Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз
Шрифт:
— Силы небесные! — прошептала няня.
Там, на сухой земле, сидела Эльфаба и, прищурив один глаз, смотрела в стеклянный круг. Открытый глаз мерцал таинственным светом.
«Должно быть, отражение звезд от воды», — с надеждой подумал Фрекс, хотя в глубине души понимал: не звездным светом мерцает этот глаз.
Черепашье Сердце опустился на колени.
— Девочка видит его пришествие, — хрипло сказал квадлин. — Он спускается с неба на шаре кровавого цвета. Рубинового цвета. Он сходит с небес. Регент пал. Династия Озмы пала. Дракон времени прав: до Страшного
И стеклодув упал без чувств почти на Эльфабу. Она, казалось, даже не заметила, но позади нее кто-то предостерегающе заворчал. Грозно вспыхнули два оранжевых глаза. За малышкой сидел зверь: то ли и правда горный тигр, то ли странная помесь тигра с драконом. Девочка восседала на его передних лапах, как на троне.
— Ужас, — повторила она, вглядываясь одним глазом в стекло, где ни ее родители, ни няня не видели ничего, кроме тьмы. — Ужас.
Часть вторая
ГИЛЛИКИН
ГАЛИНДА
1
— Виттика, Сеггика, Красные пески, усадьба Дикси, пересадка на поезд до Шиза на станции усадьба Дикси, Тенникен, Брокс и Тром, — скороговоркой проговорил кондуктор названия станций и перевел дыхание. — Следующая станция Виттика. Виттика следующая.
Галинда крепче прижала к себе сумку. В кресле напротив дремал старый козел. Все-таки хорошо, что поезда усыпляют пассажиров, а то пришлось бы всю дорогу избегать козлиного взгляда. Уже на самой платформе ее опекунша мисс Клютч наступила на ржавый гвоздь и, боясь столбняка, отпросилась к врачу. «Не беспокойся обо мне, я вполне в состоянии добраться до Шиза», — холодно ответила Галинда. Та и ушла. Лучше бы она подольше поболела — хотя бы не утомляла своей постоянной опекой.
Галинда изобразила на лице скуку светской дамы, для которой путешествия — привычное дело. По правде же, она почти никуда не выезжала из родительского дома в городишке Фроттике. Десять лет назад здесь проложили железную дорогу, и на месте старых молочных ферм стали появляться загородные имения банкиров и фабрикантов из Шиза. Многие двинулись в город, но только не родители Галинды. Они любили провинциальную жизнь с ее нетронутыми лесами, в которых встречались лисицы и заброшенные языческие храмы. Для них Шиз оставался чем-то далеким и грозным, и даже удобство путешествий, которое принесла с собой железная дорога, не возбуждало любопытства.
Галинда смотрела в окно, но не на зеленый мир, а на собственное отражение в стекле. Она страдала юношеской близорукостью: считала, что если красива, то непременно значительна, хотя чем именно и для кого, пока не определила. Светлые кудряшки колыхались от малейшего поворота ее головы, играя на свету, словно столбики золотых монет. Пухлые ярко-красные губы напоминали бутон цветка майя. Зеленое дорожное платье с кружевными вставками говорило о богатстве, а строгий, но элегантный черный платок на плечах — об академических наклонностях. Не просто же так она едет в Шиз — она заслужила поездку собственным умом.
Галинде
Когда в купе заглянул проводник, ее сосед проснулся, вытянул копыта и зевнул.
— Не могли бы вы достать с верхней полки мой билет? — попросил он девушку.
Галинда поднялась и, чувствуя на себе пожирающий взгляд навязчивого животного, протянула ему билет.
— Пожалуйста.
— Не мне, дорогая, — проводнику. Такие маленькие бумажки не для моих копыт.
— А вы редкая живность для первого класса, — сказал проводник, возвращая прокомпостированный билет.
— Будьте так любезны, — обиделся козел. — Я не люблю слово «живность». Закон, как я понимаю, все еще разрешает мне ездить в любом вагоне.
— Деньги есть деньги. — Проводник пробил билет Галинды.
— Не только, — возразил козел, — иначе почему мой билет стоит вдвое дороже, чем у этой юной леди? В данном случае деньги — пропуск. И он у меня есть.
Проводник не стал вникать в рассуждения козла.
— А вы, значит, едете учиться? — обратился он к Галинде. — Сразу видно по студенческому платку.
— Ну, надо же чем-то заниматься, — пожата она плечами. Ей не очень-то хотелось разговаривать с проводником, но когда тот ушел, оказалось, что ей еще меньше нравится ощущать на себе испытующий взгляд козла.
— Чему же вы хотите научиться в университете? — спросил он.
— Я уже научилась не разговаривать с незнакомцами, — ответила Галинда.
— Тогда будем знакомы. Меня зовут Дилламонд.
— Я не очень-то расположена к знакомству.
— Рано или поздно оно все равно состоится. Я преподаю биологию в Шизском университете.
«А одет так, что другой козел на глаза бы постеснялся показаться, — подумала про себя Галинда. — Воистину деньги — это еще не все».
— В таком случае мне придется преодолеть свою природную застенчивость. Меня зовут Галинда, я принадлежу к Ардуэнскому роду по маминой линии.
— Позвольте мне первым из университетских преподавателей приветствовать вас, Глинда. Вы только поступили?
— Галинда, если не возражаете. Это древнее имя со старинным полногласным произношением.
Она не могла заставить себя говорить ему «сэр». Этому козлу с отвратительной бородкой, в потертом жилете, пошитом будто из гостиничного коврика.
— И что вы думаете по поводу запретов на путешествия, предложенных господином Гудвином? — поинтересовался козел, продолжая изучать девушку доброжелательными маслянистыми глазами.