Ведьмина скрыня
Шрифт:
Христина встретила их на пороге комнатушки и, приложив палец к губам, кивнула в сторону кровати.
Игнат лежал на ней, закрыв глаза, дышал спокойно и расслаблено. И только губы были сжаты в скорбную складку.
Яся взглянула на него, и мир пропал, сердце отчаянно заколотилось. Хотелось подойти, прикоснуться, убедиться, что он действительно спит. Но она удержала себе от этой непростительной вольности. Она лишь смотрела, словно старалась запомнить, удержать в памяти его мужественный образ, и вдруг разглядела тонкий поясок, перехватывающий грудь. Он был почти не заметен на рубашке,
— Вот видишь, всё хорошо, — Христина обращалась только к Гане. — Не нужно его тревожить. А теперь — уходите. Посмотрели и хватит. Воструша вас проводит.
Она собралась позвать помощницу, но в это время Гана шагнула к кровати — то ли собиралась растормошить Игната, то ли хотела освободить от верёвки.
Христина зашипела разозлённой кошкой и в её руках появился сияющий шарик. Совсем небольшой, он висел между ладоней потрескивая и искря.
— Тронешь Игната — спущу на тебя молнию, — предупредила она, прожигая бабку взглядом. — Я пожалела тебя прошлый раз. Всё-таки столько лет бок о бок прожили. Но теперь уничтожу! Так и знай.
— Убери молнию, Христя, — спокойно попросила Гана. — Мы уйдём, обещаю.
— Отойди от него. Вот так, умница. А теперь забирай свою шавку и убирайтесь. Или ты всё-таки хочешь в костёр? — Христина впервые за всё время обратилась к Ясе, и шарик оторвался от ладоней, чуть дрогнув, медленно поплыл в её сторону.
— Не хочу в костёр, — просипела Яся, не сводя с него затравленного взгляда. Еще немного и шар врежется в неё, взорвется тысячью искр!
— Не пугай дзяўчынку, ей и так досталось немало… — Гана прищёлкнула пальцами, и молния рассеялась золотистым туманом.
— А говорила — слаба, — усмехнулась на это Христина. — Ты всегда была прилежной ученицей.
— А ты лучшей учительницей. И хорошей подругой. Мне очень жаль, Христя, что ты оказалась фальшивкой.
— Мне наплевать на твою жалость. Запомни — Игнат останется со мной. Отпускаю тебя лишь потому, что ты сама привела его ко мне. Избавила меня от лишних хлопот. Уходи, Гана, и девку свою забирай, пока позволяю.
— Я за Катей пришла! — выпалила Яся, не дав Гане и рта раскрыть и, побледнев, уточнила на всякий случай. — Катя моя подружка.
— Так иди, ищи свою Катю, — Христина махнула в сторону окна, за которым виднелся лес. — Ушла она. В лес ушла. Полуверицы на месте не сидят. Всю жизнь теперь бродить будет. Без имени, без памяти. Бледной тенью.
— Зачем ты так с девушкой? Или взревновала?
— Перестаралась немного… — Христина равнодушно пожала плечами. — Мне была нужна её оболочка.
— К чему такие сложности? Могла бы просто наслать морок.
— Сама знаешь, что морок ненадёжен. Стоило мне утратить над собой контроль, и он бы тут же рассеялся… А мне хотелось отдаться на волю чувств, — Христина мечтательно улыбнулась. — Сколько дивных мгновений у нас было с Игнатом… Сколько ещё будет!
— Если ты его правда любишь — отпусти. Игнаш не будет здесь счастлив.
— И снова остаться одной? Жить только воспоминаниями? — Христина резко показала на
— Хорошо, Христя. Ты победила. — Гана повернулась к Ясе и чуть заметно припустила веки, а потом покачнулась и осела на пол.
Яся хотела броситься к ней, но удержалась, вспомнив бабкино подмигивание. Она неспроста послала ей сигнал, предоставив дальше действовать самой. И Яся не подвела, пока Христина смотрела на неподвижную бабку, подбежала к кровати — собиралась распутать верёвку, сдерживающую Игната. Но увидев его вблизи, не сдержалась, не смогла отказать себе в невинном желании и поцеловала его.
Губы Игната были сухие и теплые. Слегка дрогнув, они приоткрылись, и он ответил на поцелуй.
— Катя, — шепнул нежно, не открывая глаз. — Катюша моя…
Никогда еще Ясе не было так хорошо и так горько одновременно. Не её он сейчас целовал, не о ней грезил. Но теперь это было не так и важно, главное — чтобы баба Гана успела осуществить задуманное.
— Ах ты, дрянь! Мерзавка!! Отпусти его! — ухватив Ясю за волосы, Христина отодрала её от Игната. — Ты сама напросилась! Теперь точно сгоришь! И тебя спалю, и бабку!
Яся почти не разбирала слов, она ослепла и оглохла от боли — Христина волокла её с такой силой, что едва не выдрала волосы с корнем.
А потом внезапно что-то изменилось, и Яся упала на пол. Рядом билась и подвывала Христина, держалась за шею, стараясь оторвать от неё невзрачную ленточку из русалкиной косицы. Чем сильнее дёргалась Привратница, тем туже затягивался узел, и стремительно менялась молодая половина лица, теряя под наползающими морщинами былую красоту. Через секунду все завершилось — от статной и высокой Привратницы осталась только скрюченная тень, она тряслась, пытаясь что-то сказать, но из беззубого рта вырывались одни лишь всхлипы. Как и надеялась баба Гана, праклён замкнулся, вернув Христине причинённое ею зло и превратив в жалкую развалину. И Ясе было её ни чуточки не жаль.
— Баба Гана! — больше не сдерживаемый верёвкой, Игнат неловко привстал с кровати. Он провёл руками по лицу, стряхивая с себя сонный дурман, и когда Гана подошла его обнять, уткнулся в её плечо и замер.
Потом были бабкины слёзы, и сбивчивые расспросы Игната, и тоскливый беспомощный вой Христининых служек, и радостный гундёж прындика…
Дома у бабы Ганы их встретили Малинка и хатник, и даже рыжий печурник вылез поприветствовать победителей.
На столе уже всё было готово для пира — красовался пышный пирог с румяной корочкой, стояли мисочки с соленьями и острой закуской из чеснока, картофеля и хлеба, горкой поднимались на широком блюде вареники с тёрном и вишней. Расстаравшаяся дамася приготовила и суп на берёзовом квасе, и сладко-кислую солодуху, нарезала толстыми ломтями аппетитную и душистую от специй домашнюю колбасу…
Голодные и измученные Яся с Игнатом с жадностью набросились на еду, прындик не отставал от них, одна лишь Гана потягивала поднесённый Малинкой отвар и ничего не ела.