Ведьмак (пародия)

Rider Rokhan

Осатаневшая вампирка взметнулась, выгнула спину, как пантера, и закричала:

– Ах ты, такой-сякой-этакий!! Беженец поганый, ворье подзаборное, лимита недорезанная, дармоед вонючий, чтоб вы все передохли!!!!!

Волна звука ударила в ведьмака как таран, лишая дыхания, сминая ребра, пронзая уши и мозг шипами боли. Опрокидываясь назад, он сумел еще скрестить обе руки в Знак Мизантропа. Колдовство в значительной мере смягчило удар плечами о стену, но и так у него потемнело в глазах, а остатки воздуха вырвались из легких вместе со стоном:

– Ты брукса!

Вампирка завопила еще раз, но теперь ведьмак был уже готов и собран: знак держался лучше, и весь поток ругательств, отразившись от силовой преграды, ударил назад в продавщицу. Девушка, злобно визжа, кувыркнулась со стойки. Геральт перевел дух. Но там, где только что валялась миниатюрная красотка в белом платье, уже вытягивал поблескивающее тело огромный черный нетопырь, раскрыв длинную узкую пасть, наполненную белыми, острыми как иглы, зубами. Болотного цвета крылья развернулись, беззвучно захлопали,

и существо ринулось на ведьмака как стрела, выпущенная из арбалета. Геральт, чувствуя во рту железистый привкус нивеллиновых рябчиков, выкрикнул заклятие, выбрасывая перед собой руку с пальцами, сложенными в Знаке магического Кукиша. Брукса окрысилась, опять выругалась и сделала попытку укусить Геральта за кулак. Ведьмак показал ей еще один жест, тоже магический, но весьма неприличный. Нетопырь отшатнулся и начал кружить под потолком, выбирая момент для следующего нападения. Правым глазом Геральт продолжал пристально следить за бруксой, в то время как левым он внимательно наблюдал за мухой, ползущей по его, ведьмачьему, затылку. Подозрительная какая-то муха. Не иначе как Фелиппа Эльхарт в нее превратилась. Теперь жди какой-нибудь гадости! Неким шестым чувством он ощутил, что на мухе болтается сорочка со следами губной помады. "Геральт - торчок убогий!"-старательно выводила Фелиппа на голове ведьмака масляной краской. Это был подлый намек на сундучок из черного дерева. Геральт стремительно сделал три шага вперед, уклон и полуоборот, а после - быстрый, как мысль, пинок левой пяткой. Сапог ведьмака скинул гнусно жужжащую муху с затылка. Грязно ругаясь и теряя из карманов телефоны любовниц, Фелиппа вылетела в окно. Чародейка грохнулась во дворе крольчатника. Мощным усилием воли Геральт заставил всех местных кроликов питаться исключительно мухами. Ведьмак даже успел левым глазом заглянуть в окно и усладить свой взор следующей картиной: восемнадцать кроликов, сшибаясь лбами и прыгая как бешеные, гонялись за мухой-Фелиппой. "Геральт! Наркоман поганый, я тебе это припомню!!!"-в истерике жужжала чародейка. Правый глаз Геральта загорелся красным и предостерегающе замигал: брукса под потолком изготовилась к атаке. Ведьмак развернулся чуть боком, прижавшись спиной к стене и подняв серебряный клинок. В левом глазу Геральта тоже зажглась надпись: "Alarm!" Отвратительная, слюнявая пасть нетопыря уже размывалась, исчезала, хотя появлявшийся на ее месте бледный ротик по-прежнему не скрывал смертоносных клыков. Брукса приближалась к нему - бело-черная, растрепанная, страшная. "Боже, кто так безобразно постриг эту дуру?"-мелькнуло у ведьмака,-"И дантист опять же подвел..." Геральт отпрыгнул влево, окружил себя коротким дезориентирующим взмахом меча. Зубастые челюсти лязгнули рядом с его головой, разнеся в щепы половину холодильника с напитками. Мощная струя спрайта или еще какой-то газированной ерунды из бутылок, с коих сорвало крышки, ударила вампирке в физиономию. И тут Геральт сильно рубанул мечом. Удар пришелся плашмя. Серебряный клинок высек искры из крепкого тупого лба; брукса заверещала и кубарем покатилась по лестнице, ведущей в подвал. Геральт старательно начертал на входе автомобильный знак "Stop!" и встал с оружием наизготовку. Насколько он знал подобную публику, сотрясение мозга бруксе не грозило, а значит, она была еще очень опасна. Однако время шло, а в подвале было тихо. Ведьмак неторопливо открыл свой сундучок черного дерева, где внутри, в выложенных сухими травами гнездах, стояли флакончики из темного стекла. Он с отвращением отшвырнул записку "Позор токсикоману!" (гнусная Филиппа добралась и сюда) и откупорил один из них. Спускаться в темный подвал, не приняв для храбрости, было равносильно самоубийству. Геральт прошептал параграф УК о вождении кобылы в нетрезвом виде и выпил содержимое склянки. Он сел на пол, не шевелясь и закрыв глаза. Его дыхание, ровное вначале, вдруг стало учащенным, хриплым, сбивчивым. Потом и вовсе прервалось. По телу пошли трупные пятна. Из ушей со свистом вырвались струйки пара, в черепе затикало. Напиток, с помощью которого ведьмак полностью контролировал работу всех органов тела, состоял главным образом из черемицы, дурман-травы и боярышника с добавлением жареных гвоздей, прессованых валенок и мышиного помета. Другие его компоненты ни на одном человеческом языке приличных названий не имели. Геральт был приучен к эликсиру с детства, но для любого непривычного человека напиток стал бы смертельным ядом. По части организованной наркомании за Каэр Морхеном даже Голландия не могла угнаться.

