Век невинности
Шрифт:
Но мадам Оленская сказала, обращаясь к Ачеру с присущей ей серьезной улыбкой: «Было бы чудесно! Я уже давно подумывала о знакомстве с драматическими актерами, певцами, художниками и музыкантами Нью-Йорка. В дом моего мужа всегда приходили люди из богемной среды».
Слова «дом моего мужа» она произнесла даже с некоторым сожалением в голосе, как если бы с ними не были связаны одни из самых драматических воспоминаний ее жизни. Ачер взглянул на нее в растерянности, силясь понять, как могла она в столь ответственный момент, когда репутация ее была поставлена
«Я думаю, — продолжала она, обращаясь одновременно к ним обоим, — что человек приходящий вносит разнообразие в нашу жизнь. Это, пожалуй, ошибка — видеть одни и те же лица каждый день».
«Во всяком случае, это скука смертная, — проворчал Бьюфорт. — Но когда я стараюсь вас развлечь, вы охлаждаете мой пыл. Бросьте, соглашайтесь лучше на мой вариант! В воскресенье вам предоставляется последний шанс, ибо Кампанини уезжает в Балтимор и затем — в Филадельфию на следующей неделе. Я сниму номер и они будут петь для нас всю ночь напролет».
«Звучит заманчиво! Позвольте мне подумать… Можно я напишу вам завтра утром?»
Графиня говорила доброжелательно, и по ее голосу было трудно понять, склоняется ли она к тому, чтобы принять это предложение или нет. Бьюфорт почувствовал ее внутренние колебания и поскольку ему редко отказывали, он стоял возле нее, упрямо сдвинув брови.
«Почему вы не хотите сказать мне прямо сейчас?»
«Вопрос слишком серьезный, чтобы решать его в сей поздний час!»
«Так, по-вашему, сейчас слишком поздно?»
Графиня встретила его взгляд с невозмутимым спокойствием.
«Да, — ответила она, — к тому же нам нужно поговорить о деле с мистером Ачером».
«Ясно», — протянул Бьюфорт. — И поскольку попытки удержать его с ее стороны не последовало, он слегка пожал плечами и, с деланным равнодушием, поцеловал ей руку (у него этот жест был хорошо отработан!)
Остановившись на пороге, он бросил Ачеру: «Кстати, Ньюлэнд, если вам удастся уговорить графиню задержаться в городе, считайте, что вы включены в список приглашенных на ужин».
С этими словами он вышел из комнаты своей тяжелой походкой.
На какой-то момент молодой человек представил, что мистер Леттерблеяр уже сказал Элен о том, что он, Ачер, согласился вести ее дело. Но неуместность следующего замечания графини дала ему повод усомниться в этом.
«Так вы знакомы с художниками? Вы с ними накоротке?» — спросила она с неподдельным интересом.
«Ну, не то, чтобы накоротке, — замялся молодой человек. — Богема живет здесь обособленно, у нее — свой круг общения».
«Но вас волнует искусство?»
«Безмерно. Когда я в Париже или Лондоне, я стараюсь не пропускать ни одной выставки. Мне хочется идти в ногу с веком».
Она взглянула на кончик своей атласной туфельки, которая выглядывала из-под ее длинного халата.
«Я тоже долгое время увлекалась всем этим. И возможностей у меня было немало. Но теперь я хочу отойти от этого».
«Отойти? Но почему?»
«Я
Ачер покраснел.
«Такой же, как все, вы никогда не станете», — сказал он.
Она слегка приподняла брови.
«Вот как? Если б вы знали, как мне этого хочется!»
Ее лицо вдруг погрустнело и стало напоминать трагическую маску. Она чуть подалась вперед, обхватив колени тонкими руками, отвела от него взгляд и посмотрела в дальний угол комнаты, погруженной в полумрак.
«Хочу избавиться от всего этого!» — повторила она.
Ачер помолчал немного, а потом откашлялся и сказал:
«Да, я понимаю. Мистер Леттерблеяр рассказал мне о вашем намерении подать на развод».
«В самом деле?»
«Именно поэтому я и пришел. Он попросил меня помочь вам. Знаете ли, я работаю в его фирме».
Графиня, казалось, была немного удивлена. И вдруг ее глаза просияли.
«Вы имеете в виду, что готовы взяться за это дело? Так я могу говорить об этом с вами, а не с мистером Леттерблеяром? Насколько это все упрощает!»
Ачер был тронут проявлением столь бурной радости с ее стороны, и его доверие к ней возросло вместе с чувством самоудовлетворения. Он убедился, что графиня раскрыла карты перед Бьюфортом, упомянув о деле лишь для того, чтобы поскорее спровадить его. Бьюфорт и в самом деле ретировался, и Ачер с удовлетворением почувствовал, что на сей раз победа осталась за ним.
«Что ж, давайте начнем разговор», — молвил он.
Но графиня все еще молчаливо сидела на софе, подложив под голову руку. Ее лицо, казавшееся таким бледным и напряженным, резко выделялось в полумраке на фоне темно-красного бархатного халата. Она вдруг показалась Ачеру такой слабой и беззащитной, что ему даже стало жаль ее.
«Сейчас мне придется выслушать всю эту пренеприятную историю от нее самой,» — подумал он и поймал себя на том, что подобно своей матери и ее окружению, которых не раз критиковал за это, боится посмотреть правде в глаза. Ведь ему никогда не приходилось заниматься такими необычными делами! Он не был уверен, стоит ли называть вещи своими именами, и никак не мог отделаться от ощущения, что действие развивается на сцене или в романе. Он не был внутренне готов к тому, что ему предстояло услышать, и чувствовал себя, как школьник перед экзаменом.
Неожиданно мадам Оленская нарушила молчание.
«Я хочу быть свободной! Хочу зачеркнуть свое прошлое раз и навсегда!» — воскликнула она.
«Понимаю».
Ее щеки порозовели.
«В таком случае вы мне поможете?»
«Прежде всего, — он колебался, — я должен знать все или… почти все».
Она взглянула на него с удивлением.
«Вам известно о моем муже и о том, как я с ним жила?»
Ачер кивнул.
«А разве этого не достаточно? Разве нужно знать что-то еще? Или в вашей стране к таким вещам относятся терпимо? Я принадлежу к протестантской церкви, а она разрешает разводы в подобных случаях».