Вегетация
Шрифт:
Маринка посмотрела на Митю с опасливым уважением.
— Людям тоже туда нельзя! — заявила Щука и вцепилась в ствол сосны. — Не пойду дальше! Не оторвёте, суки!
— Лексеич, да хрен с ней, — поморщился Холодовский.
— Бля-я… — тяжело вздохнул Егор Лексеич. — Фудин, карауль её тут.
— А долго? — спросил Фудин и посмотрел на свой индикатор.
— Сколько надо!
Роща светлела впереди, как туман за еловыми шатрами.
Она занимала всю лощину — опрятная, просторная, бело-зелёная. Меж берёзовых стволов сияли солнечные столбы. Ветерок ерошил мохнатые
Егор Лексеич издалека заметил джип, уже затянутый кустами крушины и ольхи. Как он мог здесь оказаться? Только если бригада приехала…
Джипов было даже два — китайские армейские «Донгфенги». Они стояли аккуратно, с закрытыми дверями. Сквозь листву тускло поблёскивали стёкла, а по гладким бортам, сливаясь с камуфляжем, расползлись разводья какого-то грибка. Сверху на решётках интерфераторов росла мелкая трава. Это странное запустение выглядело зловеще, словно здесь, как и говорила Щука, в самом деле пробежала смерть и унесла людей куда-то за собой. Слишком уж всё было красиво — будто чей-то недобрый умысел, будто следы замели.
— Куда бригада подевалась? — спросила Маринка.
— Ну-ка все назад! — вдруг распорядился Егор Лексеич.
Костик, Маринка, Митя и Холодовский попятились.
— Это чё, могилы? — изумился Костик.
На земле возле машин под покровом из дёрна с чистяком угадывались пять длинных и плоских бугров, будто и впрямь насыпи могил.
Егор Лексеич наклонился, закряхтев, и потянул что-то внизу. Раздался ветхий треск, и чистяк на пластушинах дёрна поехал в сторону. В руке у Егора Лексеича был край истлевшего спального мешка. Егор Лексеич завернул его, как одеяло, и в тёмной, волосатой от корешков земляной полости все увидели иссохший и бурый, будто прошлогодняя картофелина, труп.
— Вот они все, — мрачно сказал Егор Лексеич. — Пять человек с двух джипов. Это бригада Солиста. Пропала в прошлом году под Ямантау.
Костик жадно рассматривал мертвеца.
— А чё не сгнили-то? — спросил он.
— Их высосало, как клумбарей, — пояснил Егор Лексеич. — Бывает.
— Дак они же не клумбари! — не понял Костик.
— Клумбарём мертвец остаётся месяца два-три. А эти уже целый год.
Холодовский прошёлся вдоль пяти бугров.
— Умерли во сне. Видимо, все в спальных мешках. За год их дожди и ветры почвой занесли, выросла трава. Она их и высосала. Вон какая густая.
Костику всё стало понятно. Его уже не интересовала бригада Солиста, его распирало любопытство — а что в машинах? Костик потихоньку отделился ото всех, переместился к кустам крушины и ольхи и, осмелев, полез в дебри.
Маринка озиралась по сторонам, представляя, как всё случилось.
— Дядь Гор, а почему они здесь заночевали? Просеки-то нет.
Егор Лексеич пошевелил бровями, размышляя.
— Сбились с пути. Ехали, наверное, дотемна, хотели в Татлы успеть, и сбились. Свернули, куда машины пролазили, — сюда то есть. И крышка.
В кустах трещало — Костик протискивался в джип, ломая дверкой ветви.
— А что за смерть? — наконец
У Мити заболела голова — он раньше всех ощутил, что в этой роще плохо.
— Их убили фитонциды берёзовой рощи, — сказал он. — Они вызывают остановку сердца или паралич дыхания. Никакой мистики. Бригада просто отравилась. Под облучением лес живёт в восемь раз интенсивнее обычного. И фитонцидов выделяет больше. А здесь лог, застойный воздух. Ядовитые газы скопились в количестве, достаточном, чтобы убить за пару часов.
— Почему же мы не сдохли?
— Тоже помрём, если не уйдём отсюда, — буркнул Митя.
— Еба-ать!.. — глухо закричал в джипе Костик.
Он вывалился из машины наружу со спортивной сумкой в руке. Сияя от гордости, он подошёл к Егору Лексеичу и распахнул сумку. В ней лежала груда шильдеров — учётных пластин с подбитых Солистом чумоходов.
Егор Лексеич довольно крякнул:
— Ну, хоть какая-то польза с тебя, Константин! Хвалю! Считайте, норму командировки мы уже выполнили! Саня, прими.
Холодовский забрал сумку у Костика, застегнул и повесил на плечо.
— Лады, ребята… Если Митрий командует отход — слушаться надо, — распорядился Егор Лексеич. — Валим обратно.
— А Щука, значит, не врала, что она Ведьма, — заметил Холодовский.
— Не врала, падла, — охотно согласился Егор Лексеич и ухмыльнулся. — И местечко хорошее указала… Надо будет наведываться сюда. Может, ещё какой-нибудь дурак с добычей тоже заночевать решит.
38
Река Инзер (I)
Чтобы на пути до города Межгорье не попасть к Алабаю в засаду, Егор Лексеич выбрал третий маршрут — не по железной дороге и не по старому шоссе, а по речке Инзер. Мелкий и шумный Инзер, огибая отроги, будто вприпрыжку бежал по лесной долине, разделяющей массив горы Ямантау и хребет Нары. Издырявленный валунами, вспененный каменными грядами, Инзер бурлил и рассыпчато сверкал на солнце. На высоких и крепких берегах стояли, точно вбитые сваи, мощные сосны и ёлки, лиственницы и пихты: ветра и половодья давно уже снесли все слабые деревья. Дремучий запах смолы смешивался с подвижной свежестью потока. В узких створах на поворотах русла порой из тесноты глухомани внезапно распахивалась аэродинамическая перспектива длинного склона, и за ним в трепетном мареве вздымались сине-зелёные туши Ямантау или Нары-Муруна, обе вершины — словно облезлые по гребням, на которых белели мёртвые, иссушенные жарой скалы.
Харвер шагал по реке первым — легко, как огромная водомерка. Ноги его, ступая, гулко бултыхали. Мотолыга еле поспевала за комбайном-ходоком. Она яростно ползла по руслу, визжа траками на камнях и выбрасывая фонтаны. Её трясло, качало, дёргало и подбрасывало: клокоча, река будто плясала под ней. Изредка, на глубине, поток мягко и властно приподнимал мотолыгу и сносил обратно. Холодовский, сидевший за рулём, предпочитал держаться отмелей.
— Вот ведь красота!.. — восхитилась Талка, разглядывая берег сквозь щель амбразуры, прорезанной в стальном коробе.