Ведьмина печать. Ловушка для оборотня
Шрифт:
В темноте было невозможно разглядеть ни зги, и Соль поражался тому, как гигант ведет их по одной ему ведомой тропе.
«Будто всю жизнь здесь провел. Странный он…», — но ему было не до размышлений. Взбирались в гору, тяжело, поочередно запинаясь об выпиравшие из-под земли корни.
— До утра должны пройти как можно больше, — подгонял Асаар запыхавшихся беглецов. Те не возражали, но с трудом переставляли ноги.
И Юлиана понимала, что ходоки из них никудышные, и далеко им не уйти. Она и сама из-за постоянно низкого давления чувствовала себя слабой, поэтому когда Асаар
— Потерпи, — утешил ее Сар на привале, — скоро будет легче. Анка сомневалась, но куда деваться? Только и оставалось, что верить и надеяться.
Сольфен едва плелся, но ныть было стыдно.
«Если Аола не жалуется, и от меня не услышат ни стона!» — твердил себе, когда силы иссякли. Вначале пути они чурались друг друга, даже за руки держались больше символично, но с каждым шагом, сделанным через силу, их обиды отступали перед желанием выжить.
Они часто останавливались передохнуть, но на долгий отдых встали лишь с рассветом. Наспех перекусив, Аола с тетушкой и Аной вновь укрылись одеялом. Соль и Фран отказались.
— Отдохнем — двинемся дальше, в пути согреетесь. Вечером разведем костер, — бросил Сар, выходивший из себя от одного вида хилого наследника Лефов и избалованного Франа.
«Хоть всех пятерых на себе не тащи! Придется звать Марияка».
Зверь прятался поблизости. Асаар призвал его до побега, чтобы облегчить путь, однако просьба Аны спасти мальчишку сбила с плана. Опасно показывать злопамятному врагу, способному мстить за мелочи, слишком умного, сообразительного зверя, понимающего человеческую речь, но иного выхода не было.
Перед тем, как поднимать всех, Сар осторожно разбудил Ану.
— Скоро встаем. А мне надо с тобой поговорить, — прошептал, и она нахмурилась:
— О чем? — сонливость как рукой сняло.
— Ничего такого. Не бойся.
Помог встать, протянул пригоршню ягод и кивнул в сторону.
— Любишь Сольфена? — спросил неожиданно, и Анка распахнула глаза от возмущения.
— Не как мужчину, — поправился Сар.
— Не люблю, но он славный. И добрый.
— Хочешь, чтобы он жил? — дождавшись ее кивка, продолжил. — По дороге случается разное. Возможно, мне придется показать себя. Франу я не доверяю: он отомстит сполна и за все. А Соль, сама знаешь, другой. Но и просто так отпустить его я не могу. Рискованно.
— И? — напряглась Юлиана.
— Либо он с нами, либо из леса не выйдет.
— Что значит с нами?
— Если ты его жалеешь и не ценишь, как мужчину, отпусти. Отдай Аоле. У тебя есть я. А он будет с ними. Так я смогу больше быть с тобой, — от волнения Сар облизнул губы. — Ты всегда для него будешь лучшая.
— Допустим, что будет так. Но тогда у Оули будет двое детей, и тебе придется возиться еще и с ним.
— Когда в провинции все успокоится, Сольфен вернется в замок. Тетушка научит его всему, что знает. Она ведь должна была стать главой рода. Она сможет.
— И что я должна сделать? Приказать ему?
— Нет. Ты наблюдательна
— А разве у Оули нет знакомых ведьм, которые бы помогли?
— Это крайний случай. Когда нет надежд, от бессилия.
— Я подумаю, — повернулась, чтобы уйти, но он остановил, взяв за руку.
— Не злись. Просто иного выхода для юнца нет.
— Знаю. Люди редко держат язык за зубами.
Асаар ожидал слез, попреканий, рассказов, какой Сольфен хороший и добрый, не то что он, заставлявший идти ее… Поэтому выдержка Аны снова восхитила его. Он сжал руку и нежно провел пальцем.
— Скоро увидишь моего Марияка. Выглядит неуклюжим, но он ловкий, послушный и верный. Не бойся его.
— И что только не сделаешь, чтобы не тащить меня на себе? — поддела Юлиана.
— Тебя тошнит от моего запаха, — напомнил Сар, и она уловила в его словах горечь.
— Не твой, а всех. И сомневаюсь, что его шерсть пахнет лучше.
— Хочешь — на нем, хочешь — на мне.
— Уговорил, — она улыбнулась уголком губ. — Посмотрим, кто из вас двоих красивее.
Когда вышли ко всем, Фран и Сольфен уже проснулись и с подозрением косились на них.
Сар окинул Лефов грозным взглядом и предупредил:
— Кто закричит — привяжу к дереву и оставлю. Помалкивайте, чего бы не увидели, — скривил злобную мину и, когда те кивнули, свистнул.
— Марияк? — догадалась Аола и села, высовывая из-под нагретого одеяла только глаза и нос.
— Он.
Лефы с подозрением вертели головами, ожидая подвоха.
— Шеи сверну, если заорете, — напомнил Асаар перед тем, как поблизости зашуршали кусты, и ласково позвал: — Иди ко мне!
Юлиана от удивления остолбенела. Огромный полубаран-полукозел, с острыми торчащими рогами, отдаленно напоминающий коня, но с маленькими черными глазками, подозрительно вглядывающимися в толпу, осторожно подходил к ним.
— Он что, стесняется? — по наклону головы ей именно так и показалось.
— Чувствует к себе неприязнь.
— Почему? Он милый. А если и нрав у него кроткий, — то, наверно, цены ему нет. Для тебя найти подходящего скакуна….
Животное, услышавшее, что его назвали скакуном, повело ухом.
— Он польщен, — улыбнулся широко Сар и провел рукой по холке марияка. Раздалось довольное урчание.
— Откуда он взялся? — поразился Соль. — Я таких никогда не видел. На рисунках вадемекума марияки не казались таким обросшими шерстью и выглядели… иначе, — неуверенно закончил он под давящим взглядом гиганта.
— Каков всадник, таков и жеребец, — ответила Аола.
— И верно. Но такой огромный.
— Много кушал и жеребенком не болел, — отшутилась Анка, и Соль перестал донимать подозрениями.
Взгромоздясь на животное, она поерзала, принюхалась и заметила:
— Не скажу, что пахнет цветами. Надеюсь: если упаду с него, долго страдать не буду.
— Не упадешь. Он будет двигаться осторожно.
Анка прищурилась, оглядела Асаара, покосилась на спину Аолы и хмыкнула.
— Нет. Не угадала. Не будешь против разделить спину Марияка с Аолой?