Вечный воин

Чернобровкин Александр Васильевич

Да и зачем?! Я обратил внимание, что даже в местах, где удобно устроить засаду, охранники каравана ехали расслабленными. Не первый раз здесь, знают, что никто не нападет, потому что гунны не будут долго искать разбойников, а просто перебьют всех инородцев, живущих в этом районе. Как мне рассказали другие охранники, наш черед придет на противоположном берегу Дуная, на территории Восточной Римской империи. Там будем стеречь купеческое добро день и ночь.

Я тоже расслабился, перестал определять опасные места. При любой возможности старался подстрелить какую-нибудь дичь. Кормил нас Дэра скромно, если ни сказать скупо: утром и вечером выдавал каждому половину лепешки, кусок сыра или вяленого мяса и полчаши белого вина, старого, кислого. Так что подстреленная мной косуля становилась хорошей добавкой для всех, включая купца, не стеснявшегося угоститься за мой счет.

3

Местом для ярмарки служил очень большой луг неподалеку от города

Марг, небольшого, обнесенного каменной стеной высотой метров пять с прямоугольными башнями метра на три выше. Траву недавно скосили, и в ближайшие недели луг основательно вытопчут и удобрят. Город Марг находился рядом с бродом через реку с таким же названием, правым притоком Дуная. Скорее всего, я здесь раньше не бывал, ни в прошлом, ни в будущем, а если и бывал, то не узнал, так что понятия не имею, как он будет называться. Несмотря на незначительный размер, город служил резиденцией епископа Андоха, который заодно был и правителем прилегающих земель. Христианство набирало обороты и с самого начала старалось быть поближе к большим деньгам. А доход от ярмарки, которая продолжалась три недели, был немалый. На нее съехались купцу практически со всей Ойкумены. Кого я только здесь не видел! Уж на что стал краеведом и полиглотом, но попадались люди из неизвестных мне народов и племен. Были здесь, как догадался, и мои далекие предки. Сперва я принял их за германцев, потому что язык похож, только лица были не такие костистые и волосы у большинства темно-русые. Разговорился с одним. Оказалось, что они с левого притока Днепра, который в половине лунного месяца пути от порогов. Поскольку я понятия не имел, какие у них лодки, и так и не выведал, вниз по течению или вверх пролегал путь, пришел к выводу, что это где-то выше будущего Киева, и вполне возможно, что на Десне или Сейме. Впрочем, с той же уверенностью можно было указать и любое другое место намного севернее или южнее. Это при условии, что мне говорили правду, потому что собеседник, как и его потомки, был скрытен с иноземцем, смотрел на меня настороженно.

Времени на болтовню и гуляние по ярмарке у меня было мало, потому что купец напрягал здесь охранников больше, чем во время перехода. Днем и ночью мы по очереди присматривали за его товарами и скотом. Даже во время торговли несколько человек стояла рядом и следили, чтобы кто-нибудь не посунул что-нибудь. Особенно вороватыми были римляне из обеих частей. Пойманного с поличным вора били толпой, и никто за него не вступался, включая городскую стражу, которая помогала собирать налоги и следила за порядком. Иногда полуживого вора отволакивали к реке и бросали в воду. Очухается и выплывет — его счастье, нет — значит, не ту профессию выбрал.

В тот день я должен был пасти волов на краю леса километрах в пяти от ярмарки, но купец послал туда другого, а мне приказал охранять товар на ярмарке, быть у него под рукой. В предыдущий день я сглупил, продемонстрировав знание языков и выступив в роли переводчика, поэтому теперь должен был еще и помогать во время торга, если знания латыни купцом и покупателем не совпадали чересчур. Я стоял в тени от арбы, нагруженной с верхом рулонами тканей самых разных расцветок, изготовленных из хлопка, и без особого усердия наблюдал за покупателями, которые неторопливо переходили от одного торгового места к другому, не столько покупая, сколько глазея и прицениваясь. День обещал быть жарким во всех отношениях: солнце припекало от души и покупателей понаехало много. Большую часть составляли гунны. Сотен пять их спешились неподалеку от ярмарки и растеклись между выстроенных рядами арб с товарами. Ничего не покупали и даже цену не спрашивали. Трое остановились возле наших трех арб и начали рассматривать и мять грязными пальцами рулоны с тканями. Наблюдая за ними, купец Дэра улыбался через силу. Ему еще возвращаться через земли кочевников.

Я пропустил сигнал, если он был, после которого гунны, включая и «наших» трех, вдруг достали из-под рубах длинные кинжалы и, скривив зверские рожи, что при их щеках в шрамах было не сложно, со злобными криками поперли на купцов и охранников. Заходить на ярмарку с оружием запрещалось. За этим следила городская стража. Пойманного штрафовали на серебряную силикву, но могли и избить палками при повторном залете. Совсем безоружными быть в эту эпоху тоже нельзя, поэтому у нас имелись палки длиной метра полтора — укороченные древки от копий с заостренным концом, по одной на каждого из трех охранников. Одна была прислонена к арбе рядом со мной. Как-то само собой, на инстинкте, я схватил ее и всадил заостренный конец в бочину ближнему кочевнику, который прямо-таки наслаждался испугом, с которым Дэра и два других охранника пятились от него. Никак не перестану удивляться слабости человеческого тела. Заостренная палка запросто пробила грязную коричневую рубаху и кожу и влезла в тело сантиметров на двадцать. У гунна сразу обмякли и подогнулись ноги, а морда в шрамах стала удивленной, словно никак не мог поверить, как такое могло произойти с ним, ужасным и бессмертным?! Я выдернул палку и всадил ее в спину второго кочевника, который тоже наслаждался испугом купца. Подозреваю,

