Ведьма и эльф
Шрифт:
Альвэйр взглянул на Килтис, съёжившуюся на скамье и выглядящую жалкой тенью прежней себя.
— Достаточно, — от холода, сквозившего в его голосе, у меня по спине пробежали мурашки.
— Я не согласен, — воспротивился король. — Это пустая трата времени. Обвинение можно рассмотреть и позднее.
— Можно, — не стал спорить мой супруг. — Если не воспользоваться старым законом, по которому любой может требовать иного. А именно, чтобы все преступления, в которых он замешан, и как преступник и как жертва, рассматривались порядки своей очерёдности. Иногда
— Пусть будет так, — согласился судья. — Нам нужно вызвать кого-то?
— Свидетели уже готовы, а все остальные… находятся здесь, — нервный переполох пронёсся по рядам, после того, как Альвэйр намекнул, что преступник находится прямо тут.
Кэлеан, до этого хранивший молчание, взял слово.
— Обвинителем буду я, так как именно мне было поручено найти виновника. Как вы все помните, в ночь после представления супруги моего сына ко двору, на неё совершили покушение. Мы тщательно следили за тем, чтобы подробности не стали известны свету, но сегодня можем открыть правду.
Интерес мелькнул даже в глазах Ольмильяра, сейчас сидящего на скамье с остальными эльфами. Он пока не догадывался, кто станет целью этого обвинения.
— Леди Эльрис была отравлена. И причиной этого стал один из даров, полученных ею в тот день.
Я слушала, как Кэлеан рассказывал то, чтобы мне уже известно. Как меня обнаружили. Что спасти меня удалось лишь потому, что Альвэйр забрал себе половину яда, отравившего моё тело. При этих словах я взглянула на эльфа — до сих пор я так и не расспросила его о подробностях ритуала, который он провёл.
Жрец поведал, что уровень яда в моей крови повышался, до тех пор, пока он не догадался унести меня из комнаты. Тогда он понял, что причина кроется в ней.
— Мы арестовали всех слуг и допросили их. О результате я расскажу позднее, гораздо важнее вот, что. Большая часть дворян отправила леди Эльрис в дар цветы. Этот жест внимания принят у людей, но так как для нас неприемлемо дарить срезанные цветы из любви к жизни, то все растения были помещены вместе корнями в специальные сосуды, которые должны были поддерживать в них жизнь. Я подготовил полный список тех растений, что присутствовали среди подарков…
Жрец передал слуге перечень, чтобы тот отдал его судье.
— Среди них было ядовитое растение? — заинтересованно уточнил Харуан, разглядывая написанное.
— Вот именно, что нет!
— Тогда я не понимаю, куда вы клоните.
— Сейчас объясню. На празднике леди не пила и не ела, и выглядела вполне здоровой, в тот миг, когда прощалась с лордом. В доме она также не принимала пищи и даже не успела подготовиться ко сну. Она сделала буквально пару шагов по комнате и была поражена огромным количеством яда, как если бы опорожнила целый сосуд с ним. Вывод напрашивался лишь один — яд уже был в её теле. В другом, неопасном виде, но что-то заставило его изменить свои свойства.
Кэлеан углубился в теорию, чтобы объяснить Харуану и присутствующим, что некоторые вещества неопасны сами по себе, но при соединении могут привести к катастрофе. Я видела, что
— Тогда мы начали проверку цветов и ёмкостей, в которую они были посажены. И вот тут служанка лорда Альвэйра, Руа сообщила интересное. Впрочем, послушаем её сами.
Поначалу я не узнала эльфийку. От прекрасной девушки, что встретила меня в первый день в ущелье, не осталось и следа. Я вспомнила, что Кэлеан испытывал на ней действие яда, чтобы убедиться в правдивости своей теории. Глубокие тени залегли под глазами Руа, взгляд её был тусклым, но в нём зрела некая решимость.
— Через пару дней после прибытия леди Эльрис в ущелье я встретила на прогулке принцессу Килитис…
Глава 50
— К чему это ты клонишь? — гневно воскликнула сестра короля. Это чувство отразилось и в глазах Ольмильяра, который, похоже, заподозрил неладное.
Харуан смерил принцессу тяжёлым взглядом и промолвил:
— Любой, кто будет мешать, будет выведен до окончания слушания.
Я не могла не проникнуться к судье симпатией.
Не знаю, на что рассчитывал король, но Харуан не спешил свешивать всех псов на Дом вереска и пока просто слушал доводы сторон. Можно было надеется, что он вынесет справедливое решение… Но хватит ли ему духу осудить принцессу?
— Продолжайте.
Он не назвал Руа ни по имени, ни по титулу. Для благородных лордов и леди она была всё равно, что крестьянка для высокомерных человеческих дворян. А теперь её положение стало ещё хуже.
— Я удивилась, увидев принцессу на территории нашего Дома, — голос служанки казался звонким и надрывным. Глаза её лихорадочно заблестели, будто она только сейчас сообразила, что назад дороги уже нет. — Сначала я решила, что она приехала к лорду Альвэйру, но к моему удивлению она подозвала меня.
Девушка замолчала, будто не в силах говорить дальше, но твёрдый голос Кэлеана не дал ей погрузиться в себя и передумать:
— Она была одна?
— Нет, её стражи стояли неподалёку, но на достаточном расстоянии, чтобы не слышать нашего разговора.
— Вы опознали кого-нибудь из сопровождения?
— Только одного, — смущение отчётливо промелькнуло на лице Руа. — Лорда Диоделя. Он часто сопровождает принцессу. Остальных по именам я не знаю.
— Что вам сказала принцесса?
Руа впервые бросила взгляд на меня, словно бы только что заметив.
— Она спросила меня, знаю ли я, что лорд Альвэйр не слишком рад своей женитьбе. Я ответила, что это известно всем. После этого она сказала, что королевская семья позаботится о том, чтобы облегчить его бремя.
— Это невозможно! Немыслимо даже слышать это! — ярость, бушующая внутри короля, была животной и иррациональной. Уверена, не находись я сейчас в защитном круге, то увидела бы целые вихри эмоций вокруг Ольмильяра.
Кто-то бросился успокаивать короля, кто-то разделил его гнев, а Руа продолжила свою исповедь. Теперь отступать было некуда.