Ведьмы. Хроника 13 судебных процессов

Гибсон Мэрион

Но наряду с ними обвинения предъявлялись и другим женщинам, как прибегавшим к их услугам, так и заподозренным в ведьмовстве по иным причинам. К таким причинам относились подозрения в ереси и дурная репутация. Некоторых ведьм из первой части книги считали безбожницами, приверженками «неправильного» течения в христианстве или даже его активными противницами. Среди них попадались представительницы коренных народов, верные своей потомственной религии. Другие обвиненные в ведьмовстве женщины из первой части клеймились как прелюбодейки или как матери незаконнорожденных детей: то и другое превращало их в преступниц против христианской нравственности. Их беспорядочная половая жизнь и рождение детей вне брака крайне смущали обвинителей, считавших, что все это как-то связано с особыми женскими познаниями о сексе и деторождении.

Во многих судах 75–90 % обвиняемых были женщинами – огромный перевес. Судили и мужчин, кое-где они даже составляли большую часть подозреваемых. Но женщины тем не менее представляли подавляющее большинство, так что ведьмовство превратилось в сугубо женское преступление.

Некоторые историки трактуют суды над ведьмами как гендерное преследование, чуть ли не всецело связанное с полом, однако большинство делает акцент на экономических, социальных и политических факторах обвинений. Вывод одного из таких вдумчивых исследований гласит, что бедных обвиняли непропорционально чаще, чем богатых. Люди, выделявшиеся характером, суждениями, поведением или непопулярными жизненными предпочтениями, также чаще оказывались обвиняемыми. К судам над ведьмами приводили религиозные и политические распри, настраивавшие общины друг против друга. После того как в XV в. начался период европейского колонизаторства, обвинения часто стали выдвигаться против представителей коренного населения ввиду их религиозных и расовых отличий от колонистов. Всем этим важным обстоятельствам уделяется внимание в книге. Но исследователи поразительно часто упускают из виду или минимизируют преобладание именно обвиняемых-женщин, как будто оно слишком очевидно или имеет второстепенное значение по сравнению с другими факторами [5]. В этой книге выдвигается на передний план тот факт, что жертвами судов над ведьмами становились главным образом и в основном женщины и что над мировыми культурами по-прежнему довлеет женоненавистничество. Если от этого отмахиваться, то мы не поймем самого явления преследования так называемого ведьмовства и не сумеем отдать себе отчет, что это понятие и сегодня используется в качестве оружия.

После зарождения демонологической идеи о ведьме было уже неважно, что мир менялся и что Просвещение сопровождалось углублением интереса к научному эксперименту и большей веротерпимостью. К середине XVIII в. христианский мир перестал нуждаться в массовых процессах над практикующими ведьмами; он стал изощренней, приобрел новые нюансы. Умы и законы менялись. Неудачи можно было объяснить различными причинами, углублялось понимание мира природы, медицины. Некоторые уже не так жестко рассуждали в стиле «или-или», отдавая должное сложности мира и признавая загадки биологии, философии, экономики. После Французской революции демонология пошла на спад, окреп новый враг в лице тайных обществ: масонов, иезуитов, иллюминатов. Сильнее страдали другие маргинализированные группы, особенно, как и на протяжении всей истории, доставалось евреям [6]. К концу XIX в. к врагам относили медиумов, анархистов, коммунистов, суфражисток, гомосексуалов, в ХХ в. в список включили борцов за гражданские права и активистов национально-освободительных антиколониальных движений.

Этих врагов уже не называли ведьмами, исходившая от них воображаемая угроза существующему порядку менялась, но нападки на них, что характерно, часто получали от оппонентов название «охоты на ведьм». Ведь обращение с подозреваемыми вызывало в памяти процессы над ведьмами прошлых веков. Этим судам нового типа посвящена вторая часть книги: демонология как будто отошла в прошлое, но ее бинарное мышление оставалось в силе. Старые привычки удивительно живучи, как и идея «внутреннего врага». Люди продолжали требовать, чтобы им указывали на козлов отпущения, политики по-прежнему нуждались во врагах. Метафорическими врагами из второй части оставались любые женщины, бедняки обоих полов, люди, выделявшиеся своими религиозными или политическими взглядами, расой, нестандартным сексуальным поведением или неортодоксальной религиозностью. Раньше люди выдумывали «церковь сатанистов», а теперь боялись «нового зла».

Однако многие верили тогда и продолжают верить по сей день в буквальное существование ведьм. Не все в христианском мире подверглись секуляризации, испытали на себе революционные перемены в политических структурах или пришли к убеждению, что современному гражданину следует больше заботиться об обществе, чем о религии. Распространение христианства по всему миру происходило в эпоху колониализма, с конца XVIII до XX в., когда миссионеры и истово верующие вольно или невольно распространяли также и демонологическое представление о ведьмовстве. Они сталкивались с верившими во многие другие виды ведьмовства и колдовства на всех континентах, во всех культурах и религиях, влияли на них, часто добавляя к местным верованиям свою демонологию. Поэтому мировой консенсус на предмет того, что ведьм больше не стало, отсутствует.

Третья часть книги завершает рассказ о ведьмовстве в истории исследованием смысла реальных и метафорических ведьм и показом современных судов над ведьмами на двух континентах, Африканском и Североамериканском. Кое-где даже в сегодняшнем мире практика яростного преследования соседа, якобы одержимого демонами или заподозренного в ведьмовстве, увы, никуда не делась; изгнание, лишение свободы и даже убийство таких людей после официальных или неофициальных процессов над ведьмами – прискорбная реальность. Бывает и так, что люди с радостью причисляют самих себя к «ведьмам», будучи последователями современного язычества, признающего магию, и порой считают ее сильным оружием против врагов, укрепляющим их собственную веру. Такие люди тоже могут подвергаться преследованиям.

