Ведьмы.Ру 2
Шрифт:
Ещё один болтун.
Ну пускай.
Руки Наум Егорович сцепил за спиной и, согнувшись, всем видом выражая недовольство, двинулся за этим, в халате.
— Всего лабораторий у нас три. Цели у них разные. Первая занимается вопросами фармацевтики, что вряд ли вам интересно…
— Отчего же?
Наум Егорович был уверен, что многоуважаемому Фёдору Фёдоровичу будет очень интересно побывать в подпольной лаборатории, которая фармацевтикой занимается. И судя по тому, что здесь видно — стены из магмодифицированного камня, такое же стекло, мутное, расписанное
— У нас не принято интересоваться работой смежных отделов, — ответили ему мягко, но строго. — Это направление курирует один из моих заместителей. И не стоит стремиться туда попасть.
— Череп вскроете? — поинтересовался Наум Егорович.
— Мы? Зачем?
— Чтобы мозг достать.
Взгляд Льва Евгеньевича был долгим и задумчивым.
— Я вас предупреждал, — сказал доктор. — Боюсь, его состояние… несколько недооценили.
— Я не псих! — воскликнул Наум Егорович громко и нервно. И в узком коридоре его голос породил эхо, пусть и слабое.
— Конечно, нет… — доктор замахал руками, а Лев Евгеньевич снисходительно заметил:
— Мы не занимаемся… извлечением мозга. Зачем это нам надо?
— Не знаю. Может, зелья делаете…
А вот то, как дёрнулся уголок глаза почтенного профессора, Наум Егорович отметил. Чтоб вас… неужели? Нет, не из мозга, но…
Или просто у человека день не задался?
Сперва вон с электричеством неполадки, а теперь ценный специалист оказался не таким уж и ценным? Это куда реальнее, чем то, что в голову лезло. Потому что то, что лезло, годилось разве что для желтых газет.
— … или голоса засовываете, — произнёс Наум Егорович тише. — Паразитов подселяете, чтоб они потом шептали!
— Нет, что вы…
— Тогда ладно, — он кивнул и поинтересовался: — А во второй чего?
— Во второй… а… это артефакторика… сопряжения, рунные цепи. Там в основном одарённые работают…
К счастью, Крапивин одарённым не было.
— Все маги — сволочи, — заявил Наум Егорович.
— Почему?
— Потому что магию из нормальных людей тянут, — сказал он и, воровато оглянувшись, подскочил ко Льву Евгеньевичу, ухватил того за галстук и дёрнул. — Они вот почему маги? Потому что упыри! Их с малых лет приучают жизненную силу тянуть…
— Вы… кажется… — профессор высвободил галстук из захвата. — Переволновались немного… думаю…
— А я предупреждал, — произнес доктор в сторону.
— Думаю, мы продолжим в другой раз…
— Нет уж! — возмутился Наум Егорович, причём искренне. Он ведь толком ничего не видел. Ну лаборатория, коридор, учёные. Потом скажут, что они тут, в подвалах, ромашковый крем варили или вон пельмени лепили. А что под землёй, так для сохранности особо секретного семейного рецепту. — Вы меня зачем вели? Показать! Показывайте!
Эти, в белых халатах, переглянулись.
И прям видно было, как
— Я ж тут работать буду. Буду ведь?
— Конечно, — поспешил заверить доктор. — Будете.
— Вот. Поглядеть хочу. Чем вы занимаетесь?
— Пытаемся добиться стабильности энергетического поля нуль-варианта в закрытом локусе.
Ни хрена не понятно, но Наум Егорович кивнул с важным видом.
— И как? Получается?
— Результаты есть, несомненно, но…
Но не те, которых бы хотелось, судя по кислой роже профессора.
— И в чём загвоздка?
— В изоляции. Существующая не выдерживает, в результате чего имеет место быть утечка, которая…
Дальше Наум Егорович слушал превнимательно, изо всех сил стараясь не зевнуть. Может, реальный Крапивин и понял бы чего из этого словесного потока, но вот сам Наум Егорович лишь надеялся, что речь запишут. А там пусть разбираются, есть ли в этом всём смысл или нет.
— … соответственно, вы понимаете…
А этот, Лев Евгеньевич, как многие учёные, сам своею речью распалился. И идёт. И рученькой машет. Двери открывает, поясняя, что тут, мол, отдел проектирования. Там — личные кабинеты, которые, конечно, не у всех, но имеются. Как и особые преференции.
И выходит, что тут, под землёй, прилично так народу работало. Причём народу непростого. И что-то подсказывало, что всё тут куда сложнее, чем Фёдор Фёдорович полагал.
И опаснее.
— … средней степени защиты. И, собственно, наша гордость… — Лев Евгеньевич остановился перед дверью. Эта отличалась от прочих. Во-первых, формой, ибо была кругла. Во-вторых, сероватым оттенком, который как-то очень уж бросался в глаза, и тусклым свечением рун, что протянулись по кругу.
Пентаграмма в центре также намекала, что дверь эта — не просто так дверь.
— … зал, где находится наша энергетическая аномалия, которая, собственно говоря, и является объектом нашего внимания.
Аномалия?
Энергетическая?
Вот как-то это словосочетание прям напрягало. Наум Егорович в аномалиях не очень разбирался, тем паче энергетических, но случалось пару раз в оцеплении стоять, на пробоях, которые умники аккурат аномалиями именовали.
И в последний раз пришлось тяжко.
Очень тяжко.
Пятерых ребят хоронить пришлось, которых твари, с той стороны выбравшиеся, положили. Ту дыру захлопнули. И территорию зачистили. И закрыли, само собой. А они тут… выходит…
Чтоб…
Первое желание было активировать сигнал. Но его Наум Егорович подавил. И, сглотнувши, севшим от волнения голосом, поинтересовался:
— Это… — голос сам собой дрогнул. — Это… что? Пробой?
А то мало ли. Вдруг они там какой высоконаучной хрени понапихали, с катушками, проводками и лампочками мигающими. И она чего-то там генерирует, чего ни увидеть, ни пощупать.
Да и в целом.
Скорее всего так и есть. Ну не психи же они и вправду пробой под землю упрятать и надеяться, что эта, пусть и многажды укреплённая дверь, хоть как защитит при полноценном прорыве.