Ведьма и эльф
Шрифт:
Внимание короля привлекать не стоит.
Ольмирьяр опасен.
Король поприветствовал собравшихся и обратился к нам:
— Приветствую лорда Альвэйра из Дома вереска и леди Эльрис из Дома вереска.
Я и Альвэйр в едином порыве склонили головы, высказывая своё почтение. Лёгким жестом король велел нам подняться и продолжил свою речь:
— Сегодня великий день, ибо мы приветствуем в наших рядах супругу лорда Альвэйра, которая делает честь Дому вереска своим присутствием и, несомненно, принесёт ему мир и процветание.
Простая вежливость, подобные речи король говорил сотни
Хотелось сжать зубы от злости, но лицо моё оставалось спокойным. Я чуть прикрыла глаза и представила безмятежное морское побережье, поросшее шелковистой травой. Прохладный ветер, склоняющий травинки к земле, и мерный бег волн.
— И сегодня мы нарушим ход празднества, чтобы в полной мере принять леди Эльрис в лоно нашего народа.
Образ побережья растаял, я насторожилась.
— Обряд именования каждый эльф, рождённый под этим солнцем, проходит на десятый день после своего появления на свет. Для леди Эльрис мы проведём его прямо сейчас.
Мужчина дал знак незнакомому мне эльфу в жреческих одеяниях, тот выступил вперёд и отдал несколько распоряжений. Через некоторое время слуги внесли в зал большую жаровню и разожгли в ней волшебное зелёное пламя.
— Подойдите ко мне, леди, и протяните свои руки.
В горле мгновенно пересохло, я не была в силах сдвинуться с места.
Эльфа погружают в волшебное пламя на десятый день от рождения. В это время жрец видит имя, отражающее суть ребёнка. Исходя из его значения, можно отчасти предсказать склонности эльфа, его таланты или даже судьбу.
Не надо объяснять, что у меня было слишком много причин опасаться этого обряда. Я бросила взгляд на Альвэйра и Ольмирьяра. И по одинаково недвижимым лицам со сдержанным интересом в глазах, догадалась, что эти двое заранее сговорились проверить меня таким образом.
Почему-то на губах осела горечь. Не чья-то, моя. Нет, Альвэйр не нарушил своей клятвы. Напротив, это честь для человека — получить эльфийское имя. Не даром среди эльфов поднялся лёгкий ропот при словах короля. И, конечно, подобного я не была бы удостоена, если бы королю и военачальнику, не нужно было бы выяснить, насколько опасна человеческая шпионка.
Я понадеялась, что мне удалось скрыть свои чувства и медленно подошла к огню.
Что будет, если пламя выдаст дикую магию во мне?
Будет ли у меня шанс сбежать, или эльфы покорят меня вместе с силой прямо в этой зале?
Рассыплюсь ли я в ничто, как это случилось с драконами? Или стану пустой оболочкой, как драконы-полукровки, из которых вырезали половину их сути?
Жрец протянул мне руки, его ладони замерли в пламени в ожидании.
Я погрузила руки в огнонь и нашла ладони мужчины своими. Прикрыла глаза, цепляясь за образ берега моря. Хотя магия и спряталась при виде Ольмирьяра, мой страх мог её пробудить, и тогда волшебное пламя для моего разоблачения будет не нужно.
Мучительно долго ничего не происходило, наконец, эльф озадаченно провозгласил:
— Пламя открыло мне, что лучшее имя для леди — Эльрис. И другое не может быть дано, пока не будет исполнено предначертанное.
Король в удивлении приподнял брови,
Воспользовавшись всеобщим замешательством, я отошла от пламени, но на своё место у мужа не вернулась.
Ольмирьяр обратился ко мне:
— Я не плохо знаком с обычаями вашего народа, но не могу разгадать, что значит ваше имя, леди Эльрис?
Мне хотелось рассмеяться ему в лицо от чувства лёгкого торжества, охватившего душу. Если он думал, что Эльрис — значит что-нибудь вроде «отравительница королей», «опасный маг» или хотя бы «охотник», подобно имени Альвэйр, то его ожидало разочарование.
— Его придумала моя мать. Она говорила, что дала мне имя в честь цветка, — я мстительно насладилась смятением на прекрасном лице короля, но то была чистая правда. — Однако, честно сказать, я не знаю, в честь какого именно. При её жизни я не спрашивала, а после её смерти цветка с похожим названием не нашла.
В конце я не выдержала и всё-таки улыбнулась. Открыто и искренне, впервые за всё моё время пребывания в ущелье.
Они, несомненно, не поверят мне и захотят проверить мои слова.
Пусть так.
Прежде чем мы перешли к официальному представлению всей знати, я успела встретиться взглядом с Кэлеаном, и осознала, что он что-то знал. Обо мне и моём имени.
Вот только, почему предок моего мужа выглядел грустным?
Глава 23
Волнение средь придворных понемногу улеглось, началась церемония представления. Мы с Альвэйром стояли неподалёку от трона короля, а лорды и леди по очереди подходили, называли своё имя, заверяли меня в своей вечной поддержке и выражали надежду на то, что я стану опорой Дома вереска.
Шорох одежд, тонкий запах ароматных масел, перезвон драгоценностей и взгляд нечеловеческих глаз заполнили моё сознание до дна. Иногда до меня доносились чувства придворных, и я могла попробовать их на вкус даже без активного использования магии. Достаточно было чуть-чуть приоткрыть дверцу в плотном коконе защиты.
Укрыта магией в зале была не одна я. Вокруг многих эльфов я угадывала ментальные щиты — иногда естественные, построенные магами, иногда созданные потайными артефактами.
Тут уж не важно — люди ли, эльфы ли — а двор короля у любого народа всё равно, что поле боя. И если у нас за недолгий век накапливается столько взаимных обид, что впору ждать ножа в спину, страшно подумать, какие подковёрные интриги царят при дворе Ольмирьяра.
Впрочем, ментальная защита была не у всех, а у некоторых такая, что всё же позволяет сделать многое. Ведь обычно щиты нацелены на то, чтобы не пустить противника внутрь. Не дать ему прочесть твои мысли, повлиять на решения, ослабить духовно или вовсе уничтожить разум. О том, что чувства самого носителя могут струиться наружу, мало кто думает. Менталисту только и остаётся, что опустить свой щит и понемногу улавливать всполохи чужих чувств, доносящихся до него. Конечно, ни о каком влиянии на носителя при этом речи быть не может, да и суждение о том, что творится в душе у человека или эльфа можно составить лишь поверхностное. Но всё же это лучше, чем ничего.