Ведьмы из Броккенбурга. Барби 2
Шрифт:
Все эти ритуалы и традиции обыкновенно цвели пышным цветом в периоды затишья и спокойствия, весьма редкие в Броккенбурге, но стремительно упрощались, едва только начиналась серьезная вендетта или, того хуже, сразу несколько ковенов, объединившись, принимались рвать друг друга в клочья. Такие стычки, именуемые среди ведьм Злой Войной — не оставляли после себя раненных и взятых в плен, они велись до полного истребления, как в старые добрые времена еще до Оффентурена, и зачастую выплескивали на тесные улицы Броккенбурга столько ненависти, что те превращались в полные застоявшейся крови канавы. С такой ненавистью прежде, должно быть, швейцарские наемники Хасса рубили ландскнехтов фон Фюрстенберга своими страшными
В таких сражениях традиции милосердия забываются первыми, и даже Большой Круг обыкновенно молча взирает на происходящее не пытаясь воззвать к миру — Злая Война заканчивается не миром, но поголовным уничтожением. Неудивительно, что некоторые ковены, участвующие в подобных развлечениях, бывало, теряли до половины своего состава за одну только ночь. Чтобы восполнить убыль сестер, нередко приходилось упростить ритуал приема новых сестер до предельной лаконичности, отбросив нарастающие веками кружева.
Зачастую этот ритуал упрощался до того, что вербовочная партия из трех-четырех вооруженных ведьм врывалась в трактир и, красноречиво щелкая мушкетными курками, уводила с собой всех особ женского пола, не успевших связать свою жизнь с каким-нибудь ковеном. Этим же днем они обретали новую семью и новые обязанности, а зачастую и новый, ранее неизведанный, опыт.
«Кокетливые Коловоротки» не утруждали себя сложностями. Свежее мясо они черпали из того же источника, из которого добывали себе пропитание — из трущоб Унтерштадта, кишащих перепуганными детьми, так и не научившимися считать себя ведьмами второго круга.
Котейшество не просила помощи. Она просто рассказывала, всхлипывая и покачиваясь, не замечая ничего вокруг. Предложение, которое она получила, было из категории тех, от которых нельзя отказаться. «Коловоротки» вполне отчетливо и ясно на это намекнули. Если она отвергнет их любезное приглашение, второе, возможно, уже не будет таким уж любезным. До третьего она, скорее всего, не доживет.
Она могла бы бросить Котти наедине с ее проблемами. Связываться с ковеном трехлеток из-за чумазой соплячки? Черт, в мире было множество куда более соблазнительных способов отправить свою душу в Ад куда более комфортным и благоразумным способом. Например, разозлить могущественного демона или сигануть вниз с вершины Оберштадта или…
Она бы и бросила, не задумываясь, как привыкла бросать сор в обжигающие отцовские ямы. Но та история с ведьминской мазью…
Она осталась. А месяцем спустя угроза миновала сама собой — ковен «Кокетливых Коловраток» редел так быстро, что зачастую одну суку не успевали закопать в землю, как другую уже клали рядом с ней на стол.
Двум она перерезала глотки ночью на улице. Не верх изящества, но она всегда предпочитала эффективные методы эффектным. Одну застрелила из небольшого охотничьего аркебуза свинцовой пулей — через окно трактира. Ее голова лопнула одновременно с пивной кружкой, из которой она пила. С четвертой ей помогла Панди — присоветовала один хороший порошок, который она вдула сквозь замочную скважину. Хорошая, долгая смерть, доставившая ей немало удовольствия. Когда эту суку нашли, задохнувшуюся и позеленевшую, точно сопля, ее тело разбухло так, что не пролезало в дверной проем. С пятой вышло банально и просто — удар булыжником в висок. С шестой пришлось повозиться больше всего. Потеряв всех своих подруг, ощутив запах дерьма и адской серы, та заперлась в замке «Кокетливых Коловраток» за всеми запорами, зарядила полдюжины мушкетов и приготовилась держать круговую оборону. Учитывая, сколько сухарей и вина имелось в его кладовых, она могла бы держать оборону до Второго Оффентурена, когда вновь распахнувшиеся двери Ада сожгут все сущее.
