Ведьмины камни

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Он… породнился с Эйриком, и союз против Ингвара был условием этого бра… родства. Иначе сам Эйрик не соглашался на это, потому что не мог ему полностью доверять. Совсем незадолго до сва… до этого Несвет показал, что поддерживает тебя.

– Говори яснее, – мягко, но уверенно потребовал Мистина. – Откуда ты все это знаешь? В чем заключалось их родство?

Он видел, что Эскиль отвечает на вопросы о Несвете неохотно, и зорким глазом оценивал, не ложь ли это все.

О Хельге Эскиль и правда говорить не хотел. Предпочел бы вовсе не называть ее имени. Но он

тоже понимал: он стоит перед человеком, чьего брата и племянника убил своей рукой, да еще этот человек – конунг, да еще и без того не дружески к нему настроенный. Если он сейчас даст Ингвару повод увидеть в нем кровного врага, то никакие соглашения станут невозможными. Ингвар не примет его в союзники, но и уйти не даст.

– Несвет женил своего сына на племяннице Эйрика. Дочери Арнора Камня. Свадьба свершилась после дней Фрейи [50] , и он привез ее сюда. Здесь мы ее застали…

– Она жива? – спросил Мистина, помня, что мужчин этой семьи нет в живых.

– Да. Ей не причинили никакого вреда. Она рассказала об этом их союзе. Которому сама служила живым доказательством.

– Можем мы ее увидеть?

– Нет. Ее здесь давно нет. Эйрик выкупил ее, и она уехала к нему еще до Середины Лета.

50

Дни Фрейи – начало февраля.

– И как мы можем знать, что это правда? Прости, Тень, – Мистина изобразил кривую улыбку левой половиной рта, – но дело слишком серьезно, чтобы верить одним словам.

Эскиль подумал немного. Вздохнул, медленно поднял руку – зная, что при малейшем его движении Ингваровы телохранители приготовятся сделать выпад, – и с трудом вытащил из-под пластинчатого доспеха, памяти о Гераклее, толстую серебряную цепь. На кольце между драконьими головками висел кусочек желтого янтаря с природным отверстием.

– Вот этот камень, что называют «глаз Одина»… Твоя мать, Ингвар конунг, госпожа Сванхейд, подарила его Хельге дочери Арнора. А она… оставила мне. Не знаю, видел ли ты этот камень у твоей матери… но это правда.

В глазах Ингвара было сомнение: он не видел этого камня, да и сама Сванхейд его много лет не видела, пока не вспомнила о нем и не откопала где-то на дне ларя перед расставанием с Хельгой. Но Мистина поверил: не тот Эскиль был человек, кто мог бы придумать про кусок янтаря с дырочкой, который одна женщина подарила другой, а та – ему.

– Почему же он у тебя? – мягко, вкрадчиво спросил Мистина.

Прекрасно зная цену высокого рода, он не предполагал в племяннице Эйрика любовной склонности к варягу, но имел привычку докапываться до дна.

– Я… подарил ей один очень дорогой перстень, который привез из Грикланда. Золотой, со смарагдом и жемчугом. В возмещение ее печалей и тревог, потому что она… достойная женщина, и я не хотел причинять ей зла. Она пожелала отдариться и сочла «глаз Одина» самым подходящим даром.

Мистина бросил Ингвару взгляд, означавший «похоже на правду»,

и чуть заметно кивнул. Он видел, что Эскиль, хоть и говорит неохотно, не пытается почесать нос или прикрыть ухо, как делают люди, когда произносят или слышат ложь.

– Ну, если так… – медленно ответил он. – Ты оказал конунгу услугу, избавив его от предателя. Не останавливайся на полпути.

– Многие сказали бы, что мы уже сделали достаточно, – вставил Гримар.

– Поговорите с людьми. Завтра или через день конунг ждет вас в Забитицах. Надеюсь, мы еще повоюем в одном строю.

Мистина махнул рукой на прощание и вместе с Ингваром пошел прочь.

Некоторое время они шагали молча, каждый обдумывал услышанное.

– Ты, черт языкастый, что ли, простил им Несвета? – спросил Ингвар шагов через десять.

– Это же я, а не ты. Ты еще можешь передумать. Слушай, Тень вроде поцапался с Несветом в ту зиму, когда ты без меня был в Хольмгарде, – припомнил Мистина, – или я что-то путаю?

– Что-то такое было… У Тородда спросим… Ётуна мать! – Ингвар вдруг остановился. – Да они же за девку и поцапались! За дочь Арнора Камня! Несвет хотел ее за сына взять, а Тень влез, я, говорит, тоже участвую… Нет, не сначала Тень… – Ингвар с трудом восстанавливал в памяти замыслы и разговоры почти трехлетней давности. – Ётунов гад! Да ведь на ней хотел жениться мой Рыжий! Логи!

– А досталась она Несвету! – хмыкнул Мистина. – Выходит, Тень и за твоего брата немного отомстил. И теперь она опять не замужем, так что у Логи есть надежда.

– Я не знал, что Арнор с ним породнился!

– Ты же слышал – это было совсем недавно, едва полгода назад.

– Ну так что?

Они уже стяли перед носом передней лодьи, и хирдманы возле катков и веревок слушали, ожидая приказаний.

– За все это я должен их простить? – Ингвар хмурился, явно не обрадованный этой мыслью.

– А это, – Мистина на миг прикоснулся к локтю Ингвара, успокаивая, – зависит от того, что они скажут нам завтра.

* * *

Когда Эскиль и Гримар, вернувшись к войску, передали разговор с Ингваром, какое-то время все молчали. Непривычный к такой сдержанности товарищей, Эскиль оглядел их в удивлении:

– Чего онемели, будто по шишке в зубы взяли?

– Чего? – буркнул Хамаль. – Ты не онемел – так говори. Ингвар, выходит, на наш уговор тролля положил…

– Тише! – оборвал его Эскиль. – Пасть прикрой.

От знания того, что Ингвар нарушил тайный уговор между ним и тремя вождями варягов, легче им не станет, а новости, что эти трое вождей знали, что рано или поздно Ингвар явится сюда с войском, могли только повредить.

– Ты говори – чего делать?

– А что мы можем сделать?

Эскиль оглядел толпу варягов на поляне. Места было мало, сюда поместилось человек тридцать, остальные ждали дальше на тропе, чем кончится совет. Ближайшие к нему сидели на земле, на своих плащах и щитах, вдоль опушек стояли. На Эскиля смотрели десятки настороженных, мрачных, выжидающих глаз.