Ведьма с зелеными глазами

Данилова Анна

– А кто такой Саша? Кем он вам приходится? Сколько ему лет?

– Знаете, даже затрудняюсь сказать, кем он мне приходится. Влюбленный в меня мальчишка, которого я самым бессовестным образом использую… Он помогает мне по хозяйству, ходит в магазин, возит меня на дачу… Я понимаю, зачем вы задаете мне все эти вопросы… Но я же обещала быть с вами откровенной. Так вот, он, вероятно, надеялся, что мы станем любовниками, но я не воспринимаю его как мужчину. Я бы могла, думаю, переспать с ним, чтобы отомстить мужу, но пока что решимости не хватило… Хотя глупо было вообще впускать в дом практически чужого человека,

доверять ему квартиру, машину, да и… свои мысли! Я же ему рассказывала о своих проблемах, о своей ревности.

– Что вы знаете о проекте, который познакомил вашего мужа с Китаевой?

– Реставрация усадьбы в Сухово. Вот и все, что я знаю. Дорогостоящий проект. Интересный, по словам мужа. Из чего я и сделала вывод, что Китаева – богатая девушка.

– Где вы были вечером третьего августа и утром четвертого?

– Дома. Я вообще большую часть своей жизни провожу дома. Или на даче.

– А Саша?

– Понятия не имею.

– Скажите, а он не мог, видя ваши страдания, разделаться с вашей соперницей?

– Кто? Саша? Да он же совсем мальчик! К тому же там такое страшное убийство! Двойное! Еще же убили эту бедную женщину-гадалку, Зосю. Вы, конечно, можете не прислушиваться к моему мнению, но как-то все указывает на то, что Китаеву убили просто за компанию, если можно так выразиться. Как свидетеля!

Глядя на Марину Болотову, я спрашивал себя, способна ли она была на убийство соперницы, способна ли нанять кого-то, чтобы Китаеву убили, и понимал, что этого человека я не чувствую, а потому вариантов ответа, как обычно, два: способна и не способна. Женская сущность – сложный организм. Передо мной сидела женщина, прекрасно знающая себе цену и в то же время осознающая, что ею пренебрегли, что ей предпочли другую. И вот эта другая приходила к ней ночами, но не в сны, а в темные и душные лабиринты воображения, нагнетая болезненную бессонницу, заставляя сердце колотиться в предсмертном режиме отчаяния. Но тогда получается, что я ее все-таки чувствую, раз представляю ее страдания.

– Марина? – окликнул я женщину и взял ее руку в свою. – Марина, я вижу, как вам тяжело. Послушайте, жизнь не закончилась на этой истории, она продолжается… Вы не хотите поехать вместе со мной в Панкратово?

– Куда-куда? В Панкратово?

Вот сейчас она должна отказаться. Ведь в Панкратово убита Китаева. И ей, если только она имеет отношение к убийству, будет неприятно оказаться там.

– Вы серьезно? Но зачем?

– Марина, я понимаю, что поступаю непрофессионально, приглашая вас с собой на место преступления, но вы можете воспринять это как прогулку за город, на природу. У меня там дела, встреча с моим коллегой, тоже следователем, который как раз ведет дело Левандовской…

– Вы что, совсем спятили? – Она резко поднялась. – Зачем вы так со мной? Что я вам сделала? Думаете, я там, на месте преступления сознаюсь в том, чего не совершала? Какая грубая работа! Какая гадость!

Я смотрел на нее, оглушенный биением своего сердца, и не мог объяснить ей, что я пригласил ее с собой исключительно из-за желания чувствовать ее рядом с собой, слышать ее голос. Просто наваждение какое-то!

– Марина, успокойтесь, сядьте…

Я схватил

ее за руку, понимая, что ей может быть больно, и с силой усадил на место. Затем прижал ее руку к своим губам. Поцеловал.

– Вы извините меня… Сам не знаю, что на меня нашло. Вам никогда не приходило в голову, что следователь – он тот же мужчина? Сто раз простите!

– Вы что, серьезно хотели пригласить меня не как свидетельницу, не как соперницу Китаевой…

– Во-первых, никакая вы не свидетельница, вы же ничего не знаете и ничего не видели. Во-вторых, не думаю, что вижу перед собой идиотку, которая после того, как увидела своего мужа на объекте строительства в компании заказчицы, решает зарезать ее, а заодно и ни в чем не повинную женщину. Или это вы принимаете меня за кретина?

– Ну ладно… Вы тоже простите меня… Никогда бы не подумала, что следователь способен пригласить меня на пикник или куда-то там, за город… Мне пора.

– Я вас провожу.

Уже у выхода, в полумраке холла, где не было ни одной души, я обнял Марину за талию, быстро развернул ее лицом к себе и поцеловал. На поцелуй она, конечно, не ответила, и я понимал, что она в шоке от того, что с ней происходит. Но губы у нее были мягкие, теплые и пахли кофе.

– Вы очень мне понравились… – прошептал я ей на ухо.

– А вы мне – нет, – сказала она осипшим от волнения голосом и толкнула тяжелую дверь. – Ненавижу.

Она ушла, а я еще некоторое время стоял, приходя в себя. Не слишком ли много женщин прошло в тот день перед моими глазами? Аня Тот, которая взволновала меня, Катя Мертвая, которая была живее всех живых, официантка Надя, которая шептала мне свои тайны, обдавая мое лицо горячим мятным дыханием, и теперь вот Марина…

Я стоял и загибал пальцы, считал… Получалось, что у меня вот уже двенадцать дней не было женщины.

10. Катя Мертвая

– Проходи, Анечка.

Катя открыла дверь квартиры Эммы своими ключами.

– Господи, никак не могу принять ее смерть, так и кажется, что она сейчас появится, со своей чудесной улыбкой, обрадуется нашему приходу, мы обнимемся… Нет, это просто невозможно! Проходи… Ты с дороги, тебе надо принять душ, переодеться, поесть… Я взяла из кафе контейнеры с едой, знала, что нам будет не до этого, а есть-то нужно. Нам же силы понадобятся.

– Катя, скажи, за что ее могли убить? – Аня опустила свою дорожную сумку на пол, разулась. – Ты что-нибудь можешь мне сказать? Ты же общалась с ней каждый день, знала о ней все.

– Ты сначала иди в ванную, потом сядем за стол, помянем Эмму, тогда и поговорим. Мне прибраться нужно, пропылесосить и протереть полы. Здесь же куча народу была, эксперты, фотографы… Как тебе, кстати, наш следователь? Симпатичный, скажи?

Катя вдруг поняла, что сморозила глупость:

– Извини. Сама не знаю, что говорю.

– Да ладно, Кать, я что, не понимаю, что жизнь не остановилась, что она продолжается? Все мы живые люди. И следователь, как ты выразилась, «наш», очень даже ничего, но главное – он внушает мне доверие. Лицо у него суровое, но мужественное, мне кажется, что он нормальный умный мужик и сделает все для того, чтобы найти убийцу Эммы.