Ведьма, мы-же-на-ты!
Шрифт:
После этих слов муженек, уже пригубивший флакон, как-то гулко сглотнул и, отняв ото рта бутылек, выдохнул:
– Говорили. Как раз перед тем, как соединить с магической жилой.
Упс. Нехорошо вышло. Если учесть, сколько раненых выжило после эксперимента, – очень нехорошо.
– Знаешь, если с доверием у тебя не очень, тогда просто терпи, – посоветовала я.
– Это точно постулат из лечебной практики? Или супружеской? – иронично уточнил Ран и в следующий миг зашипел: я сделала первый стежок.
– А есть разница? – не переставая орудовать иголкой, уточнила
– Целительство не столь болезненно и более привычно, чем брак, – сквозь стиснутые зубы выдохнул блондин.
Надо же, крепкий орешек. Другой бы на его месте уже орал недуром, а этот ерничает.
– Много ты понимаешь в браке, – хмыкнула я. – Мы месяц всего женаты, а знакомы – и вовсе меньше половины дня.
Ран поморщился. То ли от боли, то ли от услышанного. Скорее, и то и другое. И наверняка хотел мне сказать, что он и вовсе не желал бы быть моим мужем ни мгновения. Но вместо этого сделал глубокий вдох. Затем выдох. Будто прицеливался из арбалета и хотел успокоиться, чтобы рука не дрогнула. И, чеканя каждое слово, произнес:
– А. Ты. Знаешь. Больше? – И, сглотнув, спросил: – Я не первый твой супруг?
Мне показалось или в последней фразе прозвучало как-то слишком много эмоций для обычного уточнения?
– Замужем, может, и впервые, но о любящей семье знаю многое, – ответила я, орудуя изогнутой в форме молодого месяца иглой, и пояснила, не отрываясь от дела: – Я в такой выросла. И мы всегда жили счастливо! А когда кончалась посуда – еще и тихо. Но разве в твоей семье было иначе?
– Не знаю, – отозвался Ран и отвернулся, всем своим видом давая понять, что не желает это обсуждать.
Но тяжело уйти от разговора, когда сидишь, как пришитый на лавке, а над тобой склонилась ведьма, которая то ли лечит, то ли пытает…
– Подкидыш? Бастард? – полюбопытствовала я. Ну надо же что-то знать о своем муже?
К тому же от боли мышцы пресса непроизвольно сокращались, а это мешало. Поэтому я решила их расслабить тем, что напрячь самого Рана вопросами. Пусть отвлечется на ехидную темную ведьму.
– Я был третьим сыном лорда, – нехотя ответил пепельный, лишь бы только я отстала.
Впрочем, мне пояснений и не требовалось: скорее всего, папочка решил избавиться от младших безнаследных отпрысков, чтобы те не вздумали заступать дорогу старшему. Логичнее всего в таком случае отправить на службу короне или в духовники. И раз на моем супруге не сутана, то…
– И сколько тебе было, когда отдали в корпус паладинов? – задала я очередной вопрос.
– В шесть… – обреченно выдохнул Ран, видимо поняв, что уже не отвертеться, и, невесело усмехнувшись, добавил: – Чтобы я добыл себе честь и славу сам.
После этого ответа моя рука на миг замерла в воздухе. Примерно в этом возрасте я подняла первое свое умертвие. А папа тут же его уложил из арбалета обратно. Чтобы нежить с дочкой ничего не сделала. И это при том, что мама меня страховала в кругу силы! И оба – поддерживали. Всегда. А у Рана же, похоже, жест доброй отцовской воли свернулся в дулю.
– Добыл? – поинтересовалась, переходя к последнему, верхнему слою.
– Я стал седьмым паладином короны, – ответил
– Седьмой… Не мог мне отец номером повыше кого найти? – беззлобно усмехнулась я.
– Может, он потому не мог, что первые шесть были уже женаты? – саркастично заметил Ран.
– Уже первые семь женаты, – поправила я и торжественно объявила: – А ты еще и заштопан!
– Так быстро? – удивился супруг таким тоном, словно приготовился полночи терпеть и шитье, и ведьму, им занимавшуюся.
– За дружеским разговором время быстро летит, – ответила я, а после достала из кисета бинты и корпию и начала перевязку.
По взгляду из полуприкрытых глаз Рана стало понятно: в гробу он видел такие разговоры. Даже если до домовины всего один шаг.
К слову, о шагах… Мне как-то надо было дотащить этого воина до постели. А они все на втором этаже. Хотя… там, рядом с кухней, была лежанка. О ней, а также о предстоящем пути, я поведала муженьку. Тот лишь вздохнул и, навалившись на лавку, попытался разом встать и испортить мне всю работу.
– Куда?! – рявкнула я, видя, как Ран пытается самостоятельно подняться.
Вот ведь невозможный мужчина. Я ему только направление указала, а он возьми – и пойди!
Поднырнула под руку пепельному так, чтобы на меня пришлась часть его веса. Оказалось, воина в сознании тащить в несколько раз легче. А вот ему принимать женскую помощь – тяжелее.
– Спасибо, – все же вынужденно признал муженек, когда мы вместе прошли половину зала. – Но ты не должна была мне помогать.
– Почему же? – сдувая прядь со лба, выдохнула я.
– Потому что ты черная ведьма, – выдал он как догму, – и к тому же моя почти вдова…
– А еще я просто человек. А люди иногда помогают друг другу. Даже если женаты.
Судя по тяжелому мужскому вздоху, я только что парой фраз сломала столько всего: и мужскую логику, и дрова… Последних причем целую гору – хоть камин топи. А ведь могла просто сделать шаг в сторону там, на пороге. И полетел бы Ран мимо меня носом в пол, и спустя совсем немного времени я бы стала дважды вдовой Дэйрис… Если бы не вмешалась. Но стоять и смотреть, как человек умирает, я не смогла. И теперь предстояло расхлебывать последствия своей добродетели. Ведь что-то мне подсказывало: даже в благодарность за спасение пепельный не отступится от мысли о разводе.
Хотя, может, в том нет уже ничего страшного? Вдруг папа уже разобрался со своими врагами? Об этом стоило у него спросить. И чем скорее, тем лучше.
Но пока я с трудом тащила раненого. Его тело казалось тяжелым, как камень, и каждый шаг давался нам обоим с трудом. Я чувствовала, как пот стекает по моему лбу, но не могла позволить себе остановиться.
Наконец мы добрались до лежанки, я осторожно опустила Рана, стараясь быть аккуратной. Его лицо было бледным, дыхание – судорожным, лоб покрылся холодной испариной. А за дрожь тела отвечала уже я: от напряжения тряслись руки и поджилки, когда помогала пепельному опуститься на это подобие кровати. К слову, едва муженек лег на ту, как отрубился. Словно услышал команду: «На старт, внимание, спать!» – и выполнил ее незамедлительно.