Вечная философия
Шрифт:
Личность, которая соглашается с неверной догмой, или сосредоточивает все свое внимание на одной истинной догме всеобъемлющей системы, забывая об остальных (многие христиане сосредоточиваются исключительно на человеческом Втором Лике из Святой Троицы, забывая об Отце и Святом Духе), рискует ограничить себе доступ к непосредственному восприятию Реальности. В религии, как и в естественных науках, ощущение возникает только в результате ощущения. Безнадежно составлять свое мнение заранее, пытаться втиснуть его в теоретическую форму, которая либо не соответствует вообще никаким фактам, либо соответствует только некоторым из них. "Не пытайся искать истину, пишет учитель дзэн, - просто перестань придерживаться определенной точки зрения". Есть только один способ ликвидировать последствия веры в фальшивую или несовершенную теологию, который в то же время является единственным известным способом перехода от веры даже в истин-нейшую теологию к знанию первичного Факта - к бескорыстию, покорности, готовности воспринимать сведения о Вечности. Мнение - это вещь, которую мы создаем, и которую, стало быть, мы можем понять, сформулировать, и о которой мы можем спорить. Но, по словам Сан Хуана де ла Крус, "остановиться на размышлениях о вещах, воспринимаемых чувствами или доступных пониманию, означает удовольствоваться тем, что меньше Бога". Знание, единящее с Богом, доступно только тем,
Восстань же, благородная душа! Выйди вон из себя и иди так далеко, чтоб не возвратиться совсем, и войди в Бога так далеко, чтоб никогда из Него не выйти, только там пребывай, чтобы никогда вновь не быть тебе в том положении, в котором ты бы имела дело с творениями.
Экхарт
Вооружившись лампой слов и пристрастия, человек должен выйти за пределы слов и пристрастия и вступить на путь понимания.
Ланкаватара Сутра
Слово "интеллект" Экхарт применяет в его схоластическом значении непосредственная интуиция. Фома Аквинский пишет: "Интеллект и разум - это не две силы, ибо они отличаются друг от друга, как совершенство отличается от несовершенства... Интеллект подразумевает глубокое проникновение в истину; разум - в исследования и беседы". Именно идя по рациональному и эмоциональному пути "слова и пристрастия", а затем сойдя с него, человек получает возможность вступить на интеллектуальный или интуитивный путь "понимания". И все же, несмотря на предостережения тех, кто тропой бескорыстной любви перешел от буквы к духу, и от теории к непосредственному знанию, организованные христианские церкви упорствуют в губительной привычке путать средства и цель. Выраженные словами более или менее адекватные теологические объяснения ощущения воспринимаются слишком серьезно и пользуются таким уважением, которое положено только Факту, ими толкуемому. Церковники вообразили, что душа спасется соответствием тому, что в данной местности считается правильной формулой, и губится несоответствием этой формуле. Два слова, Uioque может и не являются единственной причиной раздора между Восточной и Западной церквями; но они, несомненно были casus belli*. * Повод к войне (лат.) - Прим .ред.
Придавание слишком большого значения словам и формулам может рассматриваться как особая форма придавания слишком большого значения вещам, существующим во времени, которое так губительно характерно для исторического христианства. Знать Истину-как-Факт и знать ее в единстве, "в духе и в исти-не-как-непосредственном-восприятии" - это и есть освобождение, "наша вечная жизнь". Знать облеченные в словесную форму истины, которые символически соответствуют Истине-как-Факту постольку, поскольку она может быть познана в истине-как-непосредственном-восприятии или в истинекак-историчес-ком-откровении - это не освобождение, а просто изучение особой области философии. Даже самое обычное ощущение определенной веши или события, существующих во времени, не может быть полностью или адекватно описано словами. Невозможно описать ощущение, возникающие в нас, когда мы смотрим на небо или страдаем от невралгии; в лучшем случае мы можем сказать "голубое" или "больно", надеясь на то, что слушающие нас люди испытывали аналогичные ощущения и по-своему понимают о чем идет речь. Однако, Бог - это не вещь или событие, существующие во времени, и закованные в кандалы времени слова, бессильные даже в случае с бренными вещами, еще более неадекватны изначальной природе и ощущению, единящему нас с тем, что принадлежит несопоставимо другому порядку. Предположение, что люди могут спастись посредством изучения и принятия формул, равносильно предположению, что человек может попасть в Тимбукту, тщательно изучая карты Африки. Карты - это символы, но даже лучшие из них являются неточными и несовершенными. Но для того, кто действительно хочет достичь цели своего путешествия, карта незаменима, поскольку указывает направление, в котором следует двигаться, и дорогу, по которой следует идти.
Поздняя буддистская философия считает слова одним из основных определяющих факторов в творческой эволюции человеческих существ. Эта философия признает пять категорий бытия - Название, Видимость, Установление Различий, Истинное Знание, Это. Первые три связаны со злом, два последних с добром/ Органы чувств разделяют видимость на объекты (устанавливают различия), которые они овеществляют, давая им названия, так что слова принимаются за веши, и символы используются, как мера реальности. По этой теории, слова являются главным источником чувства разъединенности и богохульной идеи самодостаточности индивидуума, которые неизбежно приводят к появлению жадности, зависти, жажды власти, гнева и жестокости. А эти пагубные страсти, в свою очередь, порождают необходимость в бесконечно продлеваемом и постоянно обособленном существовании в тех же самых, самовоспроизводящихся, условиях безрассудных желаний. Спастись можно только с помощью творческого акта воли, которой помогает милость Будды, и которая ведет через бескорыстие к истинному Знанию, состоящему, помимо всего прочего, из верной оценки Названий, Видимости и Установления Различий. В Истинном Знании и с его помощью, человек расстается с безумной иллюзией таких понятий, как "Я", "меня", "мое", и, сопротивляясь искушению отречься от мира в состоянии преждевременного и однобокого экстаза, или, наоборот, утвердиться в мире, живя жизнью обычного чувственного человека, он, наконец, обретает преобразующее осознание единства сансары и нирваны, обретает понимание, единящее его с чистым Этим - абсолютной Основой, которую можно только обозначить с помощью словесных символов, но нельзя с их помощью описать.
В связи с махаянистской теорией о важной и даже творческой роли слов в эволюции не обновленной духовно человеческой природы, мы можем привести аргументы Юма против реальности причинности. Юм начал с постулата, что все события происходят "обособленно" друг от друга и с безупречной логикой пришел к выводу о полной бессмысленности организованного мышления или целенаправленного действия. Как указал профессор Стаут, его ошибка заключается во вводном постулате. И когда мы зададим себе вопрос, что побудило Юма сделать странное и совершенно нереалистичное предположение об "обособленности" событий, мы увидим, что единственной причиной, по которой он отвернулся от непосредственного ощущения. было то, что вещи и события в нашем мышлении символически представлены существительными, глаголами и прилагательными. и что эти слова, действительно "обособленны" друг от друга, в то время как символизируемые ими вещи и события таковыми, конечно же. не являются. Считая слова мерой вешей, вместо того, чтобы считать веши мерой слов, Юм незаметно втиснул континуум реального ощущения в языковую схему, что дало невероятно парадоксальные результаты, с которыми мы все очень близко знакомы. Большинство людей не являются философами и им наплевать на последовательность в мышлении и действии. Так,
На практике слова используются не для того, чтобы делать заявления о фактах, а для других целей. Очень часто они используются риторически, чтобы расжечь страсти и направить волю в желаемое русло деятельности. Иногда слова используются и поэтически, то есть, помимо того, что они описывают реальные или воображаемые вещи и события, и помимо того, что они взывают к воле и страстям, они еще заставляют читателя осознать их красоту. Красота в искусстве или природе есть вопрос взаимоотношений между вещами, которые не являются изначально красивыми сами по себе. Например, нет ничего красивого в таких словах, как "память" или "слог". Но когда они используются во фразе типа "покуда память сохраняет хоть слог один", связь между звучанием составляющих фразу слов, между нашими представлениями о вещах, которые они символизируют, и между ассоциациями, которые вызывает каждое слово по отдельности и вся фраза в целом, в результате непосредственного ее восприятия представляется красивым явлением.
Нет нужды много говорить о риторическом использовании слов. Есть риторика во благо и риторика во вред - риторика, расжигаюшая страсти и при этом относительно не расходится с фактами, и риторика, являющая неосознанной или намеренной ложью. Умение распознавать, к какому именно типу относится данная риторика, является важнейшей частью интеллектуальной нравственности; а интеллектуальная нравственность является как необходимым предварительным условием духовной жизни, так и сдерживающим фактором воли, сердца и языка.
А сейчас мы должны рассмотреть более сложную проблему. Как поэтическое использование слов должно соотноситься с жизнью духа? (И, конечно, то, что верно для использования слов поэтом, то верно и для использования красок художником, звуков - композитором, глины или камня - скульптором, короче говоря, верно для всех видов искусства.)
"Красота есть истина, истина есть красота". Но. к сожалению, Ките не потрудился уточнить, в каком именно смысле он использовал слово "истина". Некоторые критики предположили, что он использовал его в третьем из перечисленных в начале этой главы значений и потому отбросили этот афоризм, как бессмысленный. Zn + Нз804 = ZnS04 + Н^. Это - истина в третьем значении этого слова, и эта истина явно' не тождественна красоте. Но также явно и то, что Ките говорит не о такой "истине". Он использует это слово прежде всего в его первом значении, как синоним слова "факт", и отчасти в том значении, в каком оно было использовано святым Иоанном, когда он говорил о "поклонении Богу в истине". Стало быть его фраза имеет двойной смысл. "Красота есть Первичный Факт, а Первичный Факт есть Красота, принцип любой конкретной красоты"; и "Красота есть непосредственное ощущение, и это непосредственное ощущение тождественно Красоте-как-Принципу, Красоте-как-Первичному Факту". Первое из этих заявлений полностью соответствует доктринам Вечной Философии. Среди триад, в которых проявляется невыразимое Единство, имеется триада Добра, Истины и Красоты. Мы видим красоту в гармоничных интервалах между частями целого. В этом контексте божественная Основа может быть парадоксально определена, как Чистый Интервал, независимый от того, что отделено, и пребывающий в гармоничном единстве с совокупностью.
Нет никакого сомнения, что комментаторы Вечной Философии не согласились бы со вторым значением афоризма Китса. Ощущение красоты в искусстве и в природе в качественном смысле может быть родственно непосредственному ощущению, единящему человека с божественной Основой или Божеством; но оно не тождественному этому ощущению и воспринятый конкретный факт красоты, хотя и является, в определенном смысле, частью божественной природы, стоит на несколько порядков ниже Божества. Поэт, любитель природы и эстет получают возможность воспринимать Реальность примерно так, как ее воспринимает бескорыстный созерцатель; но поскольку они не задали себе труда стать совершенно бескорыстными, они не способны познать божественную Красоту во всей ее полноте, такой, какая она есть. Поэт рожден со способностью выстраивать слова таким образом, что другие люди ощущают часть его божьего дара и вдохновения между строчками стихотворений, так сказать, в белых промежутках. Это великий и драгоценный дар; но если поэт удовлетворяется этим даром самим по себе, если он упорствует в поклонении красоте в искусстве и природе, не собираясь при этом с помощью бескорыстия развить в себе способность воспринимать Красоту такой, какой она есть в божественной Основе, тогда он является всего лишь идолопоклонником. Да, это идолопоклонничество высшего уровня; но, тем не менее, это всего лишь идолопоклонничество.
Ощущение красоты есть ощущение чистое, самопроявляющееся. в равной степени состоящее из наслаждения и сознания. свободной от примеси какого-либо другого ощущения; оно является истинным братом-близнецом мистического ощущения, а само его существование есть сверхчувственное чудо... Это ощущение приходит к тем. кто понимает красоту. точно так же. как форма Бога доставляет наслаждение тем. кто понимает его.
Вишванатха
Ниже мы приводим последнее произведение дзэнской монахини, которая в юности была известной красавицей и сформировавшейся поэтессой.