Вечный огонь
Шрифт:
Высадили второй эшелон даже на Каботажную пристань, которую для этого потребовалось еще раз отбить у врага. Однако из-за повреждений высадочных средств все-таки не удалось доставить в порт около трехсот бойцов из полка Пискарева. Они вернулись в Кабардинку, и командарм Леселидзе приказал начальнику штаба полка майору А. П. Лысенко вести эту группу к Балке Адамовича, с тем чтобы прорываться в город берегом.
Подкрепления с ходу вступили в бой. Особенно почувствовались результаты этого на правом фланге, где сосредоточились теперь два стрелковых полка. До утра они заняли территорию заводов Пролетарий и Красный
– Вруцкий встретился со своим третьим сыном!
Это означало, что третий полк 318-й дивизии, наступавший по суше, соединился у цементного завода Октябрь с десантниками.
Однако оборона противника была прорвана пока лишь на узкой полосе побережья, враг еще прочно удерживал район Сахарной Головы. Соединение двух полков Вруцкого с главными силами 18-й армии, будучи важным боевым успехом, еще не решало судьбы Новороссийска в целом. Положение десантных групп на центральном участке высадки, не говоря уже о западном, оставалось тяжелым.
Правда, Ботылев, как только получил пополнение, организовал дерзкий ночной налет на опорный пункт гитлеровцев в здании управления порта, и моряки на время овладели одним этажом. Но с утра возобновились атаки фашистских танков и пехоты. Десантникам удавалось их отбивать лишь благодаря непрерывной поддержке артиллеристов и летчиков-штурмовиков.
А до группы Райкунова подкрепления дойти не могли - отрезанная от причалов, она сражалась в полном окружении. Удерживая вокзал и элеватор, Райкунов занял также клуб железнодорожников - чтобы контролировать улицу, по которой фашистские войска передвигались к порту. Но сколько еще была способна продержаться горсточка морских пехотинцев, прорвавшихся в глубь города?
На душе стало легче, когда, будучи снова вызван к генерал-полковнику И. Е. Петрову, я услышал, что в прорыв у цементных заводов вводятся 55-я гвардейская Иркутская дивизия и 5-я гвардейская танковая бригада - командующий фронтом усиливал армию Леселидзе своим резервом. Причем, как подчеркнул Петров, он потребовал от командарма принять все меры для быстрейшего соединения с отрядом Ботылева.
– Разрешите, товарищ командующий, - попросил я на радостях, - передать Ботылеву открытым текстом: К вам идут танки...
– Открытым текстом?
– переспросил Иван Ефимович.
– Хотите, чтоб и немцы знали? Ну что ж, давайте.
Родные причалы
Бои за город пришлось вести дольше, чем ожидалось. Но и на второй день штурма Новороссийска все-таки трудно было представить, что для полного овладения им потребуется еще почти четверо суток.
Противник, хорошо подготовившийся к обороне, сопротивлялся ожесточенно. Продвигавшиеся с востока армейские части не встретились с группой Ботылева ни 12 сентября, ни 13-го, ни 14-го. А Райкунов находился еще дальше. 13-го оборвалась всякая связь с ним - сели батареи его рации.
На третью ночь операции, как и во вторую, Ботылеву были доставлены боеприпасы, продовольствие, медикаменты. Но в следующую ночь - на 13 сентября - восемь катеров и мотобаркасов смогли дойти только до молов, откуда забрали раненых, а войти в порт помешал слишком сильный огонь противника.
Командование флота подключило к снабжению десантников авиаполк Героя Советского Союза М. Е. Ефимова, летавший в Новороссийск
Ночью посылки доставляли армейские легкие бомбардировщики - небесные тихоходы. Им это, вероятно, было сподручнее, чем илам. Десантники потом рассказывали, что иногда сквозь не очень громкий рокот мотора У-2 к ним доносилось: Держитесь, ребята! Прилетим еще!.. Эти голоса из ночного неба казались им женскими - наверное, потому, что все слышали про гвардейский полк Е. Д. Бершанской, давно уже воевавший на Кубани. Но в те ночи действовали экипажи другой части.
Судьба батальона имени Куникова, героически державшегося на своих пятачках, волновала всех - и моряков, и армейцев. Повсюду о нем спрашивали, предлагали разные способы ему помочь.
А для врага эти пятачки - здания, группы зданий и отдельные причалы, захваченные в его тылах нашими морскими пехотинцами, были как бельмо на глазу. Потом я видел найденные у убитых немцев портретики Гитлера с клятвой фюреру уничтожить банду Куникова - трижды большевиков. Знали фашисты, с кем имеют дело, крепко запомнили куниковцев по десанту в Станичку!
Продолжая удерживать полуразрушенный клуб моряков, Ботылев переместил свой штаб, а также раненых в соседнее, более удобное для круговой обороны здание. Раненые являлись резервом отряда. Медсестра Надежда Лихацкая вспоминает, как она, уже и сама раненная, спускалась к ним в трудные минуты, когда не хватало бойцов, чтобы вести огонь из всех окон и проломов в стенах, и спрашивала, кому полегчало, кто снова способен стрелять хотя бы лежа? И оружие брали даже те, кто не мог сам передвигаться, кого надо было выносить на передний край.
На плащ-палатке переносили от одного окна к другому - туда, где он нужнее, снайпера Филиппа Рубахо, раненного в обе ноги. Старшина 1-й статьи Рубахо пошел в десант, имея на личном боевом счету больше двухсот пятидесяти уничтоженных гитлеровцев, а в Новороссийске прибавил к этому еще семьдесят. Только новое тяжелое ранение окончательно вывело его из строя. (Филипп Яковлевич Рубахо скончался в госпитале, не успев узнать, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. )
Наши радисты передали в батальон Ботылева приветствие от командования Черноморского флота. Военный совет 18-й армии также послал куниковцам ободряющую радиограмму, в которой говорилось: Гордимся вашей воинской доблестью, героизмом, отвагой и стойкостью... Это было 14 сентября, когда десантники держались в городе пятые сутки.
Надо сказать, что в то время уже сражались вместе с ботылевцами, расширяя занятый ими плацдарм, подразделения 290-го полка. Командир его подполковник Пискарев удерживал с 11 сентября пятачок в другом районе порта, а несколько десятков бойцов во главе с майором Лысенко, штурмуя двое суток дом за домом, первыми соединились с Ботылевым.
От Райкунова никаких известий больше не поступало. О том, как сражалась тогда его группа, лучше чем кто-либо, может рассказать сам Александр Васильевич Райкунов. Ему я и предоставляю слово - привожу страничку из присланного мне письма: