь на борту уникального авиационного комплекса, – с гордостью произнес полковник Майлз, когда "Геркулес" выровнялся, набрав нужную высоту. – Это самолет психологической войны ЕС-130Е(RR) "Коммандо Соло", наше самое мощное оружие, позволяющее одержать бескровную победу, ведь лишние жертвы не нужны ни вам, ни нам, господин министр. И если вы хотите добра для своего народа, вы поможете нам в этом сейчас.
Он был иронично-холоден и уверен в себе, этот лощеный холеный полковник, отличник Вест-Пойнта, уже чувствовавший себя победителем, и сейчас обращавшийся к главе враждебной державы, почти поставленной на колени, с явным снисхождением, как может позволить себе сильный в беседе со слабым.
– Самолет "Коммандо Соло" представляет собой мощную вещательную станцию. Шесть передатчиков обеспечивают телевещание в цветном формате в широком диапазоне посредством девяти антенн, установленных на фюзеляже. Кроме того, в распоряжении моих людей – восемь мощных радиостанций, способных не только осуществлять передачи, но и ставить помехи чужим передатчикам, и тогда самолет превращается в классическое средство радиоэлектронной борьбы. Весь этот комплекс обслуживают пять операторов и специалист-инженер. Наша цель – сердца и умы врага, но мы не беззащитны и в настоящем бою. Самолет несет станцию предупреждения об облучении, генераторы инфракрасных помех для защиты от ракет с тепловым наведением, и устройства сброса ложны целей. Нас не так просто взять!
Аркадий Самойлов с безучастным видом слушал эту хвастливую речь – иного главе русского правительства просто не оставалось. Он уже совершил то, что любой здравомыслящий человек назвал бы не иначе, как предательством, действуя из благих побуждений, и сейчас, несмотря ни на что, не мог признаться хотя бы самому себе, что ошибся. Но это было так, и чтобы цена ошибки не оказалась слишком высока, премьер-министр был готов на большее, нежели стать единственным слушателем вдохновленного собственной мощью американца. А тот, не замечая отсутствующего выражения на лице своего пассажира, говорил и говорил со все большим вдохновением, пока монолог не был прерван появлением одного из пилотов, покинувшего на время свою кабину.
– Полковник, сэр, мы на высоте тридцать пять тысяч
– Оставайтесь в этом квадрате вплоть до особого приказа, – распорядился Майлз, и, взглянув на Самойлова, произнес: – Наступает ваше время, господин министр!
Взобравшись на заданную высоту, оставив далеко внизу рваные, словно изрубленный лопастями воздушных винтов, клочья облаков, "Геркулес" перешел в горизонтальный полет. Теперь самолет двигался по кругу, центром которого оказалась российская столица.
– Отсюда мы можем вещать на всю европейскую часть России, – произнес полковник, став в стороне от Аркадия Самойлова. – Большая часть ваших телевизионных и радиостанций уничтожена, так что эфир сейчас практически пуст. Ваше обращение услышат очень многие, так что вам стоит быть как можно более убедительным, господин министр, пока вашим приказам еще кто-то подчиняется, и вы еще способны остановить бессмысленное кровопролитие. На ближайшие несколько минут вы – хозяин всего, что видите вокруг, в том числе и нас самих, но это только на несколько минут, не забывайте об этом, прошу, – усмехнулся Майлз.
Один из операторов указал Самойлову на кресло, усевшись в которое глава правительства оказался точно под бесстрастным "взглядом" объектива телекамеры. Аркадий еще успел заметить задник, раскрашенный в цвета российского флага, тот фон, на котором миллионы его сограждан увидят лидера страны, слушая его обращение.
– Вы можете говорить, господин министр, – сухо промолвил остававшийся безымянным американский офицер. – Все бортовые теле- и радиосистемы работают на передачу, вы в эфире.
Самым сложным оказалось выдавить из себя первое слово. Звуки застряли где-то в глотке, и пришлось приложить огромное усилие, чтобы просто вытолкнуть их из себя.
– Россияне! Сограждане! К вам обращаюсь я, Аркадий Ефимович Самойлов, глава правительства России. к сожалению, законно избранный президент Алексей Швецов трагически погиб, и теперь я говорю с вами на правах главы государства, принявшего на себя бремя власти в эти непростые дни. Наша страна оказалась в трудном положении, и только вы, те, кто сейчас слышит и видит меня, кто считает себя настоящими патриотами, преданными Родине, можете его облегчить!
Аркадий Самойлов не готовился к этому выступлению, ему не писали речь несколько дней, редактируя ее, вымарывая лишнее, шлифуя каждое слово, каждую фразу. Но с каждым произнесенным словом говорить становилось все легче, словно кто-то нашептывал на ухо нужные фразы, те, которые услышат на земле, к которым прислушаются, различив в них не страх за собственную шкуру, а заботу о тех людях, которые, как умели, продолжали служить своей родине.
– Я призываю всех, кто меня слышит, сложить оружие, прекратить сопротивление вошедшим на территорию страны американским войскам. Американцы явились не как враги, а как друзья, готовые оказать нам помощь не только словом, но и делом. Они здесь, чтобы сохранить порядок в стране, чего хотим и все мы, но они действуют своими методами, и лучшее, что вы, верные России солдаты, можете сделать – не мешать им.