Ведьмы.Ру
Шрифт:
И подмигнул.
Выразительно. С явным намёком.
— Ты… серьёзно?
— Ну да…
Если он так и дальше улыбаться будет, то щёки треснут.
— … ты мне теперь должна, Тараканова… так что не отвертишься!
Сволочь.
Такой же, как… даже хуже… Егор Макарович просто старается. Во славу рода там или ещё из-за придури какой. Или на премию рассчитывает, а может, вовсе на повышение. Но этот… этот…
— Как-то ты странно на меня смотришь, Тараканова, — Данька руку отпустил. И отступил. — Не хочешь
— В баню?
— Ну… в сауну. Спа… куда там ещё?
— У меня жених есть, — Ульяна сама не знала, зачем ляпнула.
— А у меня невеста. И чего? — он пожал плечами. — Мы им не скажем… и вообще… может, я на тебе женюсь!
— Ты? — от удивления сила, пришедшая было в движение, застыла. — На мне?
— А чего? Ты мне давно нравишься. Упёртая, прям вообще. И рожа ничего такая.
— Рожа…
— Ну лицо! Извини! Физия. Лик пресветлый!
— Хватит! Я поняла.
— Тогда чего орёшь?!
— Я ору?!
Вот Мелецкий всегда бесил Ульяну. Прям до белого каления.
— Так что? Прокатимся? — резко сбавив тон, поинтересовался Данила. И этак, небрежненько, руку на плечо Ульяне закинул, к себе притянул, приобнимая.
— Куда?
— А куда скажешь… можем, в ресторан. Или в баню… сауну… а то давай сразу ко мне, а? Чего там на всякую фигню размениваться…
И за задницу ущипнул.
Может, если б не ущипнул, Ульяна бы и сдержалась. Она честно хотела сдержаться, да только этот вот щипок…
— У меня матрас новый, повышенной комфортности, — продолжал мурлыкать Данила на ухо, — протестируем…
— Знаешь что… — сила вдруг выплеснулась и повисла рыхлым облаком, опять продемонстрировав полную Ульянину несостоятельность. — Да иди ты…
— Вот скучная ты девка, Тараканова, — как ни странно, но руку Данила убрал. — Нет в тебе…
Он щёлкнул пальцами, будто издеваясь.
— … не то, что огонька, даже искорки.
Огоньки заплясали на кончиках.
Рисуется, сволочь. Почуял выброс и понял, что с университетских времен с контролем у неё лучше не стало.
— Так и помрёшь старой девой…
— В окружении котов?
Ульяна попыталась заставить силу сложиться в простейший конструкт, но облако пыхнуло и лишь увеличилось вдвое. Причём рассеиваться не спешило.
— Да нет, Тараканова. Тебя с твоим характером даже коты не выдержат.
Огоньки меж тем вытянулись, переплетаясь друг с другом, сходясь и расходясь, сплетаясь сложным узором. Тонкий стебель, листочки полупрозрачные. И лепестки. Почти настоящие.
— Держи, — Данила протянул цветок.
— Невесте своей подари, — буркнула Ульяна, чувствуя престранную обиду.
— Ей я ещё сделаю… — отмахнулся он. — А ты держи… кто ж тебе ещё подарит?
Никто.
И это было втройне обидно, потому что… потому что правда. Никто и никогда не дарил Ульяне цветов. И не подарит… и наверное, поэтому она потянулась.
— Спасибо…
Кажется, даже покраснела.
Цветок в руке даже вес имел. И запах. Магия всегда удивительно пахла. У всех по-разному. Данькина вот пахла еловым лесом, соленым морем и самую малость — дымом. Ещё почему-то пончиками с повидлом…
— Погоди… — Данька протянул было руку, то ли поправить хотел, то ли забрать собирался, но цветок вдруг лопнул, прямо в лицо, окатив Ульяну водопадом огненных брызг. И не больно, но…
Обидно.
До того обидно, что прямо в глазах потемнело.
Вот значит, как… она поверила… нашла кому. Сама дура, давно пора понять, что в этой жизни никому нельзя верить. И плакать тоже нельзя. А потому Ульяна закусила губу, пытаясь сдержать слёзы. Они же взяли и высохли, только облако силы сжалось.
А толку, всё равно у Ульяны ничего не выходит.
И по жизни.
И с магией.
— Это… шутка такая… — Данила сделал шаг назад. — Пранк… просто пранк.
Просто…
— А знаешь, что… — Ульяна вдруг поняла, что голос её звучит ровно. И плакать не хочется. Совершенно. Хочется сделать что-то… что-то такое… — Ты пошутил. И я пошучу. Идёт?
Данька мотнул головой.
Искорки ещё кружили в воздухе. И таяли, касаясь кожи. Красивые. У неё в жизни так не получалось. И не получится… и наверное, это несправедливо, когда одним по жизни всё, а другим вот, как Ульяне, только тающие искры чужого волшебства.
— Да ладно тебе… — произнёс Мелецкий не слишком уверенно. — Шутка же… ладно, может, не смешная… хотя… ты бы свою рожу видела, Тараканова… такая… такая… надо было заснять, вообще…
— Иди-ка ты, Данила Антонович, к своей невесте. Её и донимай. Что пранками, что остальным всем… а про других забудь.
Сила крутанулась и сплелась в вихрь.
— Чего?
— Того, — рявкнула Ульяна. — С невестой. А больше ни с кем ни того! Ни этого!
— Ну… лады… понял, — и руки поднял, показывая, что сдаётся. Шут гороховый. Вот как в одном человеке могут уживаться эта придурь и горделивое осознание собственного величия? — Переборщил… это… давай, я тебе премию выпишу? А? Или нет! Лучше! Я тебе новый телефон подарю! Хочешь? Мне батя через своих партию выбил, «Русичи» тринадцатые, до официального старта…
Вихрь закручивался, но развеиваться не спешил.
— … и я тебе подарю. Честно. Один поцелуй и…
Он осёкся.
— Могу и так… без поцелуя… слушай, Тараканова… вот не нравится мне, как ты на меня смотришь. У тебя лицо такое… жуть просто. Не хочешь телефон, так скажи… во! Или давай на работе повысю? Повышу? Короче, главной сделаю. Хочешь, над отделом, хочешь — над всем центром…
И рученькой махнул, на центр указывая.
— Да пусть твой центр мыши сожрут! С телефонами вместе.