Ведьмино счастье 3
Шрифт:
Выходим на улицу, как всё интересно. В салон ведёт лесенка, садимся в узкие кресла, еле влез.
– Дорогой мой муж, а что бывает на судне, если назревает бунт?
– Бунтовщика сбрасывают за борт.
– Вот и тут так же. Будете орать - выбросят за борт. Ясно?
– Я хорошо воспитан, за кого ты меня принимаешь? Или ты про Матиаса?
– Я не буду орать, госпожа. Что Вы? Ой!
– Покусаю. Потом.
– Только попробуй, хочешь кусаться, я весь твой, дорогая. И больше никого кусать не смей при живом-то муже.
– Послушай, делай, что говорят. Дали довольно странную инструкцию про какие-то маски. Долго же тут всё происходит. Наконец-то мы едем, надо же, как быстро. Не понял?!
– Мы что, летим? Выпустите меня отсюда! У меня дети!
– Цыц! Выбросят за борт.
– Тут же нет магии?! Как мы летим?
– Тут механические двигатели как в машине, в них сгорает топливо, и мы летим.
– То есть мы ещё и горим?!
– Мужчина, вам плохо? Помощь нужна?
– Не надо меня сбрасывать за борт!!!
– Всё в порядке, сейчас успокоится. Это мой муж. Ранение, контузия. Еще минута - и пройдет.
– Как ты узнала?!
– Про двигатель?
– Про контузию?
– Ты знаешь, заметно. Матиас, ты как?
– Все хорошо, госпожа. Из окна такой красивый вид! Ой!
– Ещё раз назовешь меня госпожой, не куплю конфет.
– А что с господином Эрликом? Почему он зелёный? У него были дриады в роду? Я не догадывался.
– Он переживает.
Глава 49
Марцелла. Весь полёт Эрлик был зелёный, почти как Матиас в своем обычном состоянии. Хорошо, что долетели без проблем, и дети почти не капризничали. Начали было, но нянь им что-то тихонько запел, и они успокоились. Только и пришлось переодеть, повезло мне с нянем. Вот уже и садимся, самолет плавно коснулся земли и мы покатились. Здравствуй, мой родной город, я скучала. Как много произошло за тот год с лишним, что мы не виделись.
– Это всё? Мы больше не полетим? Дорогая?
– Всё. Сели.
– Куда нам теперь?
– За багажом. Пошли, надо встретить птичку.
– А почему я не всех тут понимаю?
– Здесь много иностранцев, у них другой язык. Смотри, вот там группа немцев, у них более грубая речь. Сейчас выедет клетка, встречай, я вызываю такси. Внезапно немцы напряглись, я, признаться, немного тоже. Пернатая пакость пела, выезжая на транспортёре.
– ... На смертный бой! С фашистской силой! С прокля-я-ятою толпой! Какой кошмар, это всё радио, это всё чертов таксист! Зараза еще и фальшивит. Нет, это не моё! Эрлик подхватывает клетку, улыбается. С учетом его габаритов, золотой цепи и перстней картина выглядит жутко - браток, привет из лихих девяностых. Зараза поёт, люди замерли, немцы в шоке, наши аплодируют.
– Марцелла, а это они мне аплодировали, потому то у меня такая семья замечательная? Целых трое сыночков и жена красавица? Да?
– Садитесь в машину, тут нет стоянки. В машине играл блатной шансон, Зараза вслушивался. За что мне это?!
Эрлик. Едем по странному городу. Он огромен, люди везде, снуют, как муравьи. С неба что-то капает, не переставая, не то дождь, не то густой туман стекает. Играет странная песня, она напоминает чем-то тюремную, не все слова могу разобрать. Матиас очень спокоен, даже удивительно.
– Сейчас въедем в центр, там красиво, смотрите по сторонам, не пожалеете, - подсказывает Марцелла.
– Иностранцы? Сопровождаете?
– Муж, дети и няня.