Ведьмак откупорил еще два флакона из ящичка. Он выпил их столь же сосредоточенно, поморщился и закусил пластмассовой табуреткой. Эликсиры наделяли Геральта ценными способностями, необходимыми в борьбе с чудовищами. Так смесь белладонны, аконита, волчьей ягоды и нестиранных портянок, измельченных на терке, давала возможность ходить по потолку, разговаривать по-японски и подделывать банковские магнитные карточки. К тому же, тебя начинали пускать без билетов в Большой Театр. Может быть, это происходило потому, что жидкость делает лицо белым, как мел, а зрачки расплываются во всю радужку. Зубы становятся хрустальными, уши завязываются над головой бантиком. Иногда на висках вырастает по два дополнительных носа. Секретный состав из молочая, сибирского кактуса и провернутых через мясорубку шести будильников позволял получать стипендию в

течение года, после того, как тебя выгоняли из Университета. Но ведьмак пил его сейчас не за этим: состав давал возможность отрастить плавники и жабры на случай, если подвал, где сидела брукса, был затоплен. Вдруг чья-то рука легла сзади Геральту на плечо. Ведьмак обернулся и увидал Велерада.

– А-а-а, здорово, колдун! Сколько лет, сколько зим! Что это у тебя, опять политурой балуешься?-градоправитель Стужни покосился на сундучок со склянками,-Верно говорят: сухой закон в Ривии!

– Заткнись!-нервно оборвал его красноречие ведьмак,-Не видишь, я работаю?

– Да бросай ты эту дрянь, айда к нам, мы тебе настоящего пивка поставим!

Геральт поморщился. Принесла ж нелегкая этого болвана! Ведьмак должен был вот-вот начать линять - брали свое вороний глаз и чистотел.

– Тише ты, брукса там!-недовольно проговорил Геральт.

– Да ладно тебе,-отмахнулся градоправитель,-Пусть Нивеллин сам со своей бабой разбирается. Не он первый, не он последний, кто на стерве женился. Покусает тебя еще, а вдруг бешеная?

– Ах ты тварь!-тут же донеслось из подвала,-Это кто это бешеная?!

– Ну не я же!-огрызнулся Велерад,-Слушай, Геральт, поехали к нам! Упырицу нашу изловишь - Фолтест кучу колдунов наприглашал, и тебе бы попытать счастья, а? Три тысячи оренов награда!

– А что, это можно,-ответил ведун, подумав, что развод Нивеллин сможет получить и как-нибудь иначе.

Велерад не стал ждать, пока Геральт решит окончательно: он сгреб ведьмака в охапку и потащил на выход.

