Век невинности
Шрифт:
На фоне белого, как докторский халат, снега и по-зимнему серого неба «итальянская вилла» смотрелась довольно уныло. Даже летом этот мрачный дом стоял обособленно, и казалось, будто цветочные клумбы не решаются приблизиться к его «устрашающему» фасаду на расстояние, меньше тридцати футов.
Когда Ачер позвонил в дверной колокольчик, до него, словно из глубины мавзолея, донеслось мелодичное эхо звонка. Через минуту дверь открыл заспанный лакей, застывший на пороге в полном изумлении.
К счастью, Ачер состоял в родстве с Ван-дер-Лайденами, а посему имел право располагать некоторой информацией. Лакей сообщил ему, что
«Мистер Ван-дер-Лайден дома, — добавил он, — но у меня сложилось такое впечатление, что они соизволят дремать или просматривают „Ивнинг пост“. Я слышал, сэр, как утром, вернувшись из церкви, они упомянули, что намерены заняться чтением газет в послеобеденное время. Если сэр соблаговолит подождать, я мог бы подойти к двери в библиотеку и послушать…»
Но Ачер поблагодарил его и сказал, что пойдет навстречу дамам. Лакей с величественным видом и явным облегчением, затворил за собой дверь.
Конюх поставил сани в конюшню, и Ачер направился через парк к проселочной дороге. Скайтерклиф находился всего в полутора милях от городка с тем же названием, но молодой человек прекрасно знал, что миссис Ван-дер-Лайден никогда не ходила пешком. Он шагал по дороге и высматривал знакомый экипаж. Но когда он свернул на тропинку, то в дальнем ее конце заметил высокую стройную фигуру в красном плаще. Впереди нее бежала большая собака. Ачер ускорил шаг, и вскоре мадам Оленская остановилась перед ним с приветственной улыбкой на устах.
«О, так вы приехали!» — воскликнула она, освобождая правую руку из муфты.
В красном плаще она вновь стала похожа на прежнюю Элен Мингот — живую и веселую. Он рассмеялся, беря ее за руку, и ответил:
«Я приехал, чтобы услышать от вас, почему вы так неожиданно покинули Нью-Йорк».
Лицо ее омрачилось, но она нашла в себе силы, чтобы ответить.
«Вы скоро все сами узнаете».
Ее ответ озадачил его.
«Неужели вас преследуют?» — взволнованно спросил он.
Графиня пожала плечами (совсем как ее Настасья!) и сказала совсем другим, бодрым тоном:
«Давайте пойдем побыстрее! Я так замерзла после этой церемонии! Что касается того, о чем вы спрашиваете, то мне теперь нечего бояться, ведь вы готовы защитить меня, не правда ли?»
Кровь прилила к его щекам, и он произнес, поймав кончик ее плаща:
«Элен, в чем все-таки дело? Вы должны мне все рассказать».
«Не сейчас! Давайте-ка пробежимся вначале: мои ноги просто окоченели!» — взмолилась Элен, и, не дожидаясь ответа, подобрала плащ и побежала прямо по сугробам, увлекая за собой свою собаку, которая вертелась у нее под ногами, недоуменно тявкая. Несколько мгновений Ачер стоял неподвижно и наблюдал, как она, словно огненный метеор, летит над белым снегом. Затем он устремился за ней и догнал у ворот парка. Они оба остановились, тяжело дыша, и рассмеялись. Графиня Оленская взглянула на него и вдруг сказала:
«Я знала, что вы приедете».
«Значит, вы этого хотели», — заметил он неожиданно для самого себя, и они оба преисполнились необъяснимой радости. От заснеженных деревьев исходило таинственное белое сияние, и когда Элен с Ачером зашагали дальше по заметенной снегом земле, казалось, она пела у них под ногами.
«Но как же, вы здесь очутились?» — спросила, наконец, мадам Оленская.
Он
«Я получил ваше письмо».
Немного помолчав, она спросила с едва заметным холодком в голосе:
«Мэй просила вас позаботиться обо мне, не так ли?»
«Меня не нужно просить об этом», — ответил он.
«Вы имеете в виду, что я настолько беспомощна и беззащитна, что вам и напоминать об этом не надо? „Бедняжка Элен Оленская“ нуждается в защите, — думаете все вы. А ваши дамы — ни в чем не нуждаются, как мне показалось! У них и так все есть, как в раю!»
Он спросил ее, понизив голос: «А чего не хватает вам, чтобы быть счастливой?»
«Не спрашивайте! Все равно мы с вами говорим на разных языках!» — взорвалась она.
Ее реакция поразила его, словно неожиданный удар, и он остановился, как вкопанный, с удивлением глядя на нее.
«С чего бы мне тогда быть здесь, если я вас не понимаю?»
«О, друг мой!» — графиня легко коснулась его руки и он взмолился:
«Элен, ну почему вы не хотите рассказать мне, что случилось?»
Она снова пожала плечами.
«А разве на небесах что-нибудь случается?»
Он промолчал, и несколько ярдов они шли молча. Наконец, она не выдержала: «Хорошо, я скажу вам, но… где бы мне это сделать? В этом огромном пустынном доме невозможно уединиться! Двери открыты настежь, и слуги постоянно снуют туда-сюда. Им велят то чай разливать, то подбросить поленьев в камин, то принести свежих газет хозяину! Вы когда-нибудь отдыхаете в одиночестве, или в американских домах не отыщется ни одного укромного уголка? Вы все такие застенчивые и, вместе с тем, привыкли быть на людях! Меня не покидает ощущение, что я в монастыре или на сцене перед невероятно вежливыми зрителями, которые никогда не аплодируют!»
«Так вы нас не любите!» — воскликнул Ачер.
Они миновали старый каменный дом с невысокими стенами и маленькими квадратными оконцами, сгруппированными вокруг дымохода. Ставни были открыты, и через одно из чисто вымытых оконных стекол Ачер увидел свет: в камине полыхал огонь.
«Смотрите, он открыт!» — воскликнул молодой человек.
Элен остановилась и взглянула в сторону дома.
«Да, но это только сегодня, — сказала она. — Мне хотелось посмотреть, какой он изнутри, и мистер Ван-дер-Лайден приказал развести огонь в камине и открыть ставни, чтобы мы с миссис Ван-дер-Лайден могли в нем отдохнуть на обратном пути из церкви».
Графиня взбежала по ступенькам на крыльцо и толкнула дверь.
«Она все еще не заперта! — воскликнула мадам Оленская. — Вот удача! Входите, Ньюлэнд, здесь мы с вами сможем спокойно поговорить. Миссис Ван-дер-Лайден решила навестить своих старых тетушек в Райнбеке, и, по крайней мере, в течение часа нас с вами разыскивать не будут».
Ачер вошел вслед за ней в узкий коридор. Он воспрянул духом, услышав, что в запасе у них есть еще целый час для спокойной беседы. Они — в уютном маленьком доме, который словно специально был выстроен, чтобы дать им приют. Зажженный в камине огонь освещает внутреннее убранство: бронзовые канделябры, старинную мебель, большой железный котел на крюку в давно потухшем очаге, из которого забыли выгрести золу. У облицованного изразцами камина стоит несколько стульев с плетеными сиденьями, а по стенам висят полки, заставленные фаянсовой посудой… Ачер склонился над камином и поворошил угли.