Веди свой плуг по костям мертвецов
Шрифт:
– Это не свет фонарика, – сказал Дэн и зашагал наверх.
Я пыталась его удержать. Схватила за руку, но в моей ладони осталась лишь перчатка.
– Дионисий, нет, мы туда не пойдем. Ну пожалуйста.
Но эта идея уже втемяшилась ему в голову, и он просто не реагировал.
– Я остаюсь, – попыталась я прибегнуть к шантажу.
– Ладно, иди домой, я сам пойду проверю. Может, что-то случилось. Иди.
– Дэн! – воскликнула я со злостью.
Он не ответил.
Так что я шла за ним следом, подсвечивая нам фонариком, с его
Наконец мы это увидели.
На Перевале стоял автомобиль, большой джип. Все дверцы были открыты, поэтому внутри горел свет, тусклый. Я остановилась в нескольких метрах, боялась приблизиться, чувствовала, что сейчас расплачусь как ребенок от страха и волнения. Дэн взял у меня фонарик и медленно подошел к автомобилю. Посветил внутрь. Там было пусто. На заднем сиденье лежал портфель, черный, и еще какие-то пакеты, видимо с продуктами.
– Послушай… – тихо, растягивая слова, сказал Дэн. – Я знаю этот джип. Это «Тойота» нашего Коменданта.
Теперь он обшаривал лучом фонарика пространство возле автомобиля. Машина стояла в том месте, где дорога сворачивает влево. Справа шли заросли; при немцах здесь были дом и мельница. А теперь – поросшие кустарниками руины и высокий орех, к которому осенью со всей округи сбегались Белки.
– Смотри, – сказала я, – посмотри, чтo тут, на снегу!
Луч фонарика выхватил странные следы – множество круглых вмятин размером с монету, их повсюду было полно, вокруг машины, на дороге. И еще – следы мужских ботинок с подошвами, словно гусеницы трактора. Они были ясно различимы, потому что снег таял, и каждая впадина заполнялась темной водой.
– Это следы копыт, – сказала я, присев на корточки и внимательно рассматривая небольшие круглые отпечатки. – Следы Косуль. Видишь?
Но Дэн смотрел в другую сторону, туда, где размокший снег был вытоптан, уничтожен до основания. Луч фонарика продвигался дальше, к зарослям, и через мгновение я услышала, как Дэн ахнул. Он стоял, склонившись над старым колодцем – в кустах у обочины.
– Боже мой, боже мой, боже мой, – повторял он как заведенный, и это совершенно лишило меня самообладания. Ясно ведь, что никакой бог не явится и не наведет здесь порядок.
– Боже мой, там кто-то есть, – вскрикнул Дэн.
Меня обдало жаром. Я подошла и выхватила у него фонарик. Посветила в колодец, и нашим глазам предстала чудовищная картина.
В неглубоком колодце головой вниз лежало скрюченное тело. Из-за плеча виднелась часть лица, страшного, залитого кровью, с открытыми глазами. Из колодца торчали ботинки, массивные, на толстой подошве.
Дэн присел и беспомощно прикоснулся к этим ботинкам, погладил кожу.
– Не трогай, – шепнула я.
Сердце бешено колотилось. Мне казалось, что эта окровавленная голова вот-вот повернется к нам, из-под засохших потеков крови сверкнут белки глаз, а губы шевельнутся, чтобы произнести какое-то слово, и тогда это массивное тело полезет обратно – наверх, к жизни, разъяренное собственной смертью, разгневанное, и схватит меня за горло.
– Может, он еще жив, – умоляюще произнес Дэн.
Я молилась, чтобы это оказалось не так.
Мы стояли, окоченевшие и потрясенные. Дэн вздрагивал, словно его сотрясали судороги, – мне стало за него страшно. Зубы у парня стучали. Мы обнялись, и Дэн заплакал.
Вода лилась с неба, вытекала из земли, которая, казалось, превратилась в огромную губку, пропитанную ледяным дождем.
– Схватим воспаление легких, – всхлипывал Дэн.
– Идем отсюда. Пойдем к Матохе, он знает, чтo делать. Ну давай же, пошли. Не надо здесь стоять, – предложила я.
Мы двинулись назад, неуклюже, в обнимку, точно раненые солдаты. Я чувствовала, как голова у меня пылает от неожиданных, тревожных мыслей, я почти видела, как от этих мыслей идет под дождем пар, как они превращаются в дым и соединяются с черными тучами. И пока мы так шли, поскальзываясь на размокшей земле, у меня внутри вдруг родились слова, которыми я очень хотела поделиться с Дэном. Очень хотела произнести эти слова вслух, но пока что не в силах была их из себя извлечь. Они убегали прочь. Я не знала, как начать.
– Господи Иисусе, – всхлипывал Дэн. – Это Комендант, я видел его лицо. Это был он.
Мнение Дэна всегда много значило для меня, и я не хотела, чтобы он считал меня сумасшедшей. Только не он. Когда мы уже подошли к дому Матохи, я собрала в кулак всю свою волю и решила сделать еще один шаг – сказать ему, чтo я обо всем этом думаю.
– Дэн, – начала я. – Это Животные мстят людям.
Он всегда доверял моим словам, но на этот раз вообще не слушал.
– Это не так уж невероятно, – продолжала я. – Животные сильные и умные. Мы даже не представляем себе насколько. Когда-то Животные представали перед судом. Им даже выносили приговоры.
– Что ты говоришь? Что ты говоришь? – бормотал Дэн, как в забытьи.
– Я где-то читала о Крысах, которых судили за то, что они нанесли большой ущерб. Дело откладывали, поскольку Крысы не являлись на заседания суда. В конце концов им даже предоставили государственного адвоката.
– Господи, что ты такое говоришь?
– Это было, кажется, во Франции в шестнадцатом веке, – продолжала я. – Не знаю, чем все закончилось, наказали их или нет.
Дэн вдруг остановился, крепко схватил меня за плечи и встряхнул.