Вечер тортика и марионеток
Шрифт:
А они не были натянуты.
Любопытно. (Ну, знаете, когда любопытно — означает «невероятно» или «офигеть», или... «невероятно круто».)
И вот теперь моя голова была полна лунного сияния и звездного света, или вроде того. Или снега. Моя голова была наподобие стеклянного снежного шара, который встряхнули, и блестки разлетелись в нем, словно дрейфующие звезды.
Я развернул бабочку. На белой стороне я нашел послание и небольшую схему.
Приблизься к Дьявола потоку
и яд используй в качестве приманки,
и
Так, ладно. Я хорош в загадках. Дьяволов поток — это канал, куда Влтава впадает, огибая Кампу, остров на Мала Стране со стороны реки. Что касается «визави», то это, возможно, антипод Сусанны, но я не знаю, что конкретно это может быть. Хотя, антипод дьявола, это ангел, поэтому я принялся перебирать в уме каких-нибудь известных ангелов, но тщетно. А что касается «и яд используй в качестве приманки», здесь было вообще по нулям.
Итак, может, я и не очень хорош в разгадывании загадок. К счастью, имеется схема, на которой изображена улица, и начерчена крошечная маленькая Х. Новый пункт назначения, который возвращал меня к тому месту, из которого я пришел.
И прижимая дьявола к себе, положив его на руку, как ребенка, я зашагал прочь.
Насвистывая.
Она
Глава 8
Хвала Господу За Убиенных Монахов
Он пришел.
Он пришел, чтобы найти меня.
Когда Мик заворачивает за угол и исчезает из поля зрения, я прислоняюсь к стене в своем укрытии (за кружевной занавеской в фойе здания через дорогу), чувствуя себя так, будто на самом деле наколдовала заклинания, а не зажимала цветные бусинки между пальцами, и долго выдыхаю.
Мик пришел, чтобы найти меня.
Разве я думала, что он не придет? Не знаю, не знаю. Я слишком взволнована, чтобы устанавливать нечто, вроде продолжительного зрительного контакта, а без него сложновато измерить интерес. Но наблюдая за ним из укрытия, будто чертовски страшный серийный убийца, мне хватило времени, чтобы я смогла сосредоточиться на его лице и поверить, что... он выглядит заинтересованным. Разве нет? Ну, он всегда выглядит заинтересованным, он же своего рода инопланетянин, но прямо сейчас он кажется... завороженным.
«А тебе не кажется, что он выглядит завороженным?» — спрашиваю я кота, который трется у моих ног. Он проскользнул сюда как раз с появлением Мика, как будто изо всех сил старался привести его ко мне, и когда кот стал громко урчать, словно трактор, я подумала, что Мик точно услышит. Мне надо было как-то приглушить урчание. Заглушить кота. И что, вы думаете, я сделала? Я замурлыкала еще громче.
— Я просто буду делать, как ты пожелаешь, — так и не произнес вслух кот.
Несмотря на то, что это не привело ни к каким опасным последствиям, мое беспокойство оказалось немного глупым. О чем я думала? Что Мик распахнет дверь и потребует ответа: «Почему ты мурлычешь, кошка?».
Кот продолжает свой мурлык-фест, который я расцениваю как: «Да, Мик определенно заворожен». А как он мог остаться равнодушным? Я его околдовала. За что спасибо надо сказать скаппам. Двум. Один на постукивание о витрину, другой на — полет
Потому что, ну да, как бы я додумалась до оживления марионетки?!
Однако, это не копирование. Это дань уважения. Ну да, да, так говорит каждый артист, когда ворует чужую идею. И все же, в этом случае, это, правда, дань уважения, за мою собственную веру в волшебство два года назад. И кажется очень правильным, что Мик будет пробужден точно таким же образом. Что мы должны терять нашу магическую невинность одинаково. С помощью страшных марионеток, во время снегопада.
(Ладно-ладно. Это звучит как-то не так. Но вы же понимаете, что я имею в виду.)
Однако, настаиваю, что бабочка была моей идеей, и считаю ее чем-то вроде вишенки на торте, которая как бы сообщает: «О, это ведь фокус? Ну и как же я его сделала, умник?». Я пытаюсь вообразить, что бы было, если бы это случилось со мной, но не могу. Когда узнаешь, что магия существует, очень сложно вспомнить, как оно было, когда ничегошеньки об этом не знал. Это похоже на попытку понять, как вы выглядите с закрытыми глазами.
(Я уже раз пыталась. Когда маленькой была. Непонятно, с чего мне вдруг стало интересно, как я выгляжу с закрытыми глазами… ну, я.... гмм... подошла к зеркалу и... закрыла глаза.)
(Ну, да. Я выглядела именно так, как выглядит внутренняя сторона век.)
(Я никогда не утверждала, что я — гений.)
Я выжидаю, хорошенько чешу черного котяру и позволяю Мику уйти на достаточное расстояние, прежде чем вынырнуть из своего укрытия. На улице холодно. Морозный воздух бодрит. Мое сердце стучит в такт веселенькой мелодии, а губы будто готовятся к параду, а вся остальная я, словно маленький народец, рвущийся в небо, но удерживаемый тросами на земле.
К тому же, я умираю с голоду и ужасно хочу в туалет.
Я вроде как хочу встретиться с Миком в «Отравленном гуляше». Вернее, могла бы. Я могла бы просто пойти за ним следом и окликнуть:
— Неплохо порезвились, красавчик. А теперь давай съедим по штруделю, а потом поцелуемся. Как только я сбегаю до туалета.
Но я еще не окончательно его заворожила. У меня есть еще скаппы, которые необходимо потратить до наступления того самого разговора. Я очень надеюсь, что этот разговор окажется тоненьким слоем между, частью с ошеломлением и частью, где будут поцелуи, подобно глазури между слоями торта.
(Ммм. Тортик.)
Не то чтобы мне не хотелось поговорить с ним. Очень — короче, в придуманной версии сегодняшнего вечера, в которой мне вообще-то удается составить из слов предложения, и не просто какие-то разрозненные, случайные, притягательные, поэтические строфы, а предложения, которые не приводят к логическому выводу, что у меня повреждение мозга. Просто... я не могу сразу кинуться объяснять ему, почему такая срочность с поцелуями. После долгих размышлений, я пришла к выводу, что наиболее вероятное объяснение состоит в том, что я клон, запрограммированный на немедленное выполнение этого действия, или же моментально самоуничтожусь.