Ведьмина сила

Гущина Дарья

Я внимательно наблюдала за заклинательницей, мелкими глотками допивая чай, и не спешила вмешиваться. Да, опыт необходим, если не для настоящего, то для будущего. И я очень надеялась, что он не пригодится. Никогда. И навсегда останется только теорией — случаем из практики прошлого.

Лаборант на поводке «ящерицы» стоял смирно, замороженной рыбой глядя перед собой. Я сидела и держала наготове «отключку». Анатоль Михайлович стоял поодаль, полускрытый вязкими тенями, лишь серел распахнутый халат, чернели брюки да в зеркально-желтых, нечеловеческих глазах мерцали красные всполохи. А заклинательница изучала, что-то тихо шепча, пробуя то один амулет, то второй,

то третий, и небрежно сбрасывала на стол непригодные. Ритмичный металлический звон, слабый запах меда и спирта, рваное дыхание «пациента».

Очередной амулет, простенькая с виду серебряная витая брошь, коротко мигнул, и воздух вокруг него пошел рябью. Воздух…

— Ди…

— Ш-ш-ш! — вдохновенно прошептала она, закатывая глаза и уходя в транс.

Анатоль Михайлович подошел ближе и настрополился ловить заклинательницу, а я отставила пустую кружку и зашарила в рюкзаке. Воздух. Гарпия. Вынутый из рюкзака маяк светился бесцветно-белым, откликаясь на пробужденную в теле-портале силу. И, кажется, не только на нее.

Я прислушалась к ощущениям, посчитала «больничные» сердца и проверила организмы, сравнила с тем, что помнила, и… Впервые смогла коснуться памяти. Видимо, она открылась, когда я недавним безумным полетом сорвала последние барьеры страха. И память о Гарпии, которая однажды уже удрала от меня, откликнулась. Внутри словно второй маяк вспыхнул. Указующий. И сила палача почуяла жертву, несмотря на ее маскировку. Услышала сердце, облизнулась хищно, заискрила на левом локтевом сгибе первыми искрами Пламени.

— Она здесь, — я отложила рюкзак и встала. — Пришла защитить свое. Или уничтожить.

А заодно и амулет-защитник забрать. Утром я, опять вспомнив совет Стёпы, положила рядом с добытыми амулетами одну полезную штуку — транслятор энергетики, и теперь они вопили на весь город, где и у кого находятся. И пришла Гарпия не одна. По тому, как загорелись глаза «ящерицы», как незримо, но ощутимо задергался его «хвост», я поняла — с нечистью. А Динара Сафиулловна — до сих пор в изучающем трансе, и прерывать ее нельзя, ни внезапным сном, ни перемещением…

— Прикройте, — я встряхнула кисти рук и пошевелила озябшими пальцами. — Собой, если придется.

Вынула из рюкзака транслятор и сунула в карман джинсов — он подзарядился от защитников и еще пару часов будет манить наивных. А рюкзак спрятала в тумбочку стола. Даже если доберутся и украдут — огребут.

— Трое, — сипло сказал Анатоль Михайлович, щурясь на стены. — Две «кошки», один «паук».

«Кошки» — это плохо. Это очень плохо. Сильнее них — только бес.

— Подайте сигнал старшей города, — посоветовала я, присев и расчерчивая пол мелками. Символы ложились на каменный подвальный пол белой вязью. — Пусть защищает свою территорию. Сколько у нас времени?

— Они в парке.

Мало, но хоть что-то. Я замкнула Динару Сафиулловну и ее «подопытного» в защитное кольцо и жестом предложила «ящерице» составить им компанию, но он отрицательно качнул головой и плотоядно оскалился. Небрежно снял халат и кинул его на ближайшую каталку. Потянулся с хрустом и обвел рентгеновским взглядом стены. Но, даже отожравшись на чужой силе до уровня… пожалуй, между бесом и перерожденной, он слишком походил на человека и почти не фонил тьмой. Надолго ли хватит запасов его силы и храбрости?..

