Ведьмы-провидицы
Шрифт:
Яромир убрал клинок.
— Это правда, — тихо сказал Антон. — Я чувствовал, что лекарства Фёдора больше не помогают мне, и отказался принимать их.
Селин была поглощена размышлениями над этим. По какой-то причине мастер Фёдор давал Антону смесь из опиума и болиголова. В малых дозах болиголов используется при тяжёлой бессоннице, но точно не подходит для долгосрочного применения. В больших концентрациях это был яд, который мог убить. Когда же Антон перестал принимать назначенное лекарство, Фёдор использовал
Выражение лица Яромира испугало Селин. Вернее, заставило её испугаться за мастера Фёдора.
— Ты не знаешь, почему он сделал это, — сказала она. — Он мог верить, что помогает своему княжичу.
Яромир посмотрел на Антона.
— Что я должен сделать?
Антон не колебался. Он указал на Инну.
— Отведи её обратно в приготовленную тобой комнату и оставь под стражей. Потом поговори с мастером Фёдором.
— Да, мой господин, — ответил Яромир, снова схватив Инну за руку.
— Нет! — взвыла Инна, пытаясь освободиться. — Вы обещали! Обещали, что я смогу прислуживать вам днём.
Яромир выволок её из комнаты и закрыл за собой дверь, оставив Селин и Антона в неловком молчании. Как мог он допустить, чтобы Инна, стал его личной прислугой? Она же душевнобольная!
Должно быть, мысли Селин отразились на её лице, потому что он сказал: — Ты не понимаешь.
Нет, она не понимала.
— Инна прибыла вместе с Джозелин, — сказал он просто.
— Я знаю. Павел рассказал мне. Он сказал, что Джозелин спасла её из беды.
— Из беды? Ты можешь называть это так. Отец продал её в бордель, когда Инне было тринадцать лет. Джозелин знала эту семью, и она спасла Инну. Когда они приехали сюда, я заметил, что она была… не совсем здорова. Но Джозелин была к ней привязана. Когда моя жена умерла, Инна почти обезумела от горя, как и я. И она начала делать для меня разные мелочи как раньше для своей госпожи. Мне следовало прекратить это, но я этого не сделал. Не смог. Я позаботился о том, чтобы между нами была дистанция. Но я понял, что забота обо мне — единственная вещь, которая не позволяет ей впасть в полное отчаяние, даже безумие.
Он провёл дрожащей рукой по своему лицу.
— Ты считаешь, что я поступил неправильно?
— Не считаю, — сказала Селин, и это была правда. Она действительно так думала. Как сочувствие может быть неправильным? — Конечно, нет.
Он отнял руку от лица и посмотрел на неё.
Амели мерила шагами их комнату. Когда в дверь вошла Селин и объявила, что стражу отозвали от их комнаты и сделка с аптечной лавкой всё ещё в силе, она чуть не расплакалась от облегчения.
Но её облегчение быстро исчезло, когда Селин
— Женщина с картины? — ошеломлённая Амели опустилась на кровать. — Как это возможно?
— Я не знаю. Я знаю только то, что видела.
Дверь открылась, и в комнату проковыляла Хельга с полным подносом еды. Но Амели была слишком увлечена своими размышлениями, чтобы перестать говорить.
— Ты сказала, что той женщиной управляют. Кто может контролировать изображение с портрета?
Хельга поставила поднос на туалетный столик.
— Возможно, котелковая ведьма, — сказала она.
Обе сестры умолкли на мгновение, когда обернулись к туалетному столику.
— Что ещё за котелковая ведьма? — спросила Амели.
— Сами знаете, — провозгласила Хельга, разливая чай. — Это не одна из Прозревающих туман. А просто ведьма, которая учится по книгам… забрасывает в котелок кусочек того, кусочек сего.
— Вы имеете в виду котёл? — спросила Селин.
— Котёл, котелок, — отмахнулась Хельга. — Всё одно и то же. Они не принадлежат к числу Прозревающих туман, — она смолкла. — Но это не значит, что они не опасны. Я знаю пару таких ведьм, у которых есть сила. Они ненавидят Прозревающих туман.
Амели и Селин беспомощно смотрели друг на друга.
Хельга знала гораздо больше, чем они полагали. Но её речи всегда были так непонятны, что смысл, казалось, вовсе отсутствовал.
— Хельга, — начала Селин, — кто такие Прозревающие туман?
— Кто такие…? Ваша матушка ничему вас не научила? — Хельга опустила чайник. — Прозревающие туман — это вы.
— Мы? — спросила Амели.
Хельга пристально посмотрела на неё.
— Вы правда ничего не знаете? — она вздохнула. — Ваша матушка, должно быть, покинула свой народ.
— Я не думаю, что у неё был свой народ, — сказала Селин.
— Разумеется, был. Мондьялитко. Ваша матушка была Прозревающей туман из рода Фоу.
Беспокойство и разочарование Амели росли. Ей не нравилась мысль о том, что у их матери была тайная жизнь среди кучки цыган. Их мать была травницей и уважаемой провидицей. Их отец был деревенским охотником в Шетане и хорошим человеком, даже очень хорошим. Амели плохо его помнила. Зато день, когда он умер, она запомнила хорошо. Трое солдат приказали деревенскому фермеру отдать им целое стадо коз. Фермер возразил и завязалась драка. Отец Амели попытался остановить это, и всё закончилось тем, что он получил клинок в живот. Шесть лет спустя их мать отправилась отнести лекарство семье, страдающей лихорадкой. Она подхватила её сама и умерла через неделю.