Вечность на двоих

Варгас Фред

Вейренк позвонил в Контору, изучая содержимое подноса.

— Кто говорит? — спросил он.

— Гардон, — отозвался бригадир. — Это вы, Вейренк?

— Данглара там нет?

— Есть, но не годен к употреблению. У нас Ретанкур исчезла.

— Я в курсе. Мне нужен номер доктора Ромена.

— Сейчас дам. Мы хотим вас завтра навестить. Вам что-нибудь нужно?

— Пожрать, бригадир.

— Отлично, как раз Фруасси к вам и собирается.

Хоть одна приятная новость, подумал Вейренк, набирая

доктора. Тот ответил ему безразличным голосом. Вейренк его не знал, но отключка была налицо.

— Комиссар Адамберг зайдет к вам в девять часов, доктор. Он попросил меня вас предупредить.

— Понятно, — сказал Ромен, которому, судя по всему, было решительно наплевать.

Адамберг открыл глаза в начале девятого.

— Черт, — сказал он, — почему вы меня не разбудили?

— Даже Ретанкур не стала бы вас будить. Известно каждому: кто спит — тот победитель.

XLIV

Доктор Ромен дотащился до двери, открыл ее и так же, еле передвигая ноги, словно на лыжах ступал по ровному месту, поплелся обратно к креслу.

— Только не спрашивай, как у меня дела, я от этого зверею. Выпить хочешь?

— Кофе.

— Свари его себе сам, у меня сил нет.

— Ты посидишь со мной на кухне?

Ромен вздохнул и поскользил к кухонному стулу.

— Будешь кофе? — спросил Адамберг.

— Сколько угодно, спать двадцать часов в сутки мне это все равно не помешает. Не слабо, да? Даже соскучиться не успеваю, старик.

— Ты как лев. Знаешь, что львы спят по двадцать часов в сутки?

— У них тоже прострация?

— Нет, это от природы. Что не мешает им быть царями зверей.

— Я — свергнутый царь, Адамберг. Мой трон заняли.

— У меня не было выбора.

— Не было. — Ромен закрыл глаза.

— Лекарства не помогают? — спросил Адамберг, взглянув на кучу упаковок на стуле.

— Это все стимулирующие препараты. Они меня приводят в чувство минут на пятнадцать, я еле успеваю сообразить, какой сегодня день. Какой сегодня день?

Врач еле ворочал языком, растягивал гласные, словно палка, засунутая в колесо, тормозила его речь.

— Сегодня четверг. А в пятницу вечером, шесть дней назад, к тебе заходила Виолетта Ретанкур. Помнишь?

— Я еще разума не лишился, только энергии. И вкуса к жизни.

— Но ведь то, что приносит Ретанкур, доставляет тебе удовольствие. Снимки трупов.

— Ты прав, — улыбнулся Ромен. — Она очень ко мне внимательна.

— Она знает, чем тебя порадовать, — сказал Адамберг, пододвигая ему плошку с кофе.

— У тебя измученный вид, старик, — поставил диагноз Ромен. — Физическое и психическое истощение.

— У тебя по-прежнему глаз — алмаз. Я тут увяз с одним жутким делом — за мной по пятам следует тень, в моем доме живет монахиня,

а новый лейтенант спит и видит, как бы со мной покончить. Я всю ночь спасал его от разборки, еле спас. На следующий день оказалось, что пропала Ретанкур.

— Может, проспала, как и я?

— Она исчезла.

— Я понял, старик.

— Что-нибудь она тебе говорила в ту пятницу? Что-нибудь, что могло бы нам помочь? Она поделилась с тобой какой-то проблемой?

— Никакой. Не знаю, существует ли проблема, которая могла бы встревожить Ретанкур, и чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что ей надо было заняться моей прострацией и истомой, вместе взятыми. Нет, старик, мы говорили о работе. Ну, делали вид, что… В любом случае минут через сорок пять максимум я начинаю клевать носом.

— Она медсестру не упоминала? Ангела смерти?

— Да, она мне все рассказала, в том числе об осквернении могил. Она же часто приходит, знаешь. Золото, а не девочка. Она мне даже оставила фотографии, чтобы было чем заняться при случае.

Ромен вяло потянулся к груде барахла, загромождавшего кухонный стол, вытащил из нее пачку цветных снимков большого формата и подтолкнул ее к Адамбергу. Лица Пайки и Диалы, раны на горле, следы от укола на руках… Взглянув на фотографии трупов из Монружа и Оппортюн, Адамберг скривился и положил их в низ стопки.

— Качественная работа, как видишь. Ретанкур меня балует. Ну ты и вляпался, — добавил врач, похлопав по пачке фотографий.

— Догадываюсь, Ромен.

— Нет ничего сложнее, чем поймать методичных психопатов, пока ты не уловишь, что у них на уме. А поскольку у них ум психопатов, тебе мало не покажется.

— Ты так и сказал Ретанкур? Ты ее отговаривал?

— Я бы не рискнул ее отговаривать.

Комиссар заметил, как запорхали веки доктора, и тут же подлил ему кофе.

— Достань мне парочку капсул из желто-красной коробки.

Адамберг выдавил две капсулы ему на ладонь, и Ромен проглотил обе разом.

— Так, — сказал Ромен. — На чем мы остановились?

— На том, что ты сказал Ретанкур, когда видел ее в последний раз.

— То же, что и тебе. Убийца, которую ты ищешь, — настоящая психопатка, крайне опасная.

— Ты согласен с тем, что это женщина?

— Разумеется. Ариана — чемпионка в своем деле. Можешь ей верить с закрытыми глазами.

— Я знаю, что на уме у этой психопатки, Ромен. Она стремится к абсолютной власти, божественному могуществу и вечной жизни. Ретанкур тебе не говорила?

— Да, она мне прочла старинный рецепт. Это оно и есть, — Ромен снова похлопал по стопке снимков. — Живая сила дев, ты попал в точку.

— «Живая сила дев», — прошептал Адамберг. — Она не могла тебе об этом сказать, это единственное, чего мы не поняли.