Ведьма и воин
Шрифт:
Потрясенная и обиженная, забыв про голод, Гвендолин торопливо направилась к проходу, ведущему в коридор, и налетела прямо на Макдана, появившегося из-за поворота в сопровождении Бродика и Камерона.
– Куда это ты направляешься? – поинтересовался он.
– Я… я возвращаюсь к себе в комнату, – промямлила Гвендолин.
– В таком случае ты заблудилась, – весело заметил Камерон. – Лестница, ведущая в твою комнату, находится в другом конце зала.
Алекс несколько секунд пристально рассматривал ее. Платье, которое он прислал ей, пурпурно-золотым потоком струилось вдоль стройного
– Ты что-нибудь ела? – спросил он.
– Я поняла, что не голодна.
– Ты больна? – не унимался он, обеспокоенный отсутствием у нее аппетита.
Опустив глаза, Гвендолин покачала головой.
– Тогда ты останешься и съешь что-нибудь, – приказал он. – Я не позволю тебе уморить себя голодом.
– Пожалуйста, Макдан, – еле слышно взмолилась Гвендолин. – Я хочу вернуться к себе в комнату.
Ее прерывающийся голос звучал тихо и напряженно. Алекс нахмурился. И хотя он поклялся, что больше никогда не прикоснется к ней, его пальцы непроизвольно сжали ее подбородок и осторожно приподняли голову девушки. В ее огромных серых глазах читалась боль, выражение лица было умоляющим. Она явно страдала. Изумленный, он вопросительно взглянул на остальных членов клана. По их виноватым лицам он тут же понял, что это они довели Гвендолин до такого состояния. Внутри него все кипело от гнева. Одновременно он испытывал странное чувство – потребность защитить ее. Ему хотелось обнять девушку и ласковыми словами успокоить ее расстроенные чувства. Вместо этого он отвесил ей легкий поклон и предложил руку.
– Прошу меня извинить, миледи, за опоздание, – произнес он намеренно виноватым тоном, как будто у нее действительно была причина сердиться на него. – Но теперь, когда я здесь, надеюсь, вы измените свое решение и согласитесь присоединиться ко мне за столом.
Гвендолин растерянно смотрела на него. В его тоне не слышалось и намека на насмешку. Наоборот, он выглядел по-настоящему раскаивающимся, как будто ее внезапное бегство из зала было вызвано его непростительным невниманием к ней. Она поняла, что он пытается спасти ее оскорбленное достоинство, извинившись перед ней в присутствии всего клана и предоставляя ей право принять или отвергнуть его извинения.
Тронутая вниманием, она подошла к нему и положила ладонь на его мускулистую руку.
Алекс провел Гвендолин по застывшему в молчании залу к столу лэрда, отодвинул стул и посадил ее. Затем он занял место рядом с ней и строго обратился к членам клана.
– Гвендолин Максуин – наша гостья, – заявил он. – И пока она будет здесь, я хочу, чтобы вы обращались с ней с уважением, с которым мы всегда относимся к гостям, а также оказывали ей всяческую помощь в лечении моего сына.
Клан по-прежнему хранил молчание. Довольный тем, что прояснил свою позицию, Алекс повернулся и стал накладывать еду на поднос Гвендолин.
Гвендолин, хотя и приободрилась от поддержки Макдана, не питала
– Ну вот, девушка, – нарушил трусливое молчание Оуэн. – Интересно, ты знала ведьму по имени Фенелла?
Гвендолин отрицательно покачала головой.
– Но ты по крайней мере должна была слышать о ней, – настаивал он. – Это была уродливая старуха с необыкновенно скверным характером, что было очень неприятно, потому что она была могущественной волшебницей.
Он захихикал:
– Когда я был ребенком, один мой друг исподтишка насмехался над ней. Глупый мальчишка не хотел ей вреда, но Фенелла наказала его, сделав огромными его уши и нос, чтобы он на себе почувствовал, что значит быть жертвой насмешек. Неужели ты не знакома с ней?
– Откуда она может ее знать? – раздраженно спросил Лахлан. – Во времена нашего детства Фенелла уже была стара, как эти горы. Она умерла задолго до появления на свет этой девушки.
– Мы не можем судить, сколько лет этой ведьме, – заметил Оуэн. – Возможно, она использует свои чары, чтобы сохранять юность. Посмотрите, к примеру, на Мораг. Ей скоро стукнет восемьдесят, а на вид не дашь и шестидесяти девяти.
Щеки Мораг слегка раскраснелись.
– Спасибо, Оуэн, – сказала она. – Но мою молодость сохраняет не волшебство, а особый крем, который я сама придумала.
Реджинальд вопросительно взглянул на Гвендолин:
– Ты используешь магию, чтобы сохранить молодость?
Гвендолин покачала головой.
Оуэн выглядел разочарованным.
– Тогда, я думаю, ты слишком молода, чтобы знать Фенеллу. Впрочем, это не имеет особого значения.
– Вот, возьми, девушка, – предложил Лахлан, протягивая ей стоящий рядом с его кубком кувшин. – Ты должна попробовать это чудесное вино.
Алекс, вскинув бровь, сурово посмотрел на него.
Лахлан разочарованно фыркнул и опустил кувшин.
– Макдан упоминал, что тебя приговорили к сожжению на костре, – добродушно начал Реджинальд.
Гвендолин кивнула.
– Жуткое дело, – заметил Реджинальд. – Как воин, я предпочел бы, чтобы меня проткнули мечом. Чисто и просто, – добавил он, накалывая кусок мяса на вилку.
– Не вижу, что здесь чистого, когда из тебя вываливаются внутренности, – возразил Лахлан, скривив от отвращения свои тонкие губы. – На мой взгляд, это просто омерзительно.
– Прошу прощения, Лахлан, но мне кажется, что это все-таки лучше, чем стоять привязанным к столбу и ждать, пока тебя сожгут, – ответил Оуэн, протягивая руку за куском рыбы. Его локоть случайно задел кувшин Лахлана и опрокинул его. Из кувшина вылилась густая коричневая жидкость. Все, сидящие за столом, с напряжением смотрели, как жидкость начала дымиться, а затем быстро прожгла огромную дыру в скатерти, которой был накрыт стол.
– Откровенно говоря, Лахлан, ты сам не знаешь, что творишь, когда дело касается волшебных напитков, – нахмурилась Мораг. – Ты должен перестать заниматься их изготовлением.