Вечность на двоих
Шрифт:
Адамберг сжал кулаки.
— Очень извиняюсь, — повторил Вуазне. — Но это важно.
— Одежда же останется, Жюстен.
— Вуазне, — машинально поправил его Вуазне.
— Одежда еще долго будет хранить ее запах.
— Да, правда.
— Может, она и есть третья девственница. Может, ее за этим у нас и забрали.
— Я думал об этом. В таком случае, — помолчав, добавил Вуазне, — вы можете прекратить поиски в Верхней Нормандии.
— Я уже прекратил.
К Адамбергу присоединились Мордан и Фруасси в полной боевой готовности.
— Фруасси, а он не попортит передатчик своими когтями?
— Нет, я это предусмотрела.
— Морель, будьте готовы. Как только вертолет поднимется в воздух, выпускайте кота. Как только кот пустится в путь, дайте отмашку машинам.
Морель посмотрел вслед коллегам, пригнувшимся под лопастями винтов. Вертолет, покачиваясь, оторвался от земли. Морель опустил Пушка, чтобы заткнуть уши, и зверь тут же шерстяной лужей растекся возле его ног. «Выпускайте кота», — скомандовал Адамберг, и это прозвучало как «бросайте бомбу». Скептически настроенный лейтенант поднял Пушка и отнес к выходу. То, что он нес под мышкой, мало напоминало боевой снаряд.
XLVI
Франсина никогда не вставала раньше одиннадцати утра. Она любила, проснувшись, валяться под теплым одеялом и думать, что поутру все ночные твари прячутся в норы.
Но этой ночью ее разбудил какой-то шорох, она это отчетливо помнила. Франсина откинула видавшую виды перину — ее она тоже выкинет вместе с клещами, которые наверняка завелись под желтым шелком, — и осмотрела комнату. Она тут же поняла, что случилось. Под окном валялась, рассыпавшись на мелкие кусочки, полоска цемента, которым она замазала щели. Дневной свет проникал между стеной и деревянной рамой.
Франсина подошла поближе, чтобы оценить размер катастрофы. Ей не только придется снова замазывать эту проклятую трещину, но и обдумать ситуацию. Может быть, неведомый зверь тыкался мордой в стену, пытаясь разрушить ее линию обороны и силой проникнуть в дом. Если да, то кто? Кабан?
Со слезами на глазах Франсина снова села на кровать, задрав ноги подальше от пола. Лучше всего переехать в гостиницу, пока квартира не готова. Но она прикинула и поняла, что ей это не по карману.
Франсина протерла глаза и натянула тапочки. Тридцать пять лет продержалась она на этой проклятой ферме, так что еще два месяца можно потерпеть. У нее нет выбора. Будет ждать и считать дни. «Скоро, — сказала она себе, чтобы взбодриться, — я буду уже в аптеке. А вечером, замазав щель на окне, заберусь под одеяло, выпью кофе с ромом и посмотрю фильм».
XLVII
Затаив дыхание, Адамберг сидел в вертолете, зависшем над крышей уголовного розыска. На экране четко высвечивалась красная точка — сигнал с передатчика на шее у Пушка. Только она и не думала двигаться с места.
— Черт, — сказала Фруасси сквозь зубы.
Адамберг взялся за рацию.
— Морель, вы его выпустили?
— Да. Он сидит на тротуаре. Прошел четыре метра
Адамберг уронил микрофон на колени и закусил губу.
— Он тронулся с места, — вдруг сказал пилот по имени Бастьен, толстяк, который обращался с вертолетом с легкостью пианиста-виртуоза.
Комиссар уставился на красную точку, которая действительно начала медленно двигаться.
— Он направляется в сторону проспекта Италии. Следуйте за ним, Бастьен. Морель, отправляйте машины.
В два десять вертолет поднялся над крышами Парижа, взяв направление на юг. Огромный зверь во всем повторял путь следования вялого пушистого комка, не приспособленного к жизни за пределами Конторы.
— Он забирает на юго-запад, скоро перейдет кольцевую, — сказал Бастьен. — А там страшные пробки.
«Сделай так, чтобы Пушка не раздавили, — на скорую руку и неизвестно кому помолился Адамберг, что у него уже вошло в привычку с той минуты, когда пропала его третья дева. — Чтобы он оказался настоящим зверем».
— Он пробрался, — сообщил Бастьен. — Похоже, вышел на финишную прямую. Разогнался, почти бежит.
Адамберг чуть ли не с восторгом взглянул на Мордана и Фруасси, склонившихся над ним, чтобы лучше видеть продвижение красной точки.
— Почти бежит, — повторил он, словно пытаясь убедить себя, что невероятное свершилось.
— Нет, остановился, — сказал Бастьен.
— Коты долго бежать не могут, — сообщила Фруасси. — Он иногда будет переводить дух, не более того.
— Он снова чешет на умеренной крейсерской скорости.
— На какой?
— Приблизительно два-три километра в час. Движется к Фонтене-о-Роз, особо не парится.
— Всем машинам — выезжайте на Д-77, Фонтене-о-Роз, направление на юго-запад. — Который час? — спросил Данглар, выезжая на 77-ю автостраду.
— Четверть двенадцатого, — сказал Керноркян. — Может, он просто маму ищет.
— Кто?
— Пушок.
— Взрослые кошки не узнают матерей, им плевать.
— Я хочу сказать, что Пушок идет куда глаза глядят. Может, он нас в Лапландию приведет.
— Он бежит не в ту сторону.
— Да нет, — сказал Керноркян, — я просто хотел сказать…
— Я понял, — оборвал его Данглар. — Ты просто хотел сказать, что мы не знаем, куда направляется этот проклятый кот, не знаем, ищет ли он Ретанкур, и не знаем, жива ли она. Но у нас, черт побери, нет выхода.
— Направление Со, — раздался голос Адамберга по рации. — Выезжайте на Д-67 по Д-75.
— Он замедляет ход, — сказал Бастьен, — останавливается. Отдыхает.
— Если Ретанкур в Нарбонне, — проворчал Мордан, — то еще не вечер.
— Умолкните, Мордан, — сказал Адамберг. — Мы не знаем, в Нарбонне ли она.
— Извините, — сказал Мордан. — Нервы не выдерживают.
— Я знаю, майор. Фруасси, у вас есть что-нибудь пожевать?
Она порылась в черном рюкзаке.
— Что вы предпочтете — сладкое или соленое?