Ведьмы Карреса
Шрифт:
Интересно, как удается Толл сохранять стройную фигуру?
Он с сожалением встал из-за стола, сунул записку в карман — на память — и вышел на крыльцо. В его объятия бросилась заплаканная Малин.
— Капитан! — всхлипнула она, — вы улетаете…
— Ну, ну! — тронутый и немного удивленный ее печалью, он погладил Малин по плечу. — Я вернусь! — вырвалось у него.
— Конечно, обязательно возвращайтесь. — Помолчав, Малин добавила: — Через два года мне уже можно выходить замуж.
— Гм, в самом деле, — пробормотал капитан ошарашенно.
Несколько минут спустя он шагал по тропинке,
Капитан остановился, и над краем корыта появилось злое раскрасневшееся личико Ливит.
— Урод! — взвизгнула она в новом порыве сил. — Чего уставился?
Во взгляде ее сверкала решимость, она чуть вытянула губы вперед трубочкой…
Толл поспешно шлепнула Ливит по заду.
— Она на вас посвистеть хотела, — в спешке пояснила Толл. — Вы лучше отойдите подальше, пока я держу ей голову. Удачи, капитан!
В это утро Каррес казался пустыннее обычного. Конечно, было еще очень рано. Меж темных древних деревьев седыми полосами лежал густой туман. Высоко в кронах печально вздыхал ветерок. Откуда-то, с большей высоты, доносились птичьи голоса — наверное, лебедеястребы не могли простить капитану омлет.
Где-то вдали нежно играла свирель.
Капитан преодолел половину тропинки, ведущей к посадочному полю, как мимо что-то прожужжало и с громким «Клинк!» вонзилось в ствол прямо перед Позертом.
Это была длинная стрела. На ее древке висела белая карточка, на которой красными буквами было напечатано:
«Никкельдепейнец, замри!»
Капитан замер и осторожно посмотрел вокруг. Никого. Что все это значит?
Его вдруг охватило чувство, будто весь Каррес превратился в холодную туманную западню. По коже побежали мурашки.
— Ха! — рассмеялась Гоф, материализовавшись на скале. — Остановился!
Капитан медленно выдохнул.
— А ты что думала? — поинтересовался он, испытывая легкую слабость.
Словно ящерица, Гоф скользнула вниз, встала перед ним.
— Я хотела попрощаться!
Тоненькая, загорелая, в куртке, бриджах, высоких сапогах и в шапочке серо-зеленого цвета, Гоф явно была в своей стихии. Карие глаза пристально смотрели на капитана, на губах играла чуть заметная улыбка, но в остальном лицо, как и всегда, оставалось бесстрастным. На плече, на ремне, висел хорошо набитый стрелами колчан, в руке — какое-то устройство для стрельбы.
Она заметила его взгляд.
— Охотилась на боллемов в горах, — объяснила она. — На диких. У них мясо вкусное…
Капитан припомнил — в самом деле, домашних боллемов держат в основном для молока, масла и сыра. Да, он успел выяснить множество важных вещей относительно
— Ну ладно, прощай, Гоф!
Они солидно пожали друг другу руки. Вот это настоящая ведьма Карреса, решил про себя капитан — более чем сестры, более чем даже Толл. Но ведь практически ничего о них он так и не узнал.
Необычные люди!
Капитан зашагал к кораблю. Ему было грустно.
— Капитан! — окликнула его Гоф. Капитан обернулся. — Поаккуратней на взлете. А то убьетесь!
Капитан ругался вполголоса всю дорогу до шлюза «Авантюры», но взлет действительно получился отвратительный! За ним наблюдало несколько лебедеястребов и больше, как показалось капитану, никого.
5
Возобновить коммерцию внутри Империи не было, конечно, никакой возможности. Но чем больше размышлял капитан Позерт, тем менее вероятным казалось ему, что советник Онсвуд позволит истинному сокровищу проскользнуть сквозь пальцы из-за какого-то там эмбарго. На Никкельдепейне знали все хитрости межзвездного обмена товарами, а сам советник, несомненно, был наиизворотливейшим миффелем во всей республике.
С вновь ожившей надеждой капитан принялся рассуждать о возможности своеобразной торговли между Карресом и Никкельдепейном. Время от времени он вспоминал Малин и то, что через два года — по времени Карреса — она вступит в брачный возраст. Всякий раз, когда мысли его сворачивали на эту дорожку, в ушах звенели колдовские мелодии.
По корабельному календарю-хронометру он провел на Карресе три недели, но капитан не мог припомнить соотношения тамошнего года к стандартному галактическому.
Обратный путь, как оказалось, получился исключительно скучным. Капитан не в состоянии был хоть чем-нибудь занять себя. Ему впервые пришло в голову, что полеты в космосе — не что иное, как масса полезного времени, убитая самым нудным способом. Он пытался возобновить беседы с Иллилой посредством портрета последней, но портрет хранил холодную отстраненность.
В корабле было непривычно тихо — вот в чем был корень зла! Каюта капитана и, в особенности, коридор навевали кладбищенскую тоску.
Но вот на носовые экраны вплыл Никкельдепейн-2. Капитан вывел «Авантюру 7333» на орбиту, передал опознавательный код корабля. Полчаса спустя его вызвал Центр посадочного контроля. Капитан повторил код, добавив название корабля, собственное имя, имя владельца, порт приписки и характер груза.
Груз пришлось описать детально.
— Перейдите на посадочную орбиту номер 21203 по шкале вашего пульта, — проинструктировал Центр контроля. — К вам причалит таможенная инспекция.
Капитан вышел на указанную орбиту и принялся мрачно рассматривать уныло-плоские континенты и океаны Никкельдепейна-2, проплывавшие под ним.
Три часа спустя к «Авантюре» приблизился корабль. Капитан отключил орбитальную тягу. Зажужжал сигнал передатчика. Капитан щелкнул переключателем.
— Изображение, будьте добры! — попросили его официальным тоном.
Капитан нахмурился, отыскал тумблер видеоэкрана и надавил. На экране возникло четыре лица, изображение было мутным.
— Иллила! — воскликнул капитан.