что Дэра был так напуган ни столько гуннами, сколько тем, что я наделал. Он открыл рот, наверное, чтобы остановить меня, но понял, что уже поздно. Третий кочевник по его лицу догадался, что что-то пошло не так, обернулся — и получил в район пупа. Палка втянула за собой в брюшную полость и часть грязной желтоватой рубахи. Выронив кинжал, кочевник ухватился двумя руками за палку, попытался высунуть ее. Я перехватил и сделал еще одни выпад, проткнув тело насквозь, после чего отпустил, дав упасть вместе со все еще живым гунном, который, лежа на боку, медленно, превозмогая, наверное, боль, продолжал вытаскивать палку. Подняв кинжал, я нанес удар милосердия — полоснул по грязной шее, толстой и короткой, перерезав сонную артерию.

— Чего стоите?! — прикрикнул я на других охранников. — Берите оружие, будем отбиваться!

— Нет-нет-нет-нет! — испуганно заорал купец Дэра и замахал руками, точно разгонял дым перед своим лицом. — Нет-нет-нет-нет!

На нет и суда нет. Значит, на этом и расстанемся. Я поднял второй кинжал и пошел в ту сторону, где за пределами ярмарки стояли другие наши арбы и где были мои вещи. Явно не ожидавшие отпора кочевники сперва попытались убить меня, нападая сразу по несколько человек.

Мне давно уже хотелось рассчитаться с ними. В предыдущие дни гунны появлялись на ярмарке небольшими группами, наверное, разведывали. Ничего не покупали, но постоянно пытались что-нибудь стянуть, не особо прячась. Поймаешь и прикрикнешь — вернут на место, промолчишь — унесут. Как и все кочевники, в пешем бою они слабоваты. Руками действовали еще так-сяк, а вот кривые короткие ноги переставляли слишком медленно. Про навыки фехтования и вовсе не слышали. Я завалил с десяток, после чего остальные, предупрежденные криками соплеменников, начали разбегаться с моего пути. Боялся, чтобы не подстрелили из лука, но, видимо, никто из гуннов не взял его с собой, потому что не спрячешь под одеждой. Ко мне присоединились несколько человек разной национальности, тоже не пожелавшие терпеть нападение кочевников, и мы плотной группой вырвались с ярмарки, после чего разошлись каждый к своему обозу.

Я торопливо натянул доспехи и шлем, подпоясался мечом, закинул за спину сагайдак, схватил остальные свои вещи. Конь мой находился на выпасе, а путь туда пролегал через ярмарку, где уже вовсю шел грабеж, или в обход ее, что тоже было стремно, поэтому побежал к Маргу вместе с толпой, состоявшей из горожан и стражников, которые явно не собирались положить жизни, отбивая имущество купцов, несколько дней исправно плативших им за защиту. Городские ворота все еще были открыты. Наверное, охранявшие их никак не могли поверить в вероломство гуннов или были уверены, что на город не нападут. Обычно внутрь не пускают с оружием, но в густой толпе, в середине которой я бежал, вычленить чужака было трудно. Да и не до нас было. Городская стража внимательно, мне даже показалось, с завистью, наблюдала за происходящим на ярмарке. Каждый из них с радостью помог бы кочевникам грабить купцов.

Сразу за воротами начиналась улица, мощеная во всю ширину. Жилые дома без заборов, вход прямо с улицы. Оконные проемы закрыты деревянными ставнями-жалюзи. В одном на втором этаже увидел пропитанную маслом белую материю, точнее, уже серую из-за осевшей на нее пыли. Стеклянных окон пока что нет. Одноэтажные дома, за редким исключением, были деревянными, а двух- и трехэтажные имели, как минимум, каменный первый этаж. В некоторых располагались ремесленные мастерские или торговые лавки. И те, и другие сейчас спешно закрывали, потому что кто-то орал, что гунны осадили город. Я привык, что при таком известии мужчины хватались за оружие и спешили на крепостные стены, а здесь все истерично искали, где бы спрятать ценные вещи и схорониться самим.

Я собирался последовать примеру отважных горожан — пересечь город, выйти из него с противоположной стороны и переправиться по броду через реку, помня, что не умеющие плавать кочевники не любят пересекать водные преграды, но от центра к воротам подошел с отрядом человек в тридцать высокий и крепкий офицер с лошадиным, типично германским лицом, облаченный в железный шлем, который позже будут называть римским, и кольчугу, приказал закрыть ворота, а пришедшим с ним — разделиться на две части и занять места в башнях, что по обе стороны от ворот, а потом прикрикнул на меня:

— А ты чего стоишь?! На стену!

Во время службы в армии обзаводишься многими дурными привычками, включая бездумное выполнение четких приказов. Уже поднявшись по узкой каменной лестнице без перил, идущей вдоль стены, на сторожевой ход, я подумал: «А на черта оно мне надо?!», но увидел подъехавший к ярмарке еще один гуннский отряд, сотни в три-четыре всадников, решил, что в крепости будет безопаснее.

Я расположился возле мерлона, укрываясь за которым, было удобно стрелять из лука в тех, кто нападет на ворота. Стрел у меня всего два колчана — шестьдесят штук, но и врагов не так уже и много. К тому же, не похоже было, что гунны собираются осаждать город. Они разогнали купцов, нахапали ценной добычи и начали отмечать успешную операцию, благо вина на ярмарку навезли со всей Южной Европы, на любой вкус.