* * *

Ведьма, какой бы она ни была, издавна привлекает внимание историков, но в научных работах «ведьмы» часто служат лишь иллюстрацией теории о подборе подозреваемых. Конкретные обстоятельства

и жизненные истории этих людей, таких же, как мы с вами, часто упускаются из виду. Поэтому здесь ставится цель рассказать об обвиненных в ведьмовстве с точки зрения их личности, с использованием тщательно изученных сведений об их происхождении, семьях, взглядах, надеждах и страхах – раскрыть истории их самих, а не их преследователей. Мы увидим, что происходило с ними в социальном, политическом и экономическом разрезе, но главное внимание будет сосредоточено на том, как они сами переживали происходившее. Процессы над ведьмами – это проявление власти над другими людьми: им можно причинить боль, заткнуть рот, осудить их и убить. Если мы не почувствуем их боль, не возмутимся их участью, то нам не понять всю незаконность, всю вопиющую неправоту преследований. Если не чувствовать, то как бороться? Поэтому всюду, где только можно, я вплотную приближаюсь к подсудимым, называю их теми именами, которыми они называли себя сами, силюсь представить, что они видели, слышали, обоняли, думали. Порой считается, что историю этих женщин невозможно восстановить. Но это не всегда так. В нашем представлении о том, что они пережили, зияют провалы, вызванные главным образом тем, что судебные протоколы вели мужчины, жившие с навязанным в обществе женоненавистничеством и не очень интересовавшиеся жизнью тех, кого они приговаривали. Но некоторые из этих провалов можно устранить при вдумчивом изучении и креативном мышлении. Гадать не приходилось: все источники, включая оригиналы протоколов и экспертные заключения, приводятся в примечаниях. На основании тщательного исследования книга старается вернуть осужденным «ведьмам» их личности и помочь читателю самому познакомиться с ними [7].

* * *

Ведьмы были и остаются продуктами человеческих страхов, воплощениями «другого», а процесс над ведьмами как таковой продолжает служить полезным механизмом для властей предержащих. За последние три столетия некоторые маргинализированные группы приобрели новые рычаги влияния, и образ ведьмы остается действенным инструментом их подавления, недаром о процессах над ведьмами мы слышим все чаще, а не наоборот. Надеюсь, что, прочтя книгу, вы научитесь распознавать ведьм и принимать их сторону, а не сторону обвинителя, инквизитора, судьи и охотника. Понимание истории и традиций преследования жизненно важно сегодня, ибо судам над ведьмами, как видим мы сами, нет конца.

Часть I

Истоки

1

Процесс Хелены Шойберин: демонолог поднимает молот ведьм

В австрийском Инсбруке сохранился дом под золотистой черепицей, сверкающей на ярком альпийском солнце. Он стоит на главной площади города, сверкающая крыша нависает над балконом, с которого открывается вид на рынок. В 1480-х гг. этот дом принадлежал правителям Инсбрука: эрцгерцогу Сигизмунду Австрийскому и его жене Катарине. Сигизмунд был императором в миниатюре, одним из богатейших католических князей Европы. Из своего окна он наблюдал за торговлей венецианским стеклом, шелками и специями из Китая и Индонезии, альпийской солью и серебром, немецкими колбасами и винами. Инсбрук зарабатывал – крейцеры и позднее серебряные талеры, будущие доллары – благодаря тому, что в этом городе сходились германские и итальянские торговые пути. Горожане охотно демонстрировали свое богатство, покупая предметы роскоши и покрывая свои крыши золотом. Купцы, которым Сигизмунд был обязан своим богатством, жили вокруг рынка и на мосту через Инн (название города происходит от этого моста – Innsbrucke). По праздникам там устраивались гулянья, шествия, ставились религиозные спектакли. Толпу, уплетавшую штрудели и пившую светлое тирольское пиво, развлекали африканские танцоры и польские музыканты. На той же самой площади стояли здания городской управы. Субботним утром 29 октября 1485 г. в ратуше собрались на глазах у зевак отцы города. На многих были длинные рясы и шерстяные мантии, спасавшие от холода. Мимо них сновали клерки с книгами и бумагами, собранными для начинавшегося процесса над ведьмой.

Ратуша Инсбрука служила сердцем городской жизни. Юристы обсуждали там судебные дела, на первом этаже торговали лавки, над ними располагались кабинеты и присутствия. Все это венчала сторожевая башня высотой 180 фу- тов [1] , с нее стражники следили за жизнью в городе и за событиями за его стенами. Им было приказано высматривать пожары, а также чужаков и нарушителей спокойствия, которых следовало арестовать и заключить в тюрьму внутри самой ратуши. В октябре 1485 г. в камерах этой тюрьмы ждали суда семеро подозреваемых в ведьмовстве. Все они были женщинами: Хелена Шойберин, Барбара Зелахин, Барбара Хьюфейсен, Агнес Шнейдерин, Барбара Пфлиглин, Розина Хохвартин и мать Розины, тоже Барбара. Их уже допрашивали здесь же, в зале совета, куда потом, через несколько недель заключения, их привели на суд, возглавляемый инквизитором Генрихом Крамером, где им собирались предъявить обвинение в ведьмовстве. Инквизиторами назывались высшие чины католической иерархии, расследовавшие ереси – верования, шедшие вразрез с католическим учением. В конце XV в. некоторые церковники считали ведьмовство ересью, а ведьм – дьяволопоклонницами. Генрих Крамер принадлежал к этим мыслителям нового поколения, демонологам. Он хотел устроить показательный процесс, чтобы продемонстрировать теорию демонологии во всей красе.

1

Около 55 м. – Здесь и далее, если не указано иное, прим. ред.