Век Екатерины Великой

Волгина София

Бестужев саркастически улыбнулся и кивнул головой.

– Не стоит так расстраиваться, граф. Зато их все презирают. А вас, истинного патриота отечества, уважают бесконечно.

Бестужев поднял тяжелые веки.

– Разве я об оном думаю? За державу обидно! Обидно, что губят ее всякие Шуваловы, Воронцовы и иже подобные. Представляете, каков был резон у Шуваловых переметнуться к французам?

Великая княгиня подняла правую бровь. Делала она сие в подражание Елизавете Петровне: та всегда делала так, когда хотела показать

свой интерес к чему-либо.

– Представляю, Алексей Петрович! Неужто дело не токмо в мебели мадам де Помпадур? – спросила она с легкой иронией.

Но канцлера сей вопрос беспокоил изрядно.

– Петр Иванович, как всем известно, – заговорил он горячо, – один из крупнейших предпринимателей России. Он не пропустил пока ни одного случая нажиться за счет казны. Совсем недавно он успешно добился откупа на табачную монополию и рассчитывает, что именно Франция станет его заграничным рынком сбыта, – Бестужев развел руками. – Вот и весь сказ.

Бестужев и Екатерина переглянулись, сосредоточенно погрузились в свои мысли. Каждый думал о том, что над канцлером, а значит, и его друзьями, сгущаются тучи царской немилости, и надобно было предпринять собственные контрмеры. Мало кого волновала судьба отечества, но в Бестужеве невозможно было убить неистребимое желание служить своей стране.

Великая княгиня, наконец, молвила:

– Остается надеяться, что синдром Помпадурши более не повторится… Алексей Петрович, вы глыба! Не так-то просто выбить вас из седла. А я – ваш преданный друг, располагайте мной, я всегда рада помочь, чем смогу.

Попрощались они в довольно грустном расположении духа.

* * *

Императрица России Елизавета Петровна, с болезненным выражением лица, кругами под глазами и прочими следами тревожной и бессонной ночи, сидела на заседании Конфедерации среди своих министров. Здесь же находился и генерал-фельдмаршал, тучный Степан Федорович Апраксин. Занятая своими мыслями, она слушала вполуха их разговор, размышляя о воюющих между собой Англии и Франции. Все им неймется! Победила союзница России – Франция. Ее флот одержал победу у Балеарских островов, французы оккупировали Ганновер. Фридрих вторгся в Саксонию и осадил Прагу.

Прервав свои размышления, она обратилась к Степану Апраксину с вопросом, который сильно досаждал ей:

– Степан Федорович, доколе сей пруссак, Фридрих, будет нас донимать нападками на наших союзников?

Задавая вопрос, Елизавета оглянулась на Петра Шувалова, затем задержала свой взгляд на своем любимце.

– А что ему, Ваше Величество? – отвечал фельдмаршал. – Его все боятся. У него в армии бессчетное количество солдат. Каждый двадцатый пруссак под ружьем. Обученная, вымуштрованная армия. Вот он и захватил между делом часть Богемии в прошлом году, а ныне подошел вплотную к границам Австрии.

Елизавета усмехнулась:

– Что же разумница королева Терезия?

Ничего не могла учинить противу оных пруссаков? Что скажете, граф? – она посмотрела на Бестужева.

Тяжело вздохнув, канцлер доложил:

– Она согласилась на союз с Польшей и Саксонией, чая вернуть Силезию, но ничего у нее не вышло. Фридрих завоевал уже почти всю Саксонию. Терезия Австрийская и поляки ждут нашей помощи.

– Жаль их! – Елизавета Петровна вновь посмотрела на молодого красавца Ивана Шувалова. Фаворит смотрел серьезно, не моргая. Улыбка чуть тронула губы императрицы, но отвернувшись, она паки нахмурилась. Поднялась со своего места, и, обогнув маленький круглый столик, пересела в кресло рядом с ним.

– Надобно Фридриха как-то усмирить, – сказал князь Трубецкой. – Зело борзо он земли чужие отнимает. Так-то и нашей землицы ему захочется. Коли он к рукам приберет Австрийское королевство, то сила у него прибавится и в самом деле нешутошная.

– Союзники просят подмоги. Мы пошлем войска, – сказала императрица, – но спешить туда нам не надобно.

Пожевав губы и наморщив лоб, сделав важный вид, высказался и Петр Шувалов:

– Правильно! Как бы мы не болели за них, особливо за Польшу, наших солдат надобно пожалеть.

– Надобно показать Фридриху, что все сие нам не нравится, и мы ждем подписания мирного договора, – спокойно вмешался Бестужев.

– А как ты, Алексей Петрович, советуешь учинить сие? – спросила Елизавета Петровна, обратив все внимание на него.

Канцлер не замедлил с ответом:

– Ваше Величество, ваше высочайшее пожалование ордена Святого Апостола Андрея Первозванного молодому наследному принцу Саксонии и Польши Фридриху Христиану Людвигу, сыну Августа Третьего, станет прозрачным намеком на наши пожелания.

Елизавета мельком обернулась на Ивана и Петра Шуваловых. Успела перехватить их взгляды.

– Быть посему. Готовьте орден Святого Андрея Первозванного молодому Людвигу. А наши войска поведет генерал-фельдмаршал Степан Федорович Апраксин, – повелела Елизавета Петровна, повернувши к нему раскрасневшееся лицо. – Ты, старый вояка, сумеешь проучить прыткого Фрица.

Громадного роста генерал-фельдмаршал, покряхтывая, встал, затем преклонил перед императрицей колени – получить благословение.

Перекрестив его и подав руку для целования, Елизавета Петровна с потеплевшим взглядом сказала ему:

– Дай Бог тебе удачи, Степан Федорович, учинить расправу прусскому Фридриху!

– Счастлив служить Вашему Величеству и отечеству! – ответствовал граф Апраксин.

– Чаю, – обратилась государыня к остальным, – все вы поможете фельдмаршалу собрать рекрутов для войска.

Почетное назначение командовать армией Апраксину пришлось не по душе: воевать против Фридриха, кумира наследника, означало заиметь врага в лице последнего; а ведь не за горами его царствование.