Вечность как предчувствие
Шрифт:
Омбус проникся. Прикрыл глаза, втянул носом воздух...
– Все устали... Свадэк...
Помощник тут же очутился рядом, отдал приказ и двое молодых людей, подхватив Омбуса под руки, со скоростью света понесли на второй этаж по одной из лестниц. Вале же предложили подняться по противоположной стороне.
– Мы дадим вам более удобную одежду, Маргарита Валуа, - декларировал Свадэк, держась на пионерском расстоянии от девушки и страхуя ее на крутой лестнице.
– И еду дайте, пожалуйста, - вклинилась девушка, оборачиваясь на провожатого.
– И горячую воду, если пожелаете.
–
– расстроилась Валентина, думая, что горячая вода предназначена для питья. Вопросом же своим смутила мужчину.
– Кофе нет, - дернув скулой, ответил Свадэк и обернулся к помощникам, отдавая немой приказ - узнать и найти странный "натуральный кофе".
– Тогда лучше чай, - ступая на последнюю ступень, Валентине показалось, что за спиной раздался облегченный вздох. Махнув рукой на догадки и пропуская провожатого вперед, девушка удовлетворенно кивала - ей нравились и ковровые дорожки, и кованные стилизованные под подсвечники настенные бра.
– Свадэк, - дождавшись, когда перед ней откроется дверь, а остальные конвоиры исчезнут, Валентина решила начать с простого: - а тот посох, что вы ночью держали, он сколько жрет энергии?
Мужчина замер на пороге, глядя, как осматривает свое временное пристанище Явь-Дарительница, и в очередной раз, устыдившись собственного невежества, переспросил:
– Жрет энергии?
– Ну, да, - бросая чужую куртку на пуфик у кровати, Валя обернулась, повела плечом, так, чтобы затянутая в тиски корсета грудь обозначила свой объем, - сколько ему нужно батареек и надолго ли хватает?
План был до банальности прост - одного из охранников следовало приворожить и затем использовать для побега.
Взгляд мужчины заметался. Свадэк пытался смотреть куда угодно, лишь бы не на прелести воплощенной Богини.
– Батареек нет, - выдавил мужчина и сделал шаг назад, хватаясь за кованое кольцо стилизованной ручки.
– Сейчас пришлю вам девушек...
– Они помогут мне раздеться?
– томно вопрошая, Валя отвернулась от мужчины и, подняв руки, принялась вытаскивать из прически шпильки - тяжелые волосы, освобождаясь, падали сверкающими прядями на шею и спину.
Ответа не последовало. Валя услышала лишь шумный выдох и гулко ударившуюся об косяк дверь - в комнате стало тихо.
Не теряя времени, девушка ринулась к окну. Комната представляла собой прямоугольник, обставленный совсем не по фен-шую: двуспальная кровать под балдахином прямо напротив двери, два огромных стрельчатых окна по обе стороны от кровати, ширма, закрывающая один из углов, зеркало, повернутое лицом к кровати и такое же - на противоположной стене...
Умудряясь отмечать несуразные детали, Валя аргументировано отметала неудачные планы побега: окна второго этажа, хоть и выходили во двор, находились слишком высоко от земли, а крыша подсобного помещения или второго выхода - слишком хлипкая. Да и из двора был лишь один выход - планировка дома представляла собой незавершенный прямоугольник с разрывом в одной стене. И тот - лишь высокая арка.
– Хрен сбежишь!
– почесав в затылке, Валентина вернулась к экскурсии по комнате.
На стене слева от двери обнаружили часы. С двадцатью пятью делениями!
– Мечтала?
– спросила
– Получите! Двадцать пять часов в сутках! Круто! Можно поспать на час больше!
Часы не издавали ни звука, хоть Валя и видела - стрелки двигаются.
Маленький перекидной календарь обнаружился на высоком комоде - двенадцать месяцев в году, но каждый - по 45 дней.
Дернув в удивлении бровью, Валя перешла к следующему экспонату - деревянные фигурки все тех же богинь, только теперь вместо оберегаемого земного шарика - младенец, сидящий на коленках, а в руках второй богини - меч. Лица, к сожалению, мастер не одарил деталями, поэтому рассмотреть схожесть с собственными чертами Вале не удалось.
В дверь постучали и без приглашения открыли и вошли. Две девушки. Одна с одеждой, вторая с подносом. Обе без стеснения прошли в комнату, оставили принадлежности и, развернувшись к двери, замерли на мгновенье, обнаружив Валентину. Очертив круг у сердца и перечеркнув его, словно пронзили стрелой, девушки, изображая спокойствие, поклонились в пояс.
– Да-а, - протянула Валентина, озадачивая служанок, - ну, типа, благословляю...
И изобразила жест фокусника, бросающего в зрителей невидимые брызги - та-дам!
Девушки, увидев на ладони татуировку, просияли лицами, и ринулись на выход, чуть не вприпрыжку. Пришлось их тормозить - с тяжелыми юбками Вале самой не справиться.
Облачившись в скромное одеяние и обнаружив приятную эластичность верхней рубашки, Валентина встала перед зеркалом.
– Ну, не трикотаж, но нормально, - пережевывая хрустящую корочку лукового хлеба, гостья крутилась перед зеркалом и хмыкала: боковой разрез на длинной прямой юбке цвета кофе с молоком бесстыдно оголял стройную ножку до самого основания бедра, и если бы не короткий подъюбник, были бы видны стринги; простая кофточка белого цвета с завязками на вороте до жути походила на нательное белье, но отлично скрывала детали округлой груди. Ни пояса, ни украшений на шею никто не выдал.
Невоспитанно ковырнув ногтем в зубах - а кого стесняться?
– Валентина принялась за сытный завтрак. За окном раздались голоса. Пустой доселе двор ожил: загремели цепи или ведра, послышался визг свиньи, плеск выливаемой воды.
Сидя в кресле и вытянув ноги, Валентина потягивала пахучий напиток. В животе от него становилось легко, казалось, что можно еще впихнуть вот этой вкусной тушеной капусты или вон того мраморного мяса.
Допив и отставив чашку, Валя раскинула руки, откинула голову на спинку и, пообещав, что сейчас же отправиться в постель, мгновенно уснула.
Спала Валентина беспокойно. Слишком много выпало на ее долю. Однако, воспитанница детского дома, натерпевшись в детстве и в юности, повидав много горя, нашла покой даже попав в руки к сектантам. Надежда, говорят, умирает последней. Валентина считала - это от недоедания и недосыпания. Питалась бы нормально, глядишь, и не откинула бы копыта.
Сейчас Валя находилась не в худшем положении - ее кормили, поили, спать уложили... Ой, уложили?
Поерзав немного и обнаружив себя не в кресле, а на мягкой постели, Валентина перекатилась на живот, объяла как можно большее шелковое пространство, и попыталась приоткрыть один глаз.