Вечером осени
Шрифт:
– Остальные! – говорит нам старшина. – Путевая рота!
Итого из тех, с кем был знаком, в одну роту попадают: Я, близнецы Трифоновы, даун Мротов, гопник Орлов и тувинец Буян. Об остальных десяти будущих сослуживцах мне только предстоит узнать.
Совсем не товарищи и безликие незнакомцы. Нонеймы, как назвал бы их мой друг Сашка. Эх, Серик, Зубов, да хотя бы Табаки… Сука-судьба всегда разлучает с теми, кто становится хоть чуточку ближе сердцу.
– Да вы бэки, мля! – орёт сержант,
– Товарищ сержант, – доносится из строя робкий голос. – Можно обратиться?..
– Можно за хуй подержаться! – отвечает сержант.
– Разрешите?..
– Разрешаю! На, мля, держись!
Строй содрогается, сдерживая смех.
– Разрешите в туалет…
– Да мне похую! Поссы в карман товарищу!
– Товарищ сержант…
– А-а, дак ты посрать захотел? Мротов! Ладони подставь! А ты, чмо, снимай штаны! Снимай, сука, я сказал!.. Смехуёчки отставить! Ещё кто-нибудь хочет?! Не слышу, мля!
– Никак нет!!!..
Сержант первого отделения второго взвода, наглумившись, командует разойтись.
До вечерухи остаётся ещё полчаса. Нас рассаживают на ЦП – каждый на своём табурете, – включают телевизор.
В США выбирали Трампа.
– Да ну на! – выкрикивает гопник Орлов. – Да я этого пендоса вертел, нах!
Перед отбоем командир нашего отделения – сержант Сулмамедов – собирает нас и сообщает:
– В нашем отделении завелась крыса.
Все настораживаются, а сержант продолжает:
– Кто-то распускает слух, что в роте сержанты собирают с солдат деньги. В курсе?
Переглядываемся. Кто же мог так всучить?
– Точно никто ничего не знает?
Все отрицают.
– А с крысами что делают, в курсе? В сушилку их и пиздят.
– Так им и надо! – поддерживает Орлов.
– А теперь к сути, – говорит сержант Сулмамедов. – Скиньтесь все по-братски пять соток – домой на дорогу, а?..
Наряд. Стою на тумбе, дневальный первой смены. Дежурный по роте сержант Сулмамедов спит. Два товарища по наряду: Орлов и Мротов, отправились по его поручению в санчасть забирать каличей.
Мимо проходит лейтенант – отдаю честь. Проходит командир роты – отдаю честь. Проходит капитан – отдаю честь.
Дверь роты: железная, обитая паркетными досками, начинает с лязгом трястись.
– Дежурный по роте на выход! – ору я. – Дежурный по роте на выход!
Но сержант Сулмамедов спит, и товарищи по наряду не вернулись.
А доски на двери уже начинают вылетать.
Соскакиваю с тумбы и дергаю задвижку. Дверь распахивается – выпученная харя майора.
– Товарищ майор! – ору. – Подразделение находится в учебных классах! Происшествий нет! Рядовой…
– Почему тумба пустая, солдат?! – спрашивает майор. – Где дневальный первой смены?!
– Я…
Харя
– Где дневальные?!
– Убыли в санчасть для…
– Где дежурный?!!
Язык не поворачивается ответить правду.
– Я здесь, товарищ майор… – говорит сержант Сулмамедов, подбегая и смаргивая кошмар.
– Где шапка, сержант?! – спрашивает майор и тут же передумывает – за его спиной в двери появляются Орлов, Мротов и трое каличей.
– Товарищ майор! – орёт Орлов, взметнув руку к голове.
– Отставить! – выплёвывает майор. – В одну шеренгу становись! Из карманов всё – на пол!
Орлов выкладывает военный билет, «тапок» и сенсорный самсунг.
Мротов выкладывает военный билет и «тапок».
Я выкладываю военный билет. Моя кнопочная Nokia остаётся в кармане.
Майор поднимает мобилы Орлова и Мротова, берёт в свою лапу и с размаху швыряет о гранит малого прохода.
– Почему телефоны находятся у личного состава?! – словами харкает в лицо сержанту майор и начинает прощупывать наши карманы. Меня он лишь хлопает по плечам. Может, забивает, а может, жалеет.
– Зуб на зуб не попадает! – говорит Зубов.
Встречаемся на полигоне, роты вместе расчищают снег и стаскивают на расчищенное шпалы.
– Станови-и-ись, второй взвод! – орёт сержант. – Инструмент – в палатку! Возвращаемся в роту!
Смотрю на Зубова. Тот с завистью глядит на меня и машет лопатой. Сержант его взвода ещё час назад ушёл в чепарь и пропал.
Сидим в кубаре, пришиваем именные бирки к форме.
– Ножниц-то нет, мля, – говорит Орлов. – Эй, Буян! Дай заточку!
Тувинец, лыбясь, тянется и вынимает из подошвы заострённую ручку от ложки.
Хотя бы раз в неделю я дозваниваюсь до тебя. Рассказываю, как мне тут, слушаю твои новости, вспоминаю, мечтаю…
– А давай сделаем ребёночка? – спрашиваешь ты и смеёшься.
– Давай, – отвечаю я, – Мальчика или девочку?
– Девочку.
– Как назовём?
– Не зна-а-аю…
– Ксюша?
– Нет…
– Анжела?
– Нет!
– Мила?
– Может быть…
– Всё, запомнил. Как только вернусь – сразу сделаем.
– Дима!
– Тридцать шесть и шесть! – говорит сержант и передаёт градусник мне. Я встряхиваю и зажимаю под мышкой.
– Палец! – говорит сержант, сфотографировав. Протягиваю и получил грамм виферона, мажу в ноздрях, затем отдаю градусник.
– Хм, – Сержант хмурится. – Тридцать семь! Сходи помой подмышки и вновь смерим. Шагом марш!
Впервые за службу попадаю в кАличку – не прохожу вечернюю термометрию. Лежу в палате с болью в заднице от укола антибиотика, пытаюсь уснуть.