Ведьма и эльф
Шрифт:
Что будет, если я полюблю Альвэйра? Любовь — это не единовременная вспышка, а постоянное чувство, которое охватывает полностью.
Можно ли будет убаюкать себя настолько, что любовь к Альвэйру будет казаться сном, приснившимся под утро? Дарящим приятные чувства, но не способным пошатнуть основы мироздания. Или каждый раз при встрече с ним из меня будет литься потоками любовь, смешанная с отчаянием и ненавистью, и я буду травить ей всех, кто окажется рядом?
Как отреагирует дикая магия на мою страсть, страшно представить. Быть может, обратит
Или заставит эльфа любить меня столь сильно и безумно, что от его личности не останется и следа.
Альвэйр может быть невосприимчив к ментальной магии, но от дикой силы спасенья нет.
Поэтому мне было страшно.
Очень страшно.
Глава 20
С трудом, но мне удалось вернуться к исследованиям, вот только время, отведённое на подготовку к визиту во дворец, истекло.
Изменения в моей внешности пока были не особенно заметны — влияние ядов на организм хотя и в значительной степени ослабло, не пропало полностью, а опрометчивые эксперименты сыграли свою роль в моём плохом самочувствии.
Но, как бы мне ни хотелось спрятаться за привычной бронёй, на празднестве у короля нужно было выглядеть достойно. Поэтому за несколько дней до события я прекратила свои опыты, чтобы не появиться пред очами короля с сыпью на лице и руках. Или, не дай боги, не распрощаться с содержимым желудка где-нибудь в тронном зале.
Теперь, когда я больше понимала Альвэйра, мне не хотелось унижать его своим присутствием. Быть поводом для насмешек и шепотков. Я не питала иллюзий, как бы безупречно я ни выглядела, ни вела себя, они всё равно будут. Конечно, тайные, никто не посмеет оскорбить лорда, глядя ему в лицо. Но одно дело, если злые языки будут ставить мне в упрёк происхождение, другое — небрежность внешнего вида.
Мне же хотелось отплатить мужу пусть за нечаянное, но всё-таки добро.
Ни разу за всю свою жизнь я не чувствовала себя в безопасности. Страх разоблачения был постоянным призрачным спутником, не дававшим чувствовать себя по-настоящему спокойно. Именно поэтому обещание защиты от Альвэйра разбередило душу.
Жаль только, что он совсем не понимал, кому в действительности давал обеты.
Но раз уж он протянул руку помощи, и моя судьба теперь связана с его, стоит стать союзниками хотя бы перед лицом остальных.
Я велела Лиэрот приготовить для праздника у короля тёмно-синие одежды. Если она и удивилась, то виду не подала, и, как мне показалось, среди её чувств я уловила молчаливое одобрение.
В отличие от людей, любящих насыщенные или же немаркие тёмные цвета, в мирной жизни эльфы носили светлые одежды самых разных оттенков. Каждый цвет что-то да значил, как и степень его яркости.
Эльфы возвели сдержанность в абсолют, поэтому предпочитали обходиться намёками — бледными, будто бы выцветшими цветами. Так, синий, что считался у остроухим цветом магии, носили обычно лишь в виде нежно-голубого.
Яркие
Как Альвэйр.
Чёрный — смерть. Лиловый — боль утраты. За столько времени он не сменил свои одежды на серые или светло-сиреневые. Он хотел, чтобы все видели — его боль и потеря не стали меньше со временем.
В этом смысле посягательства принцессы Килтис на моего супруга были почти дурным тоном. Но любимице короля и народа, как я уже успела понять, прощалось и не такое.
Свои одежды я увидела лишь вечером накануне праздника, мастерицы едва успели закончить наряд к сроку. Пальцы коснулись мягкой ткани столь глубокого синего цвета, что при неярком освещении он смело мог казаться чёрным.
Я хотела показать всем, кто пытался забыть об этом, что супруга Альвэйра — не бессловесная жертва в конфликте двух держав, а — маг. Пусть и презираемый людьми, иначе не стала бы разменной монетой, но всё-таки моей силы достаточно, чтобы просить уважения как представителю касты волшебников.
И что важнее, моей силы достаточно, чтобы прожить тысячелетия, если вспомнить предсказание древа. Об этом стоило напомнить.
На самом деле хватило бы и просто ярко-синего наряда, но перед глазами у меня стояла мрачная фигура Альвэйра, одиноко возвышающегося среди эльфов в светлых одеяниях. Завтра он будет не один.
Взгляд скользнул от платья к серебряному ожерелью-вороту. Сейчас оно лежало, будто груда цепочек, кованных цветов и пластин, но в надетом виде повторит изгибы шеи и плеч от мочек ушей до выреза платья. Я не была воином, но теперь принадлежала к воинскому Дому, и хотя бы украшением, отдалённо напоминающим горжет доспеха, могла это подчеркнуть.
— Необычное украшение, — одобрила Лиэрот, стоящая за моей спиной. И я чувствовала, что эльфийка была действительно впервые довольна мной.
— Необычно то, что его успели сделать в срок, — возразила я.
— Работа не очень тонкая, — признала девушка. — И частично мастера использовали имеющиеся в запасе заготовки, но здесь важнее смысл.
Я обернулась к эльфийке. В глазах девушки я видела изрядную долю любопытства.
— Я хочу, чтобы ты взглянула на меня в полном облачении перед праздником. Не допустимо, чтобы по незнанию моему, в облике читалось что-нибудь неуместное.
— Как пожелаете, госпожа.
***
Встречи с Альвэйром я одновременно боялась и ждала.
Что, если после визита ко двору, я ещё больше потянусь к нему?
Но в то же время мне хотелось заглянуть в его чёрные непроницаемые глаза, чтобы увидеть отблески того, о чём рассказывал Кэлеан. Мрачный мечущийся дух, что теперь был связан со мной.
Служанки рассыпались в комплиментах, пока готовили меня в дорогу. На их взгляд, наверное, я, и правда, стала выглядеть гораздо лучше.