Век любви и шоколада

Зевин Габриэль

— Я бы не сказала.

— Я очень хорошо скрываю чувства.

— Как я.

— Как ты. У меня есть сомнения насчет мотивов моего поведения, когда ты встречалась с Вином. И в последнее время, становясь старше, я даже пожалел об этом.

— Вы? Пожалели?

— Немного. Итак, в 2087 я получаю второй шанс. Тео собирался приехать в Осаку, но я захотел сделать это сам. Помощь тебе — это искупление для меня. Я даже не думал, что имею право надеяться на это искупления.

— Потому что я напоминаю вашу дочь?

— Это так, да. Но ведь из-за тебя тоже. Ты присутствуешь в моей

жизни. Я назвал тебя коллегой, но ты правильно сказала, ты мой друг. У меня было такое чувство, как будто весь мир отказался от меня после того, как я проиграл те выборы, но ты, имевшая все основания быть жестокой со мной, не стала этого делать. Помнишь, что сказала мне?

Я помнила.

— Я сказала, что не рассчитывала на вас. Вы были огромной занозой. Да и как я могла рассчитывать на вас? Кстати, я была милой.

— Как бы то ни было, это произошло в то время, когда очень немногие люди были добры ко мне, и твоя дружба с тех пор значит для меня больше, чем я могу это выразить словами. Я знаю, что я тяжелый человек. Я здесь, потому что должен быть здесь. Я здесь, потому что я знаю, какая ты. Знаю, что ты не попросишь о помощи, когда в ней нуждаешься. Ты гордая, упрямая и я не могу оставить тебя в чужой стране сломленной и одинокой. Давно ты сделала для меня добро, и несмотря на то, что ты или другие могут думать обо мне, я плачу по своим долгам.

Начался дождь и он помог мне встать со скамейки. Он предложил мне свою руку и я взяла ее. Дорога была скользкой от влаги, договориться с искалеченной ногой стало труднее.

— У тебя получается намного лучше, — сказал он. — Просто иди медленнее.

— У меня нет выбора, кроме как идти медленно.

— Почти лето, Аня. Тебе стало гораздо лучше, и дела с «Барами света» закончены. Думаю, нам стоит вернуться в Нью-Йорк.

Я некоторое время не отвечала. Мир, который я покинула, с лестницами и автобусами, парнями, заговорами, бандитами, казался слишком большим, чтобы его даже воспринять.

— Так что? — спросил мистер Делакруа.

— Мистер Делакруа, если я скажу вам кое-что, обещаете, что не будете осуждать меня? Я чувствую себя слабачкой, говоря это, но я боюсь вернуться. Городом так трудно управлять. Я чувствую себя лучше, но знаю, что я никогда не буду как раньше. Я не хочу сталкиваться с Семьей или с людьми по работе, и я еще не чувствую себя достаточно окрепшей, чтобы вернуться к своей жизни.

Он кивнул. Я думала, он скажет, чтобы я не боялась, но он не стал.

— Тебе должно быть жутко больно, я могу понять, почему ты так думаешь. Позволь мне придумать план.

— Я не намекала вам суетиться. Только хотела сказать, что чувствую.

— Аня, если ты говоришь мне о проблеме, я постараюсь ее решить.

***

На следующий день он предложил решение.

— Моя бывшая жена, мисс Ротшильд, владеет фермой за пределами Олбани, в городке под названием Нискайуна. Возможно, ты помнишь, что она фермер по профессии?

Я помнила. Вин помогал ей. Я вспомнила, что в первый раз, когда я его встретила, подумала, что его руки не похожи на руки городского мальчика.

— Ферма находится в очень тихом месте. И Джейн

будет рада принять тебя и твою сестру на лето. Ты можешь отдохнуть, скинуть бремя городской жизни. Я буду навещать, когда смогу. А потом в конце лета ты вернешься в Нью-Йорк новой женщиной, я чувствую полную уверенность в этом.

— Она не сердится на меня из-за клуба?

— Это было несколько лет назад, и она винит меня, а не тебя, за все, что могло бы случиться. Она всегда была в ужасе от моего поведения, в чем вы сходились во мнении, как ты, наверное, догадалась. Если ты беспокоишься по поводу того, что Вин будет там, то я полагаю, что он будет проходить программу медицины в Бостоне. Он приедет в Нискайуну на пару дней в конце августа, это самое большое.

— Хорошо. Я не в состоянии видеться с ним.

— Так ты поедешь?

— Поеду. Всегда хотела уехать из города летом.

— Ты никогда не выезжала?

— Один раз я была близка к тому, что бы поехать в летний лагерь для юных криминалистов с программой для начинающих в Вашингтоне, округ Колумбия, но заключила сделку с окружным прокурором, который отправил меня вместо этого в «Свободу».

— Я предполагаю, что опыт сформировал твой характер.

— Да, так и было. Это было колоссально. — Я закатила глаза. — Хотя у меня нет недостатка в этом.

— На данный момент, — сказал он, — я думаю, мы можем смело считать, что твой характер сформирован.

XXII

Я ПОЛУЧАЮ ОПЫТ ЛЕТНЕЙ ЖИЗНИ; ЕМ КЛУБНИКУ; УЧУСЬ ПЛАВАТЬ

Белый с серыми ставнями дом в Нискайуне. Позади него пристань, где весело течет река Мохок. С краю сельхозугодия – я видела персиковые деревья, кукурузу, огурцы и помидоры. Как по мне, это место выглядело летним царством, но это было не то лето, которое я когда-либо знала. Лето в моем представлении было другим, там жили более удачливые люди.

Мисс Ротшильд встретила меня объятиями и тут же за этим последовало выражение беспокойства.

— О, моя дорогая, от тебя ничего не осталось кроме костей.

Я знала, что это правда. После последнего посещения врача я весила меньше, чем в двенадцать лет. Я отощала, как любой больной.

— Глядя на тебя, мне хочется плакать. Чем я могу тебя покормить?

— Я не голодна, — сказала я. По правде говоря, я потеряла аппетит, с тех пор как была ранена.

— Чарли, — сказала она своему бывшему мужу, — с этим надо что-то делать. — Она повернулась ко мне. — Какая твоя любимая еда?

— Я не уверена, что у меня есть предпочтения, — смутилась я.

Она смотрела на меня с потрясенным выражением на лице.

— Аня, у тебя должна быть любимая еда. Пожалуйста, расскажи. Что твоя мама готовила?

— Как вы знаете, родители умерли, когда я была совсем маленькой, а моя бабушка была больна, и дома я отвечала за еду. Я готовила из коробки или из пакетика. Не сказать, что я разбиралась в еде, предполагаю, эм, вот почему я прекратила есть. Кажется, не стоит на этом заморачиваться. Какое-то время я любила моле, но теперь у меня с ним связаны нехорошие ассоциации, — бессвязно ответила я.