Ведьмы.Ру
Шрифт:
— Мамочки… волосы…
Кожа тоже загоралась. Язычки пламени расползались и гасли, чтобы снова вырваться.
— Данька… ты это… — Стас, кажется, протрезвел. — Девчонки, на выход!
— А он…
— Бегом! — Стас умел орать. И голос его пробился сквозь шум в ушах. На какой-то момент Даниле показалось даже, что он сумеет удержать волну. — Данька, дыши… давай, со мной…
— Уходи…
— Хрена. Извини… дурацкая шутка, — руки Стаса легли на плечи и завоняло паленым волосом. Это для Данилы огонь не страшен. — Давай, сливай
Сила притихла.
На долю мгновенья. А потом внутри, под сердцем, Данила ощутил боль. Резкую и нарастающую, такую, будто в самом сердце дырку высверлить пытаются. И боль эта оглушила, лишив остатков контроля. А сила, подстегнутая болью, хлынула…
Наружу.
Зашипел Стас, окутываясь облаком пара. И пламя облепила щиты, превратив приятеля в огненного человека. А потом огонь свернулся тугой спиралью, которая распрямилась, выбивая внешнюю оболочку.
Крепкий
Хрена с два. Зато Данила, кажется, третий ранг взял…
С хрустом раскололся потолок. Взвыли сирены, зашипела система подавления, накрывая зал облаками удушливого дыма. И Данила, глотнув его, покачнулся.
Упал.
А потом подумал, что это же цветок! Роза. Аккурат, как та, которую он подарил Таракановой… только большая. Очень-очень большая.
Но красивая.
Подумал и захихикал…
[1] Я подумала и решила, что прекрасным надо делиться. В этой истории будут цитаты молодых авторов и отроков всяко-разных, которые к экзаменам готовятся.
Глава 4
О родственниках разной степени близости
Глава 4 О родственниках разной степени близости
Так вот, каждый новый рывок заставлял космолет соплами загребать только что переработанный ими же газ, а точнее, то, что не успело раствориться в вакууме открытого космоса.
Очень душевная история о том, как корабли бороздят просторы Вселенной.
— Ой, тут такое, что прям сразу и не знаешь, с чего рассказать, — Ляля сунула ноги в тазик с водой и пальцы растопырила. — В туфлях перепонки сохнут со страшной силой, а если шелушится начнут, то вообще мрак…
Ульяна кивнула.
Кажется… кажется, это всё-таки не бред. Блондинка, устроившаяся на кухне, точно была вполне материальною. И тазик. Тазик, к слову, старый, с трещиною, но вода в нём держалась, не спеша трещиною пользоваться.
— Болтаете? — на кухню заглянула бабушка. — Правильно, знакомьтесь… а дом, конечно, подзапустили…
Мягко говоря.
Ульяне он и достался в не самом лучшем состоянии, а за прошедшие годы постарел ещё больше. Нет, она старалась, но… оставленных папой денег хватало на обучение и жизнь, но никак не на ремонт.
Потом ещё и кредит этот.
И главное, сама же виновата, но всё равно обидно.
—
— Только у меня к чаю ничего… хлеб вот. И батон, — Ульяна вздохнула, признаваться в собственной несостоятельности было… в общем, неудобно было.
— У меня найдётся. Чай, пирожки не все съели, да и так-то… ты вон, возьми Лялю и погуляйте…
— Ба, у меня ноги!
— Вижу, что не руки. Зальин пруд ещё стоит?
— Это… который за деревней? Я просто не знаю, как он называется, — Ульяне снова стало неловко. Вообще ей довольно часто становилось неловко и по самым дурацким поводам, и она честно пыталась работать с этой своей чертой характера, да без толку.
— Вот, своди, пусть искупнётся, а мы пока с Женечкой поработаем. Мальчики помогут…
— Яв, — возмутился шпиц, пытаясь спрятаться под столом, но был пойман за шкирку.
— Игорёк… твой приятель опять сбежать собирается, — сказала бабушка громко.
— Здрасьте, — в дверях показался парень.
— Здравствуйте…
— Он не сбегает. Он просто перенервничал, — парень забрал шпица и прижал к груди. — Ба, ты ж знаешь, что у него на нервах оборот клинит…
И погладил Никитку.
— Это Игорёк, — Ляля указала на парня. — Игорёк, это Ульяна. Наша… в общем, какая-то там родственница, бабушка потом скажет, какая именно.
— Доброго дня, — повторился Игорёк, чуть пятясь, точно опасаясь, что Ульяна захочет познакомиться поближе. А вообще странный он. Длинный, на полголовы выше Ульяны, и ещё очень тощий. Из майки, которая висела этакою хламидой, торчали болезненно-худые обтянутые кожей руки с круглыми мозолями локтей. На неестественно-тонкой, будто из одного позвоночника состоящей, шее чудом, не иначе, удерживалась вытянутая голова.
Кожа Игорька была фарфорово-белой.
Глаза — красными.
А изо рта проглядывали клыки. И он, поймав Ульянин взгляд, смутился, поспешно прикрыв рот рукой.
— Да она нормальная, — поспешила заверить Ляля, выбираясь из тазика. — Прикольная…
— А Игорёк… ты… извини, если о таком не спрашивают… ты тоже оборотень?
— Вампир, — отозвалась Ляля.
— Это если на заграничный манер, — бабушка склонилась к духовке, в которую Ульяна уже год как не заглядывала. А чего в ней смотреть, если всё равно не работает. — По нашему если, по-простому, то упырь.
Упырь Игорёк виновато потупился.
— Да ты не думай… он хороший… и вообще молодой совсем. маленький. Даже не упырь. А так, упырёк.
Упырёк Игорёк.
Оборотень Никитка. И кузина-русалка. Может, это у Ульяны от столкновения с Данилой Антоновичем сотрясение приключилось? И теперь вот мерещится всякое.
— И на кровь у него аллергия…
— Как аллергия? — удивилась Ульяна. Нет, с вампирами она прежде не встречалась… ну, разве что в кино, только Игорёк до киношных определённо не дотягивал, и ужасности ему не хватало, и лоску.