Вечный слушатель
Шрифт:
Но разрушенье - всем грозит, в конце концов,
Пусть хоть цветы растут в расселинах зубцов.
В плюще невидима замшелая бойница,
Удушливая цвель в сырых углах гнездится,
Навек уснуло все в миру отшедших лет,
Однако в садике, где роз давно уж нет,
– Где дали место ей рассеянные предки
Венера мрамором глядит сквозь плющ, сквозь ветки.
Везде забвение, печаль и тишина,
Здесь все застелено великой тенью сна
О
И ветер шевелит незримые портьеры,
И кажется - на них под отсветом луны
Былых кровавых драм следы еще видны.
Поэту внятно все: любой чуть слышный шорох,
Любой намек на жизнь в просторных коридорах,
И в окнах стрельчатых - извечная игра!
Следить созвездия отрадно до утра...
Он полон завистью - о нет, отнюдь не страхом
К тому, что отжило, что ныне стало прахом!
В ТАВЕРНЕ
Сердце ранит корочка льда.
Стоят холода.
Знаю, скоро зима.
Франсиско Мануэл
Одни храпят, склонясь на край стола,
Облапив опрокинутые кубки,
Другие - рассуждают про дела.
Еще какой-то, хворый, длинный, хрупкий,
Амурную бормочет ерунду,
Пуская дым из почерневшей трубки.
Бредет по стенке пьяный, на ходу
Шатаясь, разобиженный, с досадой,
Плешивый тип клянет свою нужду,
Что, мол, отцу о смерти думать надо,
Бубнит: мол, жизнь не стоят ни гроша,
И просит дать совет насчет подряда.
Темна таверны ветхая душа,
Продымлена. И полуночный ветер
Свистит снаружи, по стеклу шурша,
Способен вызвать жалость и насмешку
Любой из тех, кто здесь печально пьет,
Кому осталось меж мирских забот
Глотать вино и слезы вперемешку.
ГРЕЗИТЕЛЬ, ИЛИ ЖЕ ЗВУК И ЦВЕТ
Эсе де Кейрошу
I
Я слушал музыку земных растений.
Я - грезитель, мудрец, каменьями побитый,
Я коротаю дни средь мысленных химер,
Покуда Океан ярит свой гнев несытый
И бог с палитрою выходит на пленэр.
Средь жизни нынешней, и чуждый, и забытый,
Брожу, как человек давно минувших эр.
О, дух иронии! Ты мне один - защитой
От возлетания в предел нездешних сфер.
Кинжал теории, мышленья тяжкий пресс,
Не в силах все-таки явить противовес
Способности и петь, и грезить на свободе...
Былой любви служить по-прежнему готов,
Повсюду я ищу звучание цветов
И позабыл число отысканных мелодий.
II
Я видел образы и формы,
Я видел разум бытия.
Бальзак
Я знаю, в мире все - одна игра ума:
Светило
Лазурью властвует, я ведаю, чума,
А жемчуг, зародясь, моллюска тяжко давит.
Увы, Материя - моей души тюрьма.
Покуда лилия Луну собою славит
И аромат струит, - уже рождает тьма
Цветок, что плоть мою безжалостно отравит.
О, все известно мне! Но в дебрях бытия
Так побродить люблю без всякой цели я,
Растений музыку в душе своей лелея,
Мне в розах виден лик едва ли не Христа,
Мне звонкие цветы - суть чистые цвета,
И бога для меня в себе хранит лилея.
ОКНО
Когда в полночных улицах - покой,
Когда они от суеты устали
К окну иду, заглядываю в дали,
Ищу луну с тревогой и тоской.
Нагою белой тенью колдовской
Она скользит почти по вертикали
Как розан, поднимаемый в бокале,
И как греха пленительный левкой.
Чарующая ночь проходит мимо,
Меня же вдаль и ввысь неумолимо
Мистические манят купола...
Я хохочу, а ты плывешь все выше,
Всходя над гребнем черепичной крыши:
– Какой соблазн в тебе, Соцветье Зла!
ДОЖДЛИВЫЕ НОЧИ
Вот - осень, все угасло, все поблекло.
Откуда мне узнать, о милый мой,
Ты любишь ли, чтоб дождь стучал о стекла,
Закрытые сырой, тяжелой тьмой?
Я точно знаю: сладостно безмерно
Мечтать вдвоем дождливою порой:
Пусть греза и нелепа, и химерна,
Но ей пределом - кипарисный строй.
Мы воскрешаем блеск минувших лилий
И вызываем к жизни без конца
Печальные часы былых бессилий,
Навеки погребенные сердца!
В такие ночи, с ливнем или градом,
Так хорошо отбросить жребий свой
И слушать, затаясь с тобою рядом,
Как долгий дождь шуршит по мостовой.
Как сном осенним нас бы укачали,
Рождаясь, вырастая ввысь и вширь,
Чудовищные образы печали,
Немые, как дороги в монастырь!
В такие ночи - лишь мудрейшим душам
Дано на грезы наложить узду,
В такие ночи суждено кликушам
Метаться в экстатическом бреду,
В такие ночи к разуму поэта
Нисходит свыше лучшая строка,
И он ее бормочет до рассвета,
А жизнь - так далека... Так далека!
КАМИЛО ПЕСАНЬЯ
(1867-1926)
***
Ты повстречался посреди дороги
И показался чем-то мне сродни.
Я произнес: - Приятель, извини,
Отложим-ка на час-другой тревоги: