Ведьмы. Хроника 13 судебных процессов
Шрифт:
История процесса над ведьмами, приковавшего интерес всего Инсбрука в 1485 г., началась с одержимости Крамера ведьмами, проистекавшей из его яростного желания заткнуть рот любому инакомыслию. Он родился примерно в 1430 г. в Шлеттштадте, в Эльзасе, когда поборники Реформации подвергали в тех краях католическую иерархию нападкам. Генрих, умный юноша, решил вступиться за церковь и стал монахом, что было важным шагом для сына лавочника. Он быстро поднимался по карьерной лестнице и к 1474 г. стал инквизитором, расследовавшим всяческую ересь, но сильнее всего его увлекало ведьмовство. В 1480-х гг. большинство священнослужителей еще относилось к ведьмам по старинке, видя в них бесплодных мечтательниц, сыплющих проклятиями и торгующих приворотными зельями. Но в последние полвека влиятельное меньшинство, к которому принадлежал Крамер, укрепилось во мнении, что ведьмы поклоняются дьяволу, убивают людей и животных и вообще сеют всяческое зло [1]. Как монах, принесший обет безбрачия, Крамер мало знал о женщинах, которых подозревал. Для него они были поверхностными, тщеславными существами, любительницами соблазнять, недостойными доверия и помешанными на сексе и на власти. Подобно поборникам
Крамер отточил свою собственную теорию демонологии и метод охоты на ведьм годом раньше, в Равенсбурге, на сотню миль западнее Инсбрука. Он прибыл туда в 1484 г. с письмом от местного сюзерена, того же самого эрцгерцога Сигизмунда, жившего в Инсбруке под золотой крышей и правившего большей частью Австрии, частью Германии, Венгрии и Италии. Сотрудничая с городскими властями, Крамер допрашивал женщин с применением пыток, поскольку как австрийский инквизитор имел, к несчастью, на это право. В Равенсбурге он сосредоточился на двух жертвах, Анне из Минделхейма и Агнес Бадерин. На допросах обе они, впечатлительные и запуганные, дали признательные показания. Теории Крамера нашли подтверждение: да, женщины убивали лошадей, вызывали грозы и поклонялись дьяволу. Более того, Анна и Агнес сознались, что сожительствовали с дьяволом и даже лишили одного мужчину пениса. Крамер предполагал, что ведьмы ненавидят мужчин и желают их кастрировать. Подобную нелепость могли сочинить только в сугубо мужском обществе, но при всей экстравагантности демонологии в представлении Генриха Крамера из-за нее Анну и Агнес сожгли живьем [2].
В августе 1485 г. Генрих Крамер объявился в Инсбруке, где доложил эрцгерцогу Сигизмунду о своих успехах в охоте на ведьм в Равенсбурге, увенчавшейся казнями. Как клирик он теоретически не зависел от светской власти Сигизмунда, но, желая продолжать расследования, по практическим и политическим причинам нуждался в его согласии. Перед этим он, правда, отчитался перед папой римским и теперь мог показать Сигизмунду папские решения, по которым ему дозволялось заниматься демонологией, а эрцгерцог призывался к содействию оной. Так что если тот хотел сохранить расположение папы римского, то должен был помочь. Сигизмунд не желал, чтобы в его эрцгерцогстве процветали еретики и ведьмы, а ведь, если верить Крамеру, именно это и происходило. Но, не возражая против развернутой Крамером охоты на ведьм, Сигизмунд все же не был доволен подобным расширением церковной власти. Какой-то инквизитор вмешивался в его дела и диктовал ему, как поступать! Крамер вполне мог навредить мирному течению местной жизни и заработкам светского властителя. Поэтому поддержка Сигизмунда не была безусловной: он не собирался предоставлять ведьмам приют под своей золотой крышей, но и не хотел, чтобы поток купеческих денег, основа его процветания, иссяк.
Таким же двойственным был подход к деятельности Крамера со стороны епископа Бриксена, чей диоцез [2] относился к эрцгерцогству Сигизмунда. Георг Гользер только что был утвержден в епископском сане после десятилетий политических столкновений с эрцгерцогом, папой и своим предшественником из-за вопросов землевладения, религиозных учреждений, судов и налогов. Епископу Георгу совсем не хотелось портить только что восстановленные отношения с Сигизмундом. Он счел Крамера талантливым ученым, испугался его переписки с папой и не имел оснований относиться к его мотивам с подозрением, однако, следуя совету Сигизмунда, написал нескольким доверенным коллегам, попросив их понаблюдать за действиями инквизитора – разумеется, под видом оказания ему помощи. Как и Сигизмунд, Георг тревожился не зря: был риск, что события могут выйти из-под контроля. Но они никак не могли предвидеть, что это произойдет из-за женщины, не играющей никакой государственной или церковной роли, не построившей торговой империи, не прославившейся как богослов или политик и обязанной сидеть и помалкивать, пока мужчины судят о духовном. Эту женщину, первой привлекшую интерес следствия в Инсбруке, звали Хелена Шойберин.
2
Диоцез - административная территориальная единица в католической, англиканской и некоторых протестантских церквях.
Хелена родилась и выросла в Инсбруке. За восемь лет до приезда туда Крамера она вышла замуж за торговца Себастьяна Шойбера. Как было тогда принято, ее прозвище Шойберин – это фамилия Себастьяна с женским суффиксом «ин», так что ее девичья фамилия нам неизвестна. К моменту замужества в 1477 г. Хелена была хорошей партией; кроме Себастьяна, у нее был другой ухажер, повар самого эрцгерцога – не скромный подручный, а управляющий кухнями. Завоевать Хелену он не смог и женился на некоей баварке. В 1485 г., когда Хелене было, наверное, уже за 30, этот человек и его жена встретились с Генрихом Крамером и обвинили Хелену в колдовстве. Повар нашептал Крамеру, что он и Хелена были любовниками задолго до ее брака и что она «рада была бы» выйти за него. По его утверждению, после разрыва они остались друзьями. Выйдя за Себастьяна Шойбера, она побывала на свадьбе у повара. Кто кого на самом деле бросил? Если Хелене был так дорог этот человек, зачем она вышла за другого? Начало слухам положила именно его свадьба. Повар – его имени в протоколах показаний нет, потому что ему позволили свидетельствовать анонимно, – показал, что на ней Хелена сказала его невесте: «Долго тебе
Хелена же, выйдя замуж, сохранила привлекательность. Как утверждали ее соседи, у нее были «близкие отношения» с неким рыцарем Йоргом Шписсом, тот требовал продолжения, но Хелена отвергла его ухаживания [4]. Йорг был так потрясен этим, что весной 1485 г. скоропостижно скончался. 15 октября родня Шписса приняла публичное приглашение Крамера присоединиться к изобличениям ведьмы, прозвучавшим на церковной проповеди, и заявила, что Хелена убила Йорга. По словам его брата Ганса, в день смерти тот что-то ел в обществе Хелены. Ему нездоровилось и до еды, но после трапезы он запаниковал, скорчился, заговорил об отравлении. «Я что-то съел и не могу это переварить, – якобы говорил он, – я умираю, эта женщина меня убила!» Йорг послал слугу за неким универсальным противоядием и позвал врача, к которому обычно обращался. Тот и раньше велел Йоргу «больше не приближаться к Хелене», но Йорг его не послушался [5]. Врач пытался облегчить его страдания, но он испустил дух. Брат Йорга Ганс сказал Крамеру: «Об этих событиях все знают». Хелена была в городке с населением всего в 5000 человек знаменитостью: красивая, богатая молодая женщина, про которую любили посплетничать. В наши дни сплетни о знаменитости тоже всегда полны осуждения.
Судя по показаниям, полученным Крамером, Хелену подозревали в ведьмовстве по меньшей мере на протяжении семи лет; обвинение в убийстве Йорга Шписса добавилось недавно. К сожалению, Ганс Шписс мог уверенно распространять слухи о Хелене: подобно повару, обвинявшему Хелену раньше, и еще нескольким свидетелям, он состоял при дворе эрцгерцога Сигизмунда. К тому же Ганс был родственником возлюбленной Сигизмунда, Анны Шписс [6]. Бывая во дворцах и загородных домах эрцгерцога, Ганс якшался с князьями и священниками. Он даже заведовал доступом к самому эрцгерцогу и в своих последующих показаниях против двух других подозреваемых, Розины Хохвартин и ее матери, объяснял, что мог не пускать к нему просителей. Одна женщина пыталась его подкупить, предложив десять золотых флоринов – несколько сотен долларов по сегодняшнему курсу, – чтобы передать прошение, таким, по его словам, было его влияние. Не сам ли Ганс посоветовал Сигизмунду согласиться на суд над ведьмами в Инсбруке? Как минимум еще двое обвинителей работали у Сигизмунда, и все вместе они могли бы склонить его к согласию пригласить Крамера; не исключено, что они надеялись положить конец угрозам колдовства, пригласив специалиста, который устранил бы их недругов [7].
