Вечный Герой (сборник)
Шрифт:
Куда он теперь направится? Может, обратно в море? Залечивать свои раны в соленой воде?
Я напряженно ждал. Затем о наружную стену снова зазвенели наконечники гарпунов. Олень заревел и подался обратно в пещеру. Мне пришлось пригнуться, чтобы он снова не сбил меня хвостом.
Я молился, чтобы воины вернулись в пещеру, тогда у меня будет шанс проскочить ко входу и занять более безопасную позицию.
Олень засопел, тяжело подвинул свое огромное тело сначала к одной стене пещеры, потом к другой. Он тоже
Но ничего не произошло.
Они что, уже считали меня мертвым?
Или решили бросить меня на произвол судьбы?
Снаружи не доносилось никаких звуков.
Олень снова заревел и опять задвигал своим телом по полу. Я оторвался наконец от стены и двинулся вперед, к выходу, стараясь ступать как можно тише.
Я уже был на полпути к выходу, когда моя нога наткнулась на что-то скользкое. Это был труп одного из воинов. Я поднял ногу, чтобы перешагнуть через него, но зацепился за торчащий нагрудник и, загремев, покатился по обсидиановому полу.
Зверь засопел и повернулся ко мне. Его глаза злобно смотрели прямо на меня. Я стоял не шевелясь, в надежде, что он сочтет меня мертвым.
Он вновь помотал рогами и подвинулся в сторону. У меня уже пересохло и во рту, и в горле.
Олень поднял голову, раскрыл пасть и заревел, опустив губы и обнажив огромные зубы. Пасть его была вся в запекшейся крови, а один глаз явно уже ничего не видел.
Затем, к моему полному ужасу, он поднял тело над землей, замолотил передними ластами с ужасными отростками на концах по воздуху, упал обратно на пол и опустил рога.
Он был готов напасть на меня.
Я увидел, что гигантские острые рога, способные распороть человека, стремительно движутся в мою сторону, и бросился плашмя на землю, прижавшись к стене. Рога с грохотом ударились о скалу в каком-то дюйме от моего правого плеча. Огромная морда морского оленя — шириной во весь мой рост — была всего в футе от моего лица.
И тут я вспомнил то, о чем подумал раньше. Это, пожалуй, был мой единственный шанс победить чудовище.
Я вскочил.
Я бросился вперед, вверх по его лбу, хватаясь за грубую шерсть, буквально пробежал по его морде и оседлал его голову, обхватив ногами и одной рукой его левый рог.
Чудовище остановилось в недоумении. Оно, видимо, не поняло, куда я делся.
Я поднял топор.
Олень, сопя, оглядел пещеру.
И я опустил топор. Он вонзился глубоко в череп зверя. Олень заревел, заверещал, затряс головой. Я ждал этого и лишь еще сильнее вцепился ему в рога, продолжая наносить удары топором и целясь туда, куда попал в первый раз.
Я пробил ему череп. Из раны выступило немного крови. Но я добился этим только того, что олень еще яростнее замотал головой. Привстав на своих ластах, он раскачивал все тело из стороны в сторону, стремительно перемещаясь по пещере, царапая
Но я держался.
И продолжал наносить ему удары своим топором.
Из-под острия летели осколки кости, из раны в черепе густой струей била кровь.
Зверь, не умолкая, ревел от боли, ужаса и ярости.
Еще бросок, еще удар о стену…
Рукоять топора, не выдержав мощных ударов, переломилась, и у меня в руке остался лишь ее обломок.
Но лезвие застряло, глубоко вонзившись в мозг зверя.
А олень между тем слабел. Вот его тело рухнуло на пол, он уже был не в силах поддерживать его своими ластами. Олень застонал, пытаясь вновь подняться. И последний вздох пополам с кровью вылетел из его пасти.
Голова чудовища упала на пол. Я упал вместе с ней. Как только рога коснулись пола, я отпрыгнул в сторону.
Морской олень был мертв. Я победил его. Один.
Я попытался извлечь свой сломанный топор из головы зверя, но он застрял слишком глубоко. Я оставил его там и, пошатываясь, выбрался из пещеры на берег.
— Все кончено, — сказал я. — Я убил его.
Я не ощущал ни малейшей гордости.
Оглядевшись, я обнаружил, что корабль исчез.
Морская повозка епископа Белпига укатила, по всей вероятности, в Ровернарк. Они, стало быть, сочли меня погибшим.
— Белпиг! — закричал я в надежде, что мой голос может достигнуть невидимого мне корабля. — Моргег! Я жив! Я убил оленя!
Ответа не было.
Я взглянул на низкие мрачные тучи. И на мрачный вязкий океан.
Меня бросили посреди этого кошмарного моря, по которому, как утверждал Белпиг, не ходят корабли. Я был здесь один, если не считать трупов воинов и мертвой туши морского оленя.
Меня охватила паника.
— БЕЛПИГ ВЕРНИСЬ!
Только эхо в ответ, ничего больше.
— Я ЖИВ!
И опять одно эхо, но теперь громче и вроде бы даже насмешливо.
На этом обломке скалы, не достигающем в длину и пятидесяти ярдов, мне долго не протянуть. Я полез на скалу, стараясь забраться как можно выше. Это, конечно, не имело никакого смысла, ведь полумрак начинался у самого берега, а в море не было видно горизонта, ибо все вокруг закрывали низкие бурые тучи.
Я сел на небольшом выступе скалы, единственном относительно ровном месте на всем островке.
Я дрожал, мне было страшно.
Воздух стал прохладнее, и я поплотнее запахнул плащ. Но холод все равно пробирал меня до самых костей.
Может, я и бессмертный. Феникс, обреченный вечно возрождаться. Бродяга на путях Вечности.
Но если мне суждено здесь умереть, то умирать я буду, вероятно, целую вечность. Если я Феникс, то Феникс, попавший в ловушку на этом Обсидиановом острове, словно мошка, навек закованная в янтарь.