Ведьмы.Ру
Шрифт:
— Не я. Служба безопасности.
— Ещё лучше. Два десятка человек в курсе… и это не честно!
Отец пожал плечами. У него о честности были свои представления. А Даниле теперь гадай, насколько он в курсе… ладно, Тараканову он так… просто доставал. Смешная она. Вечно злилась и огрызалась. Тоже смешно. И посмеяться бы вдвоём, но она всегда была сама по себе.
А Данила…
Ну… точно также у него всегда была компания. Особенно к старшим курсам, когда и нагрузку подняли, и в целом жизнь усложнилась… там ещё Элечка, желавшая всенепременно замуж за него выйти. И Стас… короче, стало не до Таракановой.
Нет,
Иначе бы не стала терпеть ни Элечку, ни других девиц, а их в универе хватало. Ну не по вине Данилы, а просто хватало вот. А она только плечиком дёргала и отворачивалась.
— Ты её не интересовал, — припечатал отец, окончательно растаптывая остатки самолюбия. — Девочка, конечно, неплохая. Серьёзная весьма… в отличие от тебя, идиота.
Всегда он умел похвалить.
— Но на одной хорошести далеко не уедешь.
— Ты ж сам говорил, род древний.
— Древний. Но не настолько, чтоб в бояре пробиваться. А в остальном… скажем так, в нынешних реалиях древность рода особого значения не имеет. Так же… когда-то имели во владении и земли, и недвижимость, но после смерти Константина Тараканова всё почти отошло его супруге. А у той, как понимаю, с дочерью сложные отношения.
Данила не знал.
Хотя… с чего ему знать? Ну да, Тараканова… и что? Он в душу не лез. И вообще…
— Сейчас твоя Ульяна по сути владеет старым домом. Хотя, конечно… — отец замолчал.
— Что?
— Думаю, ей недолго осталось владеть. Под залог этого дома был взят кредит, но он давно просрочен…
Вот… дерьмо.
— И если до недавнего времени эта развалина мало кому была интересна, то сейчас планы изменились. Там вот-вот стройка развернётся. Новый коттеджный посёлок. А стало быть, и земля в цене подскочит. Пока новости так, в верхах плавают, но, думаю, пару-тройку дней и дойдут, куда надо.
— И что делать будем?
— Ничего.
— Но… это не честно!
— Надо же, о честности вспомнил? — отец нехорошо сощурился. — Как взятки давать, чтоб тебе хоть чего-то в зачётке нарисовали, так оно ничего… как договариваться…
Слово он выделил тоном.
— Чтоб тебя прав не лишили, тоже ничего. Подружек и дружков твоих вытаскивать — можно. А тут вдруг совесть проснулась?
— Надо же ей хоть когда-нибудь проснуться, — буркнул Данила.
— Ну да, конечно…
— Тебе же помогли. И выходит, всё это… ну потому что тебе помогли тогда! И дар мой…
— Не ори.
— Я не ору. Оно само… мы просто обязаны помочь!
— Жениться?
— Не, — Данила подумал и понял, что это уже всё-таки чересчур. — Просто помочь вот… ну… с домом… и так в целом. Как нам… и тогда поговорить с ней. Она меня на дух не переносит. И сама контракт разорвёт… если она вообще о нём знает.
— Скорее всего не знает, — согласился отец. — А про помочь — это да, это приятно, что ты хоть кому-то кроме себя помочь хочешь. Против ничего не имею. Вот завтра выпишешься и вперёд, помогать.
— Да? — почему-то в таком живом согласии отца чудился подвох.
— А то… вещи твои сюда привезут, я распоряжусь. Документы тоже. И диплом, конечно… без диплома работу сложно найти.
— К-какую?
— Какую-нибудь. Уж не знаю, кто и куда тебя рискнёт взять… но ты уж постарайся, сынок.
И по плечу похлопал.
— В смысле?
—
— А если нет?
— Если нет… на нет, как говорится, и суда нет… ты совершеннолетний. И не мне тебя жизни учить. Благо, есть ещё желающие.
Чтоб их…
И эти шанса не упустят. Никогда не упускали.
Вот… гадство.
— И да… для чистоты эксперимента. Когда-то я приехал в этот город с пятью тысячами рублей в кармане. Тебе дам десять.
Да он издевается!
Глава 8
О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами
Глава 8 О проклятьях, сложностях родственных отношений и женихах с демонами
Петр Первый в детстве жил в Петербурге.
Из школьного сочинения о тяжелом детстве юного царя.
— Привороты разными бывают. Не одобряю, конечно, — сказала бабушка, когда поняла, что Ульяна не сильно впечатлилась. — И отговариваю, потому как нет в приворотах правды, а значит, и счастья не будет. Настоящего.
Ульяна кивнула.
Она вот привороты тоже не одобряла категорически, но больше от того, что занимались ими, как и отворотами, снятиями венца безбрачия и прочими донельзя странными вещами, люди сомнительного свойства.
А выходит, что и бабушка…
— Есть простые. Скажем, по следу. Или на воде. Их-то и проворотами назвать сложно, если так-то. Не то, чтобы вовсе баловство, скорее уж нужны, чтобы человек внимание обратил. Увидел. А то бывает, что ходит, ходит, а очевидного не замечает. Держатся такие от пары часов до пары дней. Там уж слетают и или сложится оно, сживётся, или нет.
Или встретится динозавр, или нет.
Понятно.
— Есть те, которые долгие, на месяц-два и до года. А если продлить, то и дольше. Нехорошая вещь. Такой приворот обоих мучает. Две нити силком сплетаются в одну, и добре, если и вправду что-то из того получается. Но чаще нет. Примученный любить-то любит, но любовь его тяжёлая. Он мнителен становится, ревнив и слезлив. То кричит, то плачется, то болеть начинает. Иные и вовсе руки на себя наложить пробуют… или даже накладывают. Душа в том видит свободу, к ней и стремится. Случается, что не только на себя. А другая сторона, которая затеяла всё, тоже платит. Здоровьем. Удачей. Душою даже… но такие привороты вспять обернуть можно. Нелегко, но вот при желании — вполне. А вот когда на крови сделан…
Страшная сказка у старого пруда.
Под пирожки с мухомором.
Почему бы и нет.
Только ночь уже, вон, небо потемнело, звёздочки выкатываются одна за другою. И луна прорезалась, почти полная, чутка только с одной стороны скособоченная.
— У… — выдал Никитка нерешительно. — Извините. Прям… душу тянет повыть! Чую, просыпаются во мне тёмные инстинкты диких предков…
— Это просто ты пирожков пережрал, — Ляля вынырнула из пруда. — Вот и пучить начинает. А воет он, чтоб бурчание в животе не было слышно!