Век кино. Дом с дракончиком
Шрифт:
— По-моему, вы тоже не промах. — Жанна нервно усмехнулась. — Что ж получается? Она имела любовника, который сначала убил мужа, потом ее?
Пошловатый привкус от высказанных соображений (как-то не вязавшийся с рождественской сказкой) заставил его поморщиться. И Жанна воскликнула, словно подслушав:
— Какая чушь!
— Согласен. И в то же время она тайком с кем-то встречалась. Место встречи — зеленый камень в метро «Арбатская».
— Зеленый камень? — удивилась Жанна. — Памятник или надгробье?
— Мне
— Неизвестно? — Она помолчала. — Есть женщины, провоцирующие мужчин на безумства. Марина была из таких.
— Вам ее не жаль?
— Ну, когда-нибудь мы все умрем. И чем раньше, тем лучше.
— Вы сказали, что на презентации Марина веселилась от души.
— Да обыкновенно!
— С кем-нибудь она общалась, флиртовала, танцевала?.. Или на таком мероприятии танцы не приняты?
— Танцевали, когда крепко приняли.
— А с кем конкретно Марина…
— Со всеми подряд. Вы полагаете, она с кем-то закрутила на презентации? Да у нее была масса возможностей в своем музее.
— Да, конечно, — поддакнул Валентин, но «Страстоцвет» интуитивно, возможно, чисто зрительно уже ассоциировался для него с местом преступления.
— Что за предсмертная тайна? — Жанна жадно затянулась.
— Алешу убил святой Грааль.
— Так называют чашу, — прошептала женщина, пораженная услышанным. — Изумрудную чашу с сакральной кровью Христа.
— Так в легенде, но…
— Это не легенда. Мистерии Грааля — глубочайшие символы. Я видела старинную гравюру…
— Враждебные христианским, — перебил Валентин. — то есть антихристовы.
— Нет, не враждебные! — Голос хозяйки фанатично зазвенел. — Они верно отражают нашу двойственную природу. Гора Спасения — это тело человека, храм на ее вершине — мозг, а замок Клингсор в темной аллее под горою — животная энергия в нас, которая соблазняет рыцарей в саду иллюзии и извращения.
— Давайте не будем соблазняться. Вернемся к гибели Марины. Вам известен ключ к ее последним словам?
— Представить себе не могу! Она никогда не увлекалась эзотерическими учениями.
— В отличие от вас, — заметил Валентин; она вдруг вспыхнула от его взгляда и отвернулась. — Ее подло убили — и этими загадочными словами (уже в бреду, наверное) она пыталась открыть мне тайну двух преступлений. Или даже трех.
— Трех? Кто третий?
— Мне кажется, есть загадка и в смерти отца.
— Вот так московская мистерия! — Жанна усмехнулась. — И вы, как сыщик… нет, как рыцарь, своего рода Парсифаль, идете на битву со злом.
— Не так пышно, но азарт есть. Проникнуть и разрушить, как вы сказали, сад иллюзии и извращения. — Не смейте! Это мистика.
— Как трактовать… Если у Марины был любовник… — Валентин услышал шорох за спиной, где-то в квартирных недрах; рванул в прихожую: одна из четырех дверей открыта настежь,
— Подслушиваете?
— Давайте выпьем!
— Я тебе выпью! — материнский глас из глубины.
— Имею право, со вчерашнего. Рождество — головокружительное торжество.
— Это семейный праздник, — продолжала мать укоризненно, — который я почему-то должна проводить в одиночестве.
Усталая томность мальчика внезапно пропала, он обрел прыть; через секунду Валентин увидел его уже в кабинете с бутылкой, а также открытую дверцу пузатенького бюро, где в зеркальных пространствах пестрела компания спиртных собратьев.
— Я по наследству предпочитаю «Абсолют». А вы?
— Я на машине.
— Нет проблем. Закусите, как папочка, лавровым листиком. Или, как мамочка, запьете валерианкой.
Жанна протянула с ласковой укоризной:
— Ленечка, гость может подумать…
— Он не гость, а сыщик.
Значит, подслушивал.
— За тебя, моя дорогая! — Леня опрокинул в рот рюмку водки. — Вы по поводу дела Куркова? Так вот. Конечно, эти девки имеют любовников. Во-первых, наш артист…
Жанна перебила нервно:
— Марина вчера умерла!
В напряженной паузе Валентин отчеканил:
— Зачем вы оскорбляете свою мать?
— Я? — искренне удивился сынок. — Я про папашку…
— Да, про мужа при жене.
— Допер! Прошу прощения! — Он шлепнулся на диванчик, схватил мать за рукав. — Простишь?
— Леня, как бы ты ни относился к Пчелкиным, приплетать отца к уголовному делу…
— К уголовному? — Леня помотал кудлатой головой. — Туго соображаю со вчерашнего. Как она умерла?
— Из окна выбросилась, точнее…
— А предсмертная записка есть?
— Записки нет, — вмешался Валентин. — И там кто-то был в момент убийства.
— Убийства? — тихим эхом откликнулся Леня, а Жанна прошептала в ответ:
— Где «там»?
— У Пчелкиных.
— Кто?
— Привидение.
— Как вы смеете ее пугать! — возмутился Леня. — Она и так… Нет никаких привидений, мам, я тебе тыщу раз говорил, ни злых, ни добрых! А если и есть, то плевать они на нас хотели из сопредельной своей тьмы.
Красная рука
В дверях бесшумно возник глава дома, глаза воспаленные, лицо нездоровое, с желтизной. Они не слышали, как он вошел и разделся; в этом семействе все, должно быть, имеют привычку возникать и подслушивать.
Он молча подошел к диванчику, взял у сына «Абсолют» и рюмку, налил и залпом выпил.
— Вам не предлагаю, — обратился к Валентину с ледяной любезностью. — Сейчас видел «волгу» Пчелкиных у подъезда. — И к домочадцам: — Дорогие мои, хорошие, прошу нас покинуть.