Если так, то они не приняли в расчет характер Хелены Шойберин. Та была не только хороша собой и богата, но и сильна духом и тверда в убеждениях. Историки часто изображают дело так, будто Хелена сама накликала беду, схлестнувшись в августе 1485 г. с Генрихом Крамером, но на самом деле она знала, что его охота на ведьм ни на чем не основана, и не понимала, зачем ей ему подпевать. Как представляется, она заботилась не столько о самосохранении, сколько о справедливости. Стоило появиться Крамеру, как она стала препятствовать его миссии – охоте на ведьм, хотя ее саму он еще не обвинил. Позднее он писал епископу Георгу Гользеру, что она «не только с самого начала донимала меня постоянной хулой (а я провел в городе еще только три дня)», но «однажды, когда я, проходя мимо, не обратил на нее внимания, сплюнула и выкрикнула такие слова: “Ты, вшивый монах! Вот бы тебя хворь свалила!”» Представляется, что, проклиная Крамера, Хелена намекала на эпилепсию; то было, наверное, не проклятие в буквальном смысле, но нечто близкое. Поэтому, чинно сообщает Гользеру Крамер, «мне пришлось впервые навести справки о ней и о ее жизни» [8]. Ему повезло: нашлись несколько человек, с большой охотой обвинившие ее в ведьмовстве.
Направляясь в Инсбрук, Крамер был вполне уверен в себе и искренне удивился брошенному Хеленой вызову. «Когда я читал проповеди, – продолжал он в письме Гользеру, – сначала ежедневно на протяжении полумесяца, а потом в некоторые дни еще два месяца, она не только не бывала на них, но даже старалась отговорить других от их посещения» [9]. Содержание проповедей Крамера вызывало у Хелены отвращение. Возможно, она знала о его репутации еще до того, как он прибыл в Инсбрук, если же нет, то быстро решила, что его взгляды – опасная чушь. Она говорила своим знакомым, что демонология – это «ересь», и добавляла: «Когда дьявол совращает монаха, тот начинает изрыгать одну ересь. Надеюсь, ему ударит в голову падучая болезнь». В протоколах процесса над ведьмами слова Хелены передаются по-разному. Записано, например, что она кричала Крамеру: «Когда тебя заберет черт?» На вопрос Крамера, зачем она его чернит, она отвечала просто, что все его проповеди «направлены только против ведьм» [10]. И она была права: события в Равенсбурге годом раньше показывают, что Крамер был помешан на ведьмовстве и что ему не терпелось устроить новый суд.
Представьте, какой страх должны были вызывать его проповеди! Он въехал в город в августе, прибил к дверям церкви свои папские грамоты и потом каждый день на протяжении двух недель развивал теорию, что ведьмы-убийцы вездесущи. Он призывал каждого, знавшего что-нибудь о ведьмовстве в Инсбруке, подать голос. Горожанки оказались в безвыходном положении. Завывая с амвона, Крамер наблюдал за столпившимися перед ним бюргерскими женами. Каждая знала, что ее оценивают: внимательно ли она слушает, реагирует ли, когда это нужно? Скромно ли одета, чист ли ее льняной головной убор, нет ли выреза у горловины платья? Не много ли на ней украшений – вдруг она подражает распутной Иезавели? Крамер хотел, чтобы женщины – даже богатые матроны в шелках и мехах – повиновались ему, ловили каждое его слово. Созывая проповеди, он управлял ежедневным передвижением паствы (из церкви и обратно), взращивал в них повиновение и тем самым добивался авторитета в вопросе ведьмовства. Теперь он вознамерился умертвить кое-кого из своей паствы, невзирая на ярость Хелены Шойберин.