– Бывает. Улицы постепенно начинают сужаться. Машин столько, что то и дело приходится ждать, притормаживать, едем медленно. Всюду камень, он просто везде, серый, холодный, пугающий. И дворцы, бессчётное количество богатых фасадов, многие из них украшены колоннами, лепниной, статуями замерших навеки людей. А самое страшное, дикое, какое-то нереальное - это лица страшных ведьм, что смотрят, разинув рты, со старинных барельефов, будто подглядывают за живыми людьми.
– Марцелла, а почему тут столько изображений ведьм на домах, чтобы пугать грабителей?
– Где? Показываю ей на фасад дома у которого мы стоим.
– А, это? Это из греческой мифологии, для красоты. Странное у этих людей чувство прекрасного.
– А почему до сих пор не стемнело?
– Белая ночь. Темноты не будет.
– Как?
– На пару часов настанут сумерки и всё.
Сколько тут воды, сколько изящных решёток, отделяющих людей от пропасти над чёрными каналами. Уму непостижимо, что всё это делали люди своими руками, без магии, так не бывает, просто не может быть. Столько вырыть земли, обтесать камень, возвести дома, украсить. Должно быть супруга шутит, кому под силу такое?
– А где мы будем жить? Моя драгоценная тёща говорила, что в голубятне. Может быть, стоит снять номер в таверне, любимая?
– У меня нормальная квартира, просто на третьем этаже двухэтажного дома. Тут так бывает, это Питер.
– Остановите нас ненадолго у гастронома, дома в холодильнике мышь повесилась.
– Ожидание платное с пятой минуты.
– Не страшно.
– Жрааать! Купи птичке голову. А лучше две! Я столько ехал! Я пел! Мне аплодировали! Талант!
– Курочку поешь. Марцелла уходит, мы остаёмся одни.
– Хотите, расскажу про этот дом?
– В котором магазин?
– Да. Знаете, почему он в подвале?
– Нет.
– А вы сами откуда?
– Я из Сомали, няня из Перу.
– Значит, вы ничего не знаете про блокаду?
– Блокаду чего?
– Тогда слушайте. В войну город был окружён врагом. Почти девятьсот дней он простоял в окружении, но так и не сдался. Мор от голода заполонил весь город. Этот дом один из немногих, что не был разрушен. Тут много квартир, а единственное большое помещение в подвале, там, где сейчас магазин. В войну там хранили трупы.
– А жена знает? Может быть, мы найдём другой магазин?
– Зачем? Весь центр города такой, до сих пор с тех времен кое-где мумии в перекрытиях находят. А сколько тут рабочих при строительстве города погибло! А в революцию! Это Питер, он весь на костях. А Вы не знали?
– Нет. Какой ужас! Клятое место, капище, бойня. Как она тут вообще жила! Сколько же тут призраков? Может, ну её, тещу? Скорее бы домой вернуться с этого жуткого кладбища. Как сюда можно было ехать с детьми? О чём вообще думала Марцелла?
– Хороший город, славный! Жрааать! Идёт, довольная. Что она там купила, в тех жутких подвалах?
– Ребята! Нам катастрофически повезло! Я не знаю, каким чудом, сейчас не сезон, но я купила корюшку.
– Что это?
– Смотри, вот в пакете! Суёт мне раскрытый пакет. Пахнет будто бы огурцом, а в пакете мелкая рыбка - кошачье счастье.
– Это кому? Бродячим котам?
– Это нам, дивная рыба, местная достопримечательность. Очень вкусная! Правда, не все её едят.
– Почему?
– Говорят, она питается трупами. А кто её знает, главное, вкусная. Если что, вам я купила курочку.
– Спасибо!
– Смотрите, Мойка! Знаете сколько там на дне сокровищ?
– Пираты зарыли клад? Почему тогда его ещё не нашли?
– Там тина, ничего не видно. В революцию, еще до Блокады, тут убивали всех господ, да и всех тех, кто попадёт под руку. Аристократы, которые жили в домах на берегу Мойки, да и других рек и каналов тоже, выбрасывали в воду свои драгоценности, золото, камни. Всё самое ценное, самое дорогое, самое любимое, лишь бы оно не попало в руки восставших.
– А счастливо тут люди жили?!
– Безусловно. Матиас, ты спишь что ли?
– Дремлю.
– Просыпайся, мы скоро приедем. Одевайте детей.