Расставив ловушки у дверей и по углам, которые всегда давали любой нечисти дополнительную силу и защиту, я отряхнула руки от мела, огляделась и снова прислушалась к себе. И именно

в этот момент Гарпия и материализовалась. Соткалась из дрожащего воздуха. А впрочем, она и была Воздухом. И я ждала ее, зажав ладони тонкую черную иглу.

Невысокая, плотная — пухлые бока, полные ноги, но очень миловидная внешность — круглое моложавое лицо, большие голубе глаза, курносый нос, каштановые волосы, собранные в хвост. Похоже, у Ехидны был пунктик не только относительно уровня силы и коварства своих приспешников. Ни одного неприятного лица, кроме, пожалуй, Наяды, сплошь симпатяги.

Встретив оценивающий взгляд Гарпии, я приветливо улыбнулась и тряхнула левой рукой, вызывая Пламя и свою главную силу — страх. Конечно, удобнее бы дождаться нечисти и врезать по всем сразу волной страха… но она срикошетит от стен, пройдется по заклинательнице и наверняка ее убьет. Обойдемся малым. И тонкая игла невидимкой, по зигзагообразной траектории, устремилась к ведьме, незаметно вонзившись в рукав ветровки. Да, обойдемся малым.

Сила свободно растекалась по венам и ломала мои маскировочные амулеты. Сколько я ее прятала, сколько скрывала, чтобы не почуяли заранее… И почему-то вспомнила, что боялась стать страшной, как наставница. Какая глупость… Сила, прорываясь наружу и искря черно-белым Пламенем, скапливалась в ладони, стекала на пол вязкими липкими комками, собиралась второй тенью.

Гарпия попятилась. Отступила на крошечный шажок, отводя бегающие глаза и взывая к своему Пламени, но — поздно. Первый поединок я уже выиграла. Однажды она уже побывала в моих руках и помнила. Предчувствие боли страшнее самой боли. Тело так боится, что не слышит ни приказов, ни уговоров разума. И переживает боль заранее. Выползают воспоминания, атакуют паникой, и боль скручивает и без моей силы. Боль, порожденная только страхом да жалкими остатками совести.

И сейчас этот страх расстраивал защитные амулеты. Ведьма, принюхивающаяся и занятая «воздушным» поиском моих слабых мест, ничего не ощущала, а я почти слышала их треск. И шелест иглы, вонзающейся в запястье. Да, безобидное иглоукалывание со стимуляцией определенных участков коры головного мозга — для выработки необходимой дозы адреналина и…

— Здравствуй, ночь-Людмила… — протянула я.

Пошевелила пальцами, останавливая поток силы, быстро намотала на кулак теневую субстанцию, формируя плеть. Черная «девятихвостка» заискрила на узлах тусклым серебром.

— …где тебя носило? — плеть звучно щёлкнула о плиты пола, удлиняясь, зашевелилась девятью змеями.

Гарпия колдовала. Судорожно творила что-то воздушное, дрожащее, черное, как ее душа. И как моя. Но во мне тьмы больше. Ведьма родилась светлой, выбрала свет и лучше бы им и оставалась — больше было бы шансов. Зря сменила сторону силы. И зря не сбежала снова. Страх — не постыдный грех, а инстинкт самосохранения. Я же предупредила…

Девять змей дружно подняли головы и зашипели. Я снова щелкнула плетью, и ведьма едва заметно вздрогнула. Глянула злобно и швырнула в меня вакуумной воронкой. Хороший ход… Сразу две змеи взметнулись, поймав черный ком, и набросились на него, как голодные псы, раздирая в клочья и заглатывая дармовую силу.

— …я б тебя убила, — и снова улыбнулась испуганному изумлению старой ведьмы. — А может, и убью. Но прежде…

Две змеи, стремительным рывком пробив остаточную защиту, оплелись вокруг рук Гарпии, две — вокруг ног, две — замерли за спиной, а последняя, покачиваясь, застыла напротив бледного лица, раздувая черный клобук и шелестя раздвоенным языком.