Панди предлагала поджечь нахер замок — Панди всегда обожала шумные развлечения, в ее представлении ни одна
Здесь нужно было работать тоньше, осторожнее…
Беда в том, что для сестрицы Барби, которая тогда еще звалась Красоткой, тонкая игра была сродни игры на клавесине — ни хера не простая задача для ее сильных, но грубых пальцев, так похожих на отцовские опаленные когти…
Именно здесь ей на помощь пришла Котейшество. Есть мысль, сообщила она неуверенно, я почти уверена, что смогу. Нужны лишь… крысы. Много крыс. Так много, как сможешь найти.
«Хочешь зарядить пушку крысами и палить по этой суке, пока замок не рухнет?» — поинтересовалась Барбаросса, не скрывая презрения. Крыса, может, и считается грязной тварью, дальним отродьем Ада, оружием ведьмы, она сама предпочитала хороший кистень. Котейшество помотала головой. Расскажу, пообещала она. Но сперва крысы.
Черт! Она сама выглядела чумазым крысенком, едва выбравшимся из дортуаров Шабаша, волосы еще не успели как следует отрасти, но что-то в ее взгляде заставило Барбароссу прислушаться к ней. Что-то, что редко встречается в глазах пятнадцатилетних соплячек.
Наловить крыс было несложно. Бесхитростная забава, напомнившая ей детские игры в Кверфурте. Орудуя дубинкой, за ночь можно изловить хоть полный мешок. Но Котейшеству не подходили любые попавшиеся. Крыс она отбирала так пристально, как графский повар отбирает вальдшнепов для пирога, безжалостно отметая все крысиные образчики, которые хоть чем-то ей не угодили.
Так, ей не подходили крысы, выловленные в Унтерштадте. Ну, это-то было еще понятно. Порченные испарениями проклятой горы, отравленные веками сливаемыми реактивами и отходами ведьминского ремесла, они зачастую и на крыс-то не походили — сплошь какие-то слизняки, бугрящиеся соцветиями крохотных слепых глаз, с извивающимися хвостами, похожими на огромных дождевых червей. Нет, ей нужен был чистый, хороший товар. Однако твари, обитающие в подвалах Нижнего Миттельштадта, тоже зачастую браковались Котейшеством, несмотря на то, что с точки зрения Барбароссы имели все признаки принадлежности к крысиному племени. Может, некоторые из них был безволосыми, их тела вместо шерсти были покрыты тонкой розоватой кожицей вроде той, что укрывает свежий ожог, или имели пару расщепленных пастей вместо одной, но… Котейшество была безжалостна, иногда причиной для отказа было даже ненадлежащее количество когтей на лапах или странная масть.
Барбаросса потратила две ночи, орудуя по ночам дубинкой и силками, и наловила дюжину превосходных крыс, которых отбирала так тщательно, будто им предстояло участвовать в баден-баденских скачках наравне с королевскими рысаками. Недурной результат, учитывая то, до чего ловко эти проклятые твари, наученные вечно голодными гарпиями, научились скрываться в щелях. Но Котейшество, взглянув на ее улов, лишь покачала головой. Нужно больше, спокойно пояснила она, куда больше.
Еще больше? Ворча себе под нос о том, что кто-то возомнил себя крысиной королевой, Барбаросса вновь отправилась на охоту и изловила еще десяток. Но и этого было мало. Котейшество словно вознамерилась переловить всех крыс в чертовом городе. Может, нашла где-то пушку времен Холленкрига и решила палить крысами по окнами осаждаемого замка «Коловраток»? Или хочет приготовить самый огромный в мире крысиный пирог, напичкать его отравой и угостить запершуюся в замке суку?..