Вечный союз
Шрифт:
Значит, они выбрали Манту. Почему Хулагар послал Тамуку к его отцу? Неужели они планируют убить его? Вука опять стал корить себя. Ведь уже тогда, когда он набросился на Тамуку, он понимал, что ставит клеймо на своей репутации. Уже тот факт, что Хулагар открыто выругал его в присутствии брата, служил зловещим предзнаменованием, которому он не внял, охваченный азартом убийства, подчинившись своему неудержимому Интересно, кто это будет? Не Хулагар, конечно. И не Манту, ибо братоубийство считалось одним из самых отвратительных
Вука продолжал неторопливо размышлять. Кто же тогда? Только не Йохама, недалекий шут, не Карк и не Тока, который так опивался перебродившим молоком, что его каждый вечер рвало.
Он пошевелился, будто потягиваясь в полусне, и прислонился головой к стенке, по-прежнему наблюдая сквозь чуть приоткрытые веки.
Необходимо выиграть время, очистить себя. Вука знал, что отец будет колебаться, он знал за ним эту слабость, глупую привязанность к своим отпрыскам. Не раз он пользовался этой слабостью, оставляя отца в дураках и внутренне потешаясь над ним.
Он должен найти способ оттянуть окончательный приговор, который должен быть приведен в исполнение таким образом, чтобы он умер с честью. Вука был уверен, что отец ни за что не отправит его на небеса, зная, что его будут там презирать.
Если они действительно приведут приговор в исполнение…
Он посмотрел на Манту сквозь смеженные веки. Никакого сомнения, что именно Манту прочат на его место, — это было видно хотя бы по тому, как смотрел на него Хулагар.
В его голове стал складываться план.
Глава 12
— Эй, вы двое на третьей скамье, гребите в одном ритме со всеми!
Суздальцы недоуменно смотрели на римского инструктора, не понимая ни слова из того, что он кричит.
— Какого лешего ты от меня хочешь? — взорвался один из них. — Я тут надрываюсь, машу в воздухе этой тяжеленной хреновиной, а ты еще орешь на меня!
Наблюдавший за этой сценой Эндрю перевел взгляд на Дмитрия, который покраснел, как помидор.
— Прошу прощения, сэр, — сдавленным голосом произнес Дмитрий и ринулся к скамьям гребцов. — Слушайте меня, ублюдки! — Голос старого полковника гремел, как во время парада.
Капитан римской галеры посмотрел на Дмитрия с явным облегчением.
— Если этот человек скажет «лягушка», вы будете прыгать! Понятно?
— Но он же лопочет на этой римской тарабарщине! — протестующе воскликнул один из суздальских гребцов. — Как нам понять, чего он от нас хочет?
— Учите эту тарабарщину! — рявкнул полковник.
Суздальцы заворчали.
— Прошло уже десять дней, — напомнил им Дмитрий. — У нас осталось совсем мало времени, если вы, конечно, не хотите по возвращении застать свои дома в развалинах. Так что учитесь, разрази вас Перм! Учитесь
— Мы все время торчим на берегу, — пожаловался все тот же недовольный солдат. — Это все равно что учиться ездить на лошади, сидя на бревне.
— Или любить женщину, не снимая штанов, — подхватил его товарищ, и все гребцы разразились хохотом.
Дмитрий изогнул губы в слабой улыбке и подождал, пока не стихли все смешки.
— Очень смешно, Лев, отличная шутка. Лев гордым взглядом обвел своих друзей.
— У тебя ведь есть дочь, Лев?
— Есть, — ответил солдат, — и я снимал штаны, чтобы она появилась.
Эта острота вызвала новый взрыв смеха.
— Прекрасно, прекрасно, — заметил Дмитрий, положив руку на плечо Льва. — Пока ты тут сидишь на скамье, — продолжил он, постепенно повышая голос, — подумай о том, что какой-нибудь карфагенянин скоро тоже снимет штаны, чтобы получше узнать твою дочку.
Улыбка мигом исчезла с лица Суздальца.
— А может, мерки приберегут ее для Праздника Луны? Она как раз подходящего возраста.
Теперь замолкли уже все. На лицо Льва было страшно смотреть.
— Полдня будете практиковаться в гребле на учебных судах. — Полковник уже не говорил, а кричал. — Остальное время тренируйтесь здесь, на берегу, пока не будет достроен наш флот. И все время помните, засранцы, что вас ждут в Суздале. И когда этот римлянин что-нибудь говорит, слушайте внимательно и ловите на лету! Если ты совершишь ошибку в бою, — закончил Дмитрий, ткнув Льва пальцем в грудь, — все на корабле могут погибнуть. Помни об этом и о своей дочери!
Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и ушел.
— Отличный был сержант, прежде чем стал полковником, — одобрительно произнес Эндрю, обращаясь к Марку.
— Я не знаю русского, но смысл этой речи понятен и без слов, — улыбнулся консул. — Мне кажется, у сержантов и центурионов в жилах течет одна кровь, и всех их в детстве вскармливали не молоком, а уксусом, поэтому у них такое кислое выражение лица и несладкий характер.
Эндрю расхохотался. Он сразу вспомнил своего старого сержанта и подумал, что у Ганса сейчас забот полон рот.
— Поехали дальше, — предложил Кин и пустил Меркурия легким галопом.
Они поскакали через широкое поле, на котором еще две недели назад стояли войска карфагенян. Свыше половины суздальской армии, десять тысяч человек, и еще столько же римлян были разбиты на сотни отрядов. Повсюду располагались скамьи для гребцов, расставленные таким же образом, как и на захваченных карфагенских квадриремах.
Пока что было изготовлено меньше тысячи весел. На занятиях их заменяли длинные палки, на концах которых был для тяжести закреплен груз, а на многих «кораблях» людям приходилось просто ритмично поднимать и опускать руки, отрабатывая правильные движения.