Вечное Пламя
Шрифт:
В середине утра Тамаро пришел к ней по тропинке.
– Я по-прежнему здесь, – сказала она. – Всего одна.
– Я принес тебе караваи.
– Зачем? Думаешь, что сможешь одурманить меня червеклятником, а потом вытворять все, что тебе заблагорассудится?
Тамаро, казалось, был настолько оскорблен этим подозрением, как если бы оно не имело под собой совершенно никаких оснований – будто кто-то безо всяких причин оклеветал невиновного.
– Если бы я действительно был чудовищем,
– Скорее всего, ты просто беспокоился о том, что это может сказаться на детях, но теперь готов рискнуть.
Он остановился в нескольких поступях от Тамары и бросил караваи перед ней на землю.
– А то готова рискнуть тем, что дети могут остаться без отца?
– Мне от этого ни горячо ни холодно, – невозмутимо ответила Тамара. – Меня эта проблема уже не коснется. И даже если мои дети тебя возненавидят – почему меня это должно заботить? Вряд ли ты зайдешь настолько далеко, чтобы просто поубивать их от злости – тебе помешает страх перед Эрминио. Ты просто не станешь вмешиваться и позволишь ему заняться воспитание внуков.
– Послушала бы ты сама себя, – с грустью произнес Тамаро. Искренность, с которой он цеплялся за право выражать свое разочарование на ее счет, казалась просто абсурдной.
– Но ведь это был его план, не так ли? – съязвила Тамара. – Ты только захлебывался от беспомощного негодования, день за днем, но именно он подтолкнул тебя к героическому спасению семейного наследия.
– Ни я, ни отец не хотели этого делать, – сказал Тамаро. – Никто не виноват в том, что ты не захотела прислушиваться к голосу разума.
– Значит, в этом все дело? В голосе разума?
– Ты могла бы найти себе на замену пожилого мужчину, – не унимался Тамаро. – Разве это уменьшило бы ту пользу, которую нам может принести Москит?
– Кто эти загадочные «мы»? – изумилась Тамара. – Я постоянно слышу от тебя это слово, но что бы ни означали традиционные правила грамматики, я в эти самые «мы», по-видимому, не вхожу.
– Если и так, то только из-за то, что сама себя исключила из их числа.
– А, опять я виновата.
Тамаро наклонил голову в знак согласия – не упуская ее сарказм из вида, а скорее, оставаясь к нему равнодушным.
– Ты меня хоть за человека теперь считаешь? – спросила она.
– Я ни на мгновение не переставал тебя любить, – ответил он.
– Правда? Меня или детей?
Тамаро сердито посмотрел на нее.
– Ты хочешь, чтобы я сделал выбор?
– Нет. Я просто хочу, чтобы ты отделял одно от другого.
– Зачем?
– Потому что если ты на это не способен, – сказала она, – то с тем же успехом нас можно считать животными. Вязанками репродуктивных инстинктов, не более того.
Тамара
– А если бы я был просто другом или соседом, что бы ты чувствовала по отношению ко мне? Заботило бы тебя, жив я или мертв, если бы мне не было предначертано воспитывать твоих детей?
– До того, как ты отколол этот гнусный номер, – ответила она, – я точно не стала бы пытаться отдать тебя на корм червям только потому, что именно такую судьбу тебе в перспективе уготовала природа.
– То есть мои попытки помешать тебе рисковать своей жизнью ты приравниваешь к убийству?
– Отнюдь, – сказала Тамара. – Я не виню тебя за желание отговорить меня от полета на Моските. Будь я на твоем месте, а ты – на моем, я бы, наверное, столь же горячо уговаривала тебя остаться. Убийству равносильно лишь то, что делаешь сейчас.
Тамаро молчал целый мах.
– И сколько, по-твоему, лет ты бы провела в ожидании? – наконец, спросил он. – Хочешь сказать, что если бы не коса в нашей постели, то скорее всего, именно я однажды разбудил бы тебя посреди ночи, а не ты меня?
– Я не знаю, – честно призналась Тамара. – Но обнаружив Объект, я бы никогда не позволила тебе убрать косу прежде, чем совершу это путешествие.
Он развел руками.
– И что теперь?
– Позволь мне уйти.
– У меня нет ключа, – заявил Тамаро. – Я не смог бы открыть дверь, даже если бы захотел.
– Я тебе не верю. Либо у тебя есть ключ, либо ты можешь позвать сюда Эрминио.
– Можешь верить во что хочешь.
– Если мы больше не можем друг другу доверять, нам лучше расстаться, – сказала Тамара. – Если ты хочешь, чтобы я рассказала всем твоим друзьям, что наш разрыв – моя вина, я так и сделаю.
Ее слова задели Тамаро.
– Думаешь, я не отпускаю тебя из гордости? Или хуже того: что меня беспокоит мнение других людей?
– Нет, – согласилась Тамара. – Я думаю, ты беспокоишься о том, как прокормить своих детей. И именно поэтому я готова передать тебе свою норму.
Тамаро удивленно посмотрел на нее. Впервые с момента этого происшествия она увидела его по-настоящему шокированным.
– С какой стати мне в это верить? – сказал он. – И с какой стати тебе соблюдать подобное соглашение?
– Если я подпишу его в присутствии свидетелей, разве у меня будет выбор? Можешь привести сколько угодно соседей, и подпишу передачу прав у них на глазах.
– А как же твои собственные дети?
– Я бы нашла вдовца, владеющего своей нормой. Но гарантий в этом деле нет, я понимаю. Так что я должна быть готова разделить участь мужчин.
Тамара заметила, что она задумался над ее словами. Это само по себе вселяло в нее надежду: если бы он не мог ее освободить, то какой смысл взвешивать все за и против?