Вскоре мы остановились у арки, ведущей во двор старого дома с красивым нарядным фасадом.
– Может, я внутрь заезжать не буду, а то потом не выеду, так и останусь памятником самому себе? Так вот откуда столько памятников? Это те, кто застрял на месте и не смог выбраться! О ужас!!!
– Конечно, мы дойдём и так, вещей немного. Эрлик и Матиас, на вас рюкзаки и дети. На мне Зараза и еда. Идёмте! Эрлик, ты чего такой бледный? Мы уже почти дома.
– Этот дом, он твой?
– Только крошечная его часть. Идём, выходите из машины. Стоило завернуть под арку, как в нос ударил запах мочи и сырости. С неба капало. Если поднять голову вверх, то было полное ощущение того, что ты находишься на самом дне колодца с квадратными стенами, в ловушке, в западне из камня.
– Идёмте, у нас второй двор, это только первый. Идём сквозь следующую арку, тут всё ещё мрачнее. Стены лишены украшений, облупленные, местами покрыты плесенью. Словно уродливая изнанка красивого платья, так и тут изнанка богатой жизни, изнанка шикарного фасада. Проходим мимо кучи кирпичей, я оступился, хорошо, не упал.
– Осторожней, не упади. Детей уронишь. Это был дом, он разрушен в войну снарядом, а кирпичи так и остались.
– А где те, кто в нем жили?
– Где-то под кирпичом, наверное. Не знаю, так и лежит всё с войны. В какое жуткое место мы сегодня попали. В голове набатом стучит мысль: «Бежать. Уносить ноги! Спасать детей! И жену!» Марцелла достает ключ из сумки и открывает неприметную стальную дверь в мрачной грязной стене.
– Заходите, мы почти совсем дома. Осторожнее на лестнице, нам на третий этаж, центральная дверь. Тут тепло сухо и довольно чисто.
– Ботики снимать?
– Ты что? Это парадная, поднимайся. Ступени старые, выщербленные, перила стальные. Иду осторожно, боюсь оступиться, у меня в руках двое моих сыновей: Сигизмунд и Серж. Матиас с Микаэлем тоже идет осторожно. Марцелла впереди нас, ей тяжело, у неё и демон в большой неудобной клетке, и пакет с едой. Скорей бы подняться. Вот и третий этаж, жена открывает дверь. В ноздри пахнуло необжитым домом, немного пылью и кирпичом. Комната крошечная, я еле помещаюсь, прохожу чуть дальше, внезапно вижу кровать.
– Это вся квартира?
– Есть еще балкон и кухня. Кладите деток на кровать, только стулья приставьте, чтоб не укатились. Уже пора кормить.
Глава 50
Марцелла. Как мне повезло и с мужем, и с нянем. Пока я вожусь с детьми, муж уже намыл все полы. Правда, он бледный какой-то и плохо помещается в моей "голубятне", ну ничего, мы тут только переночуем. А ещё он выскочил как ошпаренный из ванной, когда в первый раз включил воду. Орал что-то про неупокоенные души и умертвия, ну, подумаешь, труба воет, старый фонд, как-никак. Сколько лет той трубе, хочет и воет, её право, воды, благо, набрал. Деток мы уложили на кровать. Я жарю рыбку, ребятам купила куру гриль, надеюсь, не отравятся. Рыбку они отчего-то есть не стали, ничего, остаток Эрлик понёс соседке. Я много купила в расчёте на ребят, придётся делиться с Элоизой Викторовной, чтоб деликатес не пропал. Эрлик Как она может это есть, хорошо, хоть нас не заставила. Отослала меня с остатками трупоедской рыбы соседке. Звоню в дверь.
– Кто там?
– Элоиза Викторовна, это муж Марцеллы. Мы сегодня ненадолго заехали, жена просила передать Вам корюшку и просит заглянуть Вас и соседа на чай. Дверь распахнулась, на пороге роскошная женщина. Изящный домашний халат, весь в рюшах, он скорее похож на платье, туфельки на небольшом каблучке. В пальцах тонкий мундштук и сигаретка дымится в нём. И как такой даме я предложу "кошачье счастье", что держу брезгливо за ручку пакета двумя пальцами на вытянутой руке?
– Добрый вечер, молодой человек. Чудесная сегодня погода, не правда ли?
– Мне так не показалось, простите. Дождь.
– Ну так хорошо, что не снег. Такое тоже бывает об эту пору.
– Но сейчас же почти лето!
– И что? Это что-то меняет? Давайте вашу рыбку. О, неужели и, вправду, корюшка? Сейчас же не сезон! Передайте жене большое спасибо, я
– Будем рады Вас видеть, госпожа. Вернулся домой. Жена накрывает небольшой стол, как за ним поместится столько народу? Звонок, хоть бы детей не разбудили, бегу открывать. На пороге стоят соседка и мужчина, смутно похожий на старого джина. Оба мне примерно по пояс.
– Добрый вечер, молодой человек. Меня зовут Махмуд Каримович, а Вы?
– Эрлик.
– Рад знакомству. Такое интересное имя, а Вы откуда родом, простите?
– Сомали. Там тепло, море и пальмы.
– Наслышан. Неужели настоящий сомалийский пират пожаловал в наши края. Надолго?
– Что Вы, торговый флот. На сутки, примерно.
– Так и будете держать на пороге гостей?
– Просите мне мою оплошность, идёмте на кухню. Только тише, сыновья спят. Проходим три шага до кухни, чуть не снес собой тумбу. Марцелла бросилась обниматься с соседями, как с роднёй. Странно.
– А у меня муж и тройня, представляете!
– Какая ты шустрая и совсем не изменилась. Покажешь деток?
– Идёмте в спальню, они там с нянькой. Это юноша, муж его выписал из Перу, не удивляйтесь.
– Какая экзотика. Добрый вечер, молодой человек.
– Добрый вечер, господин, госпожа.
– Какие же мы господа? Господ расстреляли сто лет назад. Всех.
– Какие они славные. Вот этот вылитый ты, а тот похож на мужа, а третий на вас обоих. Умничка, девочка. Просто молодец!
– Трое сыновей. Богатство для мужчины. Даже немного завидую вам, Эрлик. Уж первенец-сын, это благословенье Аллаха на всю семью, но чтоб трое! Молодец, парень.
– Спасибо. Нам с женой очень повезло. Кое-как уместились за столом. Выпили чаю, поели торта. Марцелла подарила соседям по изящной шкатулке. Распрощались.
– Марцелла, мы спим на полу?
– Зачем? На надувных кроватях, доставай рюкзаки. Я всё купила и насос. Будешь качать воздух, ты сильный. Вы сейчас оба ложитесь, а потом и я. Долго накачивали кровати. Солнце так и не село, странное жуткое место, тут даже светило и то больное, не ложится спать, боится. Потом не мог уснуть, но всё же тревожный сон накрыл меня. Всю ночь мне снились призраки и кости. Кошмары... Марцелла. Как же приятно вернуться ненадолго в родной некогда город. Всё такое знакомое, берущее за душу, цепляющее сердце за потайные нити. Величие скульптур и фасадов, бесконечная череда набережных и мостов, чарующий, немного мрачный восхитительный город. Столько людей кругом, я даже отвыкла. Пахнет сыростью, туманом и немного асфальтом, запах родного до боли места. Квартира теперь кажется просто крошечной, нас ведь так много, в особенности Эрлика. Долго он, бедный, не мог уснуть, зато под утро разоспался. Скоро полдень, приготовлю завтрак и разбужу, а то опоздаем к маме, встреча назначена в ресторане “История”. Пиджаков у ребят, конечно же, нет, но рубашки и строгие брюки я успела погладить. Себе нашла классическое коктейльное платье из старых запасов, даже влезла. Всё же целитель молодец, фигура вернулась, вот только грудь теперь почти выпадает из декольте. Дриад на удивление спокоен и мил, надо успеть заварить ему чай для смуглого цвета кожи, дам перед выходом. Внезапно резко грохнула пушка на Петропавловской крепости, полдень. Мимо меня очень бодро пронёсся Эрлик прямиком на балкон, почему-то со шваброй.
– В атаку! На абордаж! Ему виднее. Бедные мои соседи. О, а вот и кукушка высунулась из часов. Накрываю на стол.
Глава 51
Эрлик Проснулся от грохота пушки. Нас атакуют! Или мы атакуем! Ринулся в бой. Очнулся от наваждения уже на балконе-террасе и замер, будучи потрясен красотой. Всюду золото, круглые крыши, шпили. Как же красиво! Солнечные лучи отражаются в небольших лужах. Какое величие, будто я попал во дворец, что раскинулся на весь город. Небо чистое, ясное, а воздух пропитан дымом и смогом. Город похож на кокетку, что сбросила мрачное платье, отринула траур, встряхнулась, помолодела и вот уже готовится к новым балам. Нежно и ласково ко мне прикоснулась рука любимой. Головой, прямо носом она уткнулась мне в оголенную после сна грудь.
– Нравится? Правда, красиво?
– Очень нарядно, совсем не то, что показалось вчера. Столько простора, столько света, золота.
– Это город-химера. В сумерках он узилище призраков, в ясный солнечный день -столица великой Империи, гордый, прекрасный, манящий. Но в сумерках он тоже прекрасен, просто по-своему, ты ещё не привык.
– Про то, что он стоит на костях, это - правда? Таксист вчера рассказал.
– Правда, конечно, он и сам чуть-чуть призрачный, ты же видел, а сейчас совершенно другой. Идём завтракать и собираться. Мама будет ждать нас в ресторане. Матиас как всегда безмятежен. Марцелла убежала в ванную, переодеваться и прихорашиваться. Вышла к нам, я обомлел - порочная, страстная, жгучая брюнетка. Где моя милая скромная жена? Изящные туфли на каблуке, платье на целую ладонь выше колена, всю её облегает, грудь видна в декольте. Лицо яркое, броское, немного чужое, покоряющее своей красотой. На шее переливается серебром тонкая цепочка с кулоном-птицей, серьги такие же. И прическа - довольно простая, но локон! Одна только прядь, что даёт намек на небрежность, манит потрогать. И глаза полны загадки и нежности. Роковая красотка со взглядом любящей нежной нимфы. Украдут! Уведут! Заманят! Я пропал.
– Как тебе? Правда, красиво? Я так старалась, чтобы тебе за меня не краснеть.
– Переоденься.
– Тебе не понравилось?
– Это абсолютно неприлично, Матиас, закрой глаза!
– Я не могу, деток собираю. Госпожа, Вы чудесно выглядите, только немного, как девушки в том ресторане - Это абсолютно приличный вид, иначе нас не пустят никуда. У меня даже макияж дневной, нежный и платье средней длины. А декольте? Детей проще кормить будет. Собирайтесь, опоздаем, мама ждать не любит!
– Марцелла, я убью любого, кто посмеет к тебе подойти, имей это ввиду, пожалуйста. Собираюсь быстрее ветра. Черная рубашка заправлена в строгие брюки, туфли кожаные, непривычные. Золотая цепь видна в немного расстегнутом вороте, перстни, печатки на пальцах, золотой браслет. О, великие боги, как я могу соответствовать своей жене? Что бы ещё придумать? Заплел гриву волос в короткую косичку. Вроде нормально выгляжу, уступаю место в ванной для сборов Матиасу. Внезапно раздаётся звонок в дверь.
– Тиран и деспот, открой, я деток кормлю. Открываю, на пороге соседка.
– Добрый день, Эрлик.
– Здравствуйте. Марцелла немного занята.
– А я к Вам. С небольшим подарком, если позволите. От интеллигентного человека интеллигентному человеку. Вы любите читать, Эрлик?
– Люблю, если время позволяет.
– Тогда это Вам. Спрячьте, посмотрите без жены, чудесная книга, её подарили моему третьему мужу к свадьбе. Теперь она ваша, я была очень благодарна дарителю, читайте на здоровье, это кладезь знаний.
– Спасибо! Обязательно посмотрю.
– Всего доброго.
– До свидания. Книга. Интересно о чем? Потом посмотрю. Чего можно ждать от ученой дамы? Старая книга, пыльные знания, хотя любопытно, не буду скрывать. И почему её нельзя показать жене? Дивно. Вроде бы мы готовы ехать.
– Вызовешь такси?
– Тут быстрее пешком. Марцелла. Разбудили Заразу.
– Жрааать?!
– Некогда! Опаздываем, ты проспал третий завтрак.
– Первые два не считаются. Голубя я ловил сам, а кура была невкусной, у тебя выходит вкуснее, хозяйка!
– Подхалим. Шевели лапами или крыльями.
– Своим ходом? А понести? Выходим все вместе. Впереди Эрлик с Сигизмундом и Сержем на руках, следом Матиас с Микаэлем. Я иду с сумочкой через плечо, носителя молока надо беречь, однозначно. Вышли на проспект, солнце слепит, отражаясь в нарядных витринах и окнах домов. Ну и странная же у нас компания получилась. Беру мужа под руку, ворон кружит над нашими головами. Муж похож на верзилу-бандита в своих украшениях, Матиас - на прихоть богатой семьи, темнокожий наш нянь. Мальчишка идет очень смело, зря я переживала насчет него. Вертит головой, рассматривает окна витрин, улыбается во всю ширь, подставляет лицо под лучи нашего скупого на жар яркого весеннего солнца. Так здорово на душе, так спокойно. Милый мой город, родное место, драгоценная моя семья и почти родной темнокожий парнишка. Хорошо! Главное, успеть насладиться. До встречи с мамой ещё целых полчаса. Цветы покупать не стали, мало ли, как отреагируют дети, ни к чему.
Эрлик. Ужасно боюсь не соответствовать. Судорожно вспоминаю все уроки, что дал мне гувернёр: как сесть, как встать. Ужасный ужас, сейчас опозорюсь, Марцелла меня убьёт. Вот уже видно здание роскошной таверны, каменное, огромное будто дворец. Перед ним площадь, всюду снуют машины. Марцелла указывает мне на собор. Страшное здание, сколько пугающих почти чёрных статуй прилипло к нему, а крыша из чистого золота. А колонны? Что за великан их сюда притащил? Никогда не поверю, что такое сделали люди своими руками. Марцелла забрала у меня Сержа, Матиас перехватил Сигизмунда. Последний вдох перед роскошной деревянной дверью, она под алым козырьком из ткани, как и все окна тут. Словно в насмешку над окружающей серостью к двери сиротливо жмутся деревья в горшках. Никогда не понять мне логику тех, кто посадил дерево в горошок. Зачем это делать? Марцелла набрала номер тёщи, заходим, привратник любезно держит дверь. Зараза прячется у ноги, его и не видно толком. Вдруг краем глаза выхватываю идущую нам навстречу роскошную даму, блондинку в тёмно-красном коротком платье, на шпильках. Роскошная женщина, очень похожа на мою жену, только блондинка и одета совсем неприлично. Платье короткое, декольте глубокое, бёдра несут её сами собой, плавно покачиваясь при каждом шаге. Талия как у осы, грудь в такт шагам подпрыгивает, локоны шикарной причёски перекатываются волной. И взгляд - холодный, жёсткий и самую малость порочный. За моей спиной робко мяукает жена. Она так умеет? Не слышал ни разу!
– Мама? Это - мама?! На экране смартфона она выглядела совсем другой, попроще как-то, поскромнее раз в десять.
– Дети мои! Как я рада всех вас видеть! Эрлик, рада знакомству! Поспешно шагаю на встречу, склоняюсь в изящном поклоне к снежно-белой руке, целую сухо и мягко, как учил гувернер. Тут же, ещё только разгибаясь, бархатным низким голосом, долго же я его репетировал, говорю: - Рад знакомству, госпожа Катарина. Вы восхитительны.
– Благодарю. Как вам город? Вы тут впервые, верно? Хочется сказать, что город ведёт себя лицемерно, прикидываясь красивым днём и становясь пугающим ночью. Но отвечаю, надеюсь, правильно.
– Вы и моя супруга являетесь главными украшениями этого прекрасного города.
– Вы очень галантны. Идёмте за столик, я хочу посмотреть на деток.