Ведьма ищет мужа. Красавчиков не предлагать
Шрифт:
***
— Здесь есть еще кое-что, — Рейвен перевернул страницу. — «И должна хранить верность супругу своему до конца дней, ибо даже единожды нарушившая клятву не сможет более избежать своей погибели…»
— Что? — я подскочила со стола. — Дайте сюда!
Строчки плясали перед глазами, но смысл был предельно ясен. Не просто выйти замуж за урода — хранить ему верность всю жизнь. А если оступишься… если хоть раз… пути назад уже не будет.
— Какая… — я задохнулась от возмущения, — какая мерзкая, злобная… Она не
— Для вас настолько невыносима мысль о верности? — в голосе Рейвена прозвучала неприкрытая насмешка.
??????????????????????????
— Дело не в верности! — я резко развернулась к нему. — Дело в выборе! Заставить красивую женщину не просто связать жизнь с уродом, но и лишить её всякой надежды на… на что-то большее. На настоящую любовь, на страсть… Это же… это…
— Похоже, именно такого эффекта и добивалась создательница проклятия, — он захлопнул книгу. — Судя по записям, некоторые пытались обойти это условие. Все они погибли особенно… быстро.
Я рухнула в кресло, чувствуя, как дрожат колени. Замужество с уродом уже казалось достаточно ужасным наказанием. Но пожизненная верность этому уроду? Никогда больше не испытать удовольствия от близости с красивым мужчиной, не почувствовать трепет новой влюбленности, не…
— Должен быть другой способ, — я подняла глаза на Рейвена. — Вы же что-то придумаете?
Он поднялся и отошел к окну.
— Я не обещаю, что смогу помочь. Но мы можем попробовать.
— И все же, сколько у меня времени? — я попыталась рассуждать логически. — Если прошло две недели с момента активации проклятия… Хм, было четыре любовника. Художник, капитан, маг-артефактор и тот бард с площади… — я начала загибать пальцы.
Рейвен резко развернулся, и я впервые увидела, как его маска холодного равнодушия трескается, обнажая настоящую ярость.
— Вы что, ведете счет, как торговка на рынке? Четыре любовника за две недели?
— А что такого? — я пожала плечами. — В конце концов, это моя жизнь.
— Которую вы, похоже, отчаянно пытаетесь укоротить, — его голос стал ледяным. — Каждая близость высасывает из вас жизненную силу. С такими темпами вам осталось недели три, максимум месяц.
— Всего месяц? — я почувствовала, как к горлу подступает паника. — Но вы же поможете мне? Вы сказали…
— Я передумал, — он снова отвернулся. — Не вижу смысла тратить время на того, кто сам не ценит свою жизнь. Можете искать своего уродливого мужа где-нибудь в другом месте.
— Но… — я запнулась, не веря своим ушам. — Вы не можете просто…
— Могу, — его голос звучал равнодушно. — И делаю это прямо сейчас. Думаю, вам лучше уйти.
Я смотрела на его спину, не веря своим ушам. Он что, действительно выставляет меня? Меня?
— Послушайте, — я встала из кресла, машинально поправляя волосы, — давайте не будем горячиться. В конце концов… —
— Не утруждайтесь, — он даже не обернулся. — Ваши обычные уловки на меня не действуют.
— Уловки? — я запнулась. — Вы считаете, что я…
— Пытаетесь манипулировать, — он наконец повернулся, и его взгляд был полон такого холодного презрения, что я невольно отступила. — Как делаете это со всеми мужчинами. Но я не один из ваших… художников или бардов с площади.
Я почувствовала, как краска заливает щеки. Никто и никогда не говорил со мной в таком тоне. Как будто я была… была…
— Да как вы смеете! — мой голос сорвался. — Думаете, если вы какой-то особенный отшельник-менталист, то можете…
— Именно так, — он снова посмотрел в окно. — Дверь там.
В горле встал комок. Я открыла рот, чтобы сказать что-то едкое, что-то, что заставило бы его пожалеть о своих словах… и вдруг поняла, что ничего не могу с этим поделать. Ни моя красота, ни обаяние, ни отточенное годами искусство флирта — ничто не работало с этим человеком.
А без этого… без этого что у меня оставалось?
— Пожалуйста, — слово вырвалось само собой, тихое и жалкое. — Я… я не знаю, что делать. Не знаю, к кому еще обратиться.
Он молчал, все так же глядя в окно.
— Я понимаю, что вы презираете меня, — мой голос дрожал, но я продолжала говорить. — И, наверное, правы. Я легкомысленная, безответственная… но я не хочу умирать. Не так. Не от рук обезумевших мужчин, не от истощения… Пожалуйста.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов на стене. Я смотрела на его спину, чувствуя, как по щекам катятся слезы — впервые за много лет.
Рейвен
Я слышал, как она плачет. Тихо, без истерики — настоящие слезы, не очередной трюк для манипуляции. Проклятье. Я годами выстраивал эти стены вокруг себя, учился не поддаваться на эмоции, держать дистанцию. И вот теперь какая-то легкомысленная ведьма…
— Я не возьму своих слов обратно, — мой голос звучал глухо. — То, как вы относитесь к собственной жизни…
— Я знаю, — она всхлипнула. — Знаю, что я… что все это… Но разве я не заслуживаю шанса измениться?
Я резко развернулся, намереваясь сказать что-нибудь жесткое, но осекся. Она стояла, обхватив себя руками, с растрепанными рыжими волосами и мокрыми от слез щеками. Ничего общего с той уверенной в себе кокеткой, что флиртовала со мной вчера.
Внутри что-то дрогнуло. Я попытался подавить это чувство — жалость не входила в мои планы. Но она выглядела такой потерянной, такой…
— Три условия, — слова вырвались, прежде чем я успел их обдумать. — Первое: никаких мужчин. Вообще. Любой физический контакт будет приближать вас к гибели.