По дороге ведьмак и Велерад сообразили на двоих чистотелу и стали закадычными друзьями. Но чистотела было мало, и они поехали к Фолтесту за пивом. Ехать было весело; приятели орали песни пьяными голосами, а ведьмак пугал своей белесой физиономией прохожих, громко хлопая жабрами. Пару раз они останавливались, и Геральт отходил в кусты метать икру - брали свое белладонна и аконит с будильниками. Но ведьмак не беспокоился: к вечеру действие эликсиров должно было пройти, и его чувства и внешность вновь становились чувствами и внешностью обычного человека. Так вот, обнявшись и напевая, градоправитель Стужни и Геральт ввалились в специальную горницу Фолтестова дворца, предназначенную для приема важных гостей разного сословья.

– Во,-вещал Велерад,-Приехали, значит! Даже если ты и не согласен идти на упырицу, пожрать здесь можно знаменито. Только ты мечи в гардероб не сдавай - упрут.

– Хорошо,-ответил Геральт.

– Слушай, ведьмак, и это вот этим мечом ты, значит, всяку нежить изничтожаешь?

– Нет. Этот для людей, для чудовищ - серебряный.

– А-а-а... А третий тебе зачем?

– А третий для разных политических отморозков, нацистов, басмачей бородатых с бомбами и тому подобного - иногда и их заказывают. Эту нечисть уже даже серебро не берет.

– Слушай, ведун, кстати, по поводу экзотики... У нас тут тип из-за Гор Амелл завелся.

– Ты шутишь? Как его сюда занесло-то?

– А хрен его знает!-Велерад поскреб затылок под богатой шапкой,-Понимаешь, та еще история! Приперся намедни во дворец старикан один - труха сыплется. И к королю: я, мол, могу такое зелье сварить, что упырица как его увидит, выпить захочет, как выпьет - уснет, а проснется через 5 лет прекрасной принцессой. Ну, Фолтесту нашему мозги запудрить даже такой сморчок в состоянии. Самогонщик старый! Король, значит, уши развесил, аж корона дыбом:-"Давай,"-говорит,-"Вари." "И сварю,"-отвечает сморчок,-"Только мне для энтого предприятия кой-чего надо." "И чего ж тебе,"-спрашивает Фолтест,-"Чародею, надо?" "Молодого папоротника, уши осла, издохшего в пятницу, алмаз со страусиное яйцо размером и порядочного строительного подрядчика из Тридесятого Королевства." Ну, Фолтест его чуть не повесил. "Ты,"-орет,-"Сдурел?! Папоротник с ушами я тебе достану, и даже алмаз как-нибудь... Но чтобы честного ихнего подрядчика, да ты чего, издеваться над королем вздумал?!" Ну, старикан перепугался вусмерть и сам этого подрядчика откуда-то раздобыл. Не знаю уж, где он его, порядочного, откопал, может, в пробирке вывел. Вобщем, зелье старик сварил, подрядчик туда плюнул...

– И что? Вышло что-нибудь?-недоверчиво поинтересовался Геральт.

– Как бы не так!-заржал Велерад,-У упырицы от зелья сперва расстройство желудка сделалось. К склепу теперь на вездеходе не подъедешь. А потом на нее икота напала. А чтоб заснуть - фигу тебе! Так вот она теперь, подлянка, сутками по лесам шатается и икает. Хоть одно хорошо: все ее за километр слышат и разбегаются. Фолтест с досады совсем взбесился, хотел было тому старому пеньку голову отрубить, да старикан вовремя смылся.

– С алмазом, конечно?

– Понятное дело. А тридесятого подрядчика тут оставил. Кому такое добро надобно? Э-эх,-вздохнул Велерад,-Времена-то пошли! Дурные времена, верно, Геральт? Нечисти сколько всякой поразвелось! Лешаки, кикиморы так и кишат! На реку пойдешь, одежду на берегу оставишь - русалки живо все карманы обчистят, а то и последние штаны упрут. У меня самого на чердаке домовые завелись, штук шесть. И "Дустом" их пробовал, и нафталином - хоть бы что. Ночами спать невозможно, такой гам наверху. В карты режутся, матерятся. Проигравший у них должен три раза вокруг дома с пучком горящей соломы на заднице обежать. Ты представляешь, Геральт, что это такое? Я все пиво-вино из своего погреба к соседу снес, так они, черти, в чулан залезли, средства для чистки ковров нализались,-градоправитель Стужни сплюнул.