Вечность как предчувствие
Шрифт:
Валя чуть не плакала, в Свадэк молчал, влюбленными глазами глядел на девушку, и взгляд его все больше затуманивался.
– Свадэк, почему молчишь?
– потеребила Валя мужчину за руку.
– Э-эй! Очнись!
Но помощник мастера не желал возвращаться в реальность: поднял медленно руку, провел кончиками пальцев по коже у виска изумленной Валентины, прочертил линию от мочки уха до ключицы...
– Что...
– начала было Валя, но спросить не успела - кто-то подлетел вихрем и с силой вырвал руку из захвата. Валя отшатнулась, чуть не съехав с насиженного
– Бэш?
– удивленно моргая и глядя на появившегося так внезапно мужчину, Свадэк сидел на земле - он не удержался на бревне - и пытался отогнать туманную пелену с глаз.
– Ты чего?
Тот, кого назвали Бэшем, порывисто шагнул, присел перед Валей на корточки и, перехватив запястье, продемонстрировал молодому мастеру татуировку.
– Отпусти!
– попыталась вырваться Валя. Куда там! Была одарена злющим взглядом и буквально пригвождена к месту.
– Руна Любви...
– утвердительно закивал Свадэк, игнорируя попытки девушки вырваться, и глядя только на Бэша.
– Я знаю, что у нее Руна. Ах, дафт! Я же должен был ее замотать!
Дернув с досады головой, Свадэк отвернулся, махнул кому-то рукой, и вновь обратился к Бэшу:
– Не надо смотреть на меня так, - чуть строже, чем следовало, глянул на визави мастер, - впредь буду осторожен.
Валя ничего не понимала, хоть головой бейся! Зачем заматывать руку, если раны нет? Что это происходит каждый раз, когда она дотрагивается до Свадэка? Природный магнетизм?
Тем временем принесли ленту. Помощник Омбуса, успевший забраться обратно на сидение, аккуратно взял руку Валентины, стараясь не дотрагиваться до татуировки, приготовился заматывать ладонь.
– Не надо!
– возмутилась девушка, отдергивая руку. Но ахнуть не успела, как была схвачена и вновь пригвождена к ноге Свадэка.
– Грубиян!
– плюнула оскорблением в Бэша - тот и бровью не повел, сидел на корточках, и крепко сжимал запястье, пока насупленный Свадэк обматывал тканевым бинтом женскую руку.
– Зачем заматывать?
– Так надо, - угрюмо и коротко выдал Свадэк, видимо уже заразившись суровостью незнакомца.
– Это, - он поднял Валину ладонь и потряс ею перед глазами, - не игрушки.
– Понятно, что не игрушки!
– все-таки выдергивая руку и прижимая ее к сердцу, возмутилась Валя.
– Это моя рука...
Попытку нащупать кончик ленты пресек сидящий перед девушкой мужчина - резко, грубо дернул за руку, накрыл ладонь ладонью и покачал головой. Ни звука, ни полуслова - только взгляд из-под бровей.
Почему-то захотелось послушаться. Но, Валя никогда не была сторонницей преклонения перед божествами с гладкой кожей и грудой мышц, поэтому взбунтовалась:
– Моя рука! Что хочу то и делаю!
– дерганья не помогли. Еще и Свадэк положил свою ладонь поверх.
– Марго, не надо, - грустно и довольно тихо попросил он.
– Тебе достаточно прикоснуться к кому-нибудь... к любому... и вот этим знаком... ты вызываешь чувства и желания, которым трудно противостоять...
Стоило девушке услышать виноватые объяснения, тут же в голове
– Это какая-то гормональная отрава?
– почесывая замотанную ладонь, хмурилась Валя. Полуобнаженный мужчина и так привлекал много внимания, и она - объявленная Явь-Дарительница, тоже подливала масло в огонь интереса. Чувствуя постоянно неуменьшающийся со временем интерес к себе, не хмуриться было невозможно.
Коротко взглянув на Бэша и тяжело вздохнув, не получив ничего, кроме молчаливого "разбирайся сам", Свадэк взял Валины руки в свои:
– Тебе предстоит много пройти, - тоном обреченного на страдания мученика, начал Свадэк, - Живой Лес - это цветочки. Тсуатти-Дафт уже знают о твоем приходе. Они знают, что ты направляешься к Вэрслану Блазко в Акер. Одни говорят, он прячет Дитя, которое должно спасти мир от сил Зла и Тьмы. Другие уверены, что Дитя еще не родилось... В любом случае, сказать может лишь Вэрслан.
– Валентина слушала, не перебивая, параллельно наблюдая за реакцией мужчины, что держал руку с татуировкой, но больше и не думал соблазняться.
– За вами будут наблюдать, искать, препятствовать передвижению. Но я уверен - вы доберетесь. Бэш хороший...
– И молчаливый, - хмуро заметила Валентина, косясь на сидящего у ее ног смуглого мужчину. Сейчас он смотрел в сторону, позволяя рассмотреть свой профиль в деталях.
– Марго!
– от созерцания отвлек Свадэк.
– Мы не знаем, насколько сильна Руна. Не знаем, иссякнет ли ее сила, если злоупотреблять... Или наоборот, надо ее подпитывать...
Последнее предположение вернуло былую скованность в поведение помощника Омбуса. И привлекло внимание Бэша: он свел брови к переносице, бросил колкий взгляд на Валентину, затем - на Свадэка, и, нахмурившись еще больше, потребовал объяснений.
Свадэк окончательно смутился.
Валентина догадалась и, не жалея ни молодого мастера, ни чужих подслушивающих ушей, рассмеялась:
– Ты что, решил Явь-Богиню в постель затащить? А-ха-ха! Какой шустрый!
Валиного веселья Бэш не разделил. Поднялся, хлопнув Свадэка по колену, встряхнулся и пошел прочь. Валя провела мужчину ехидным взглядом, готовая вслед сказать колкость, но тут внезапно в руки дали горячий горшочек и отвлекли внимание девушки.
– Это что еще? Очередной дурман?
– недовольство, хоть и совершенно искусственное, выбралось наружу.
Знала бы Валя, что подобным поведением не раз и не два заставляла сомневаться Свадэка и окружающих ее людей в божественном происхождении Явь-Дарительницы! Не вязались как-то капризы и ехидство с образом мудрой и всемогущей Богини. Поначалу, когда был еще жив Омбус, несоответствия списывались на адаптацию и привыкание к новому миру, к физическому телу, к остаткам человеческой души, тело которой заняла Богиня. Однако, как ни старались служители Светлого культа, а первое впечатление всегда оставляет отпечаток на образе... Явь-Дарительница теряла поклонников.