Век сурка
Шрифт:
Таким образом, Москва для тебя — это несколько открытых точек на карте, окутанной туманом войны, и о истинных размерах города ты можешь только судить по тому времени, которое проводишь под землей, перемещаясь от одной точки к другой. Но это тоже очень субъективное ощущение.
Вот и мне иногда кажется, что размеры Системы — это один глобальный обман. Что на самом деле все локации, в которых я побывал, можно разместить на одной планете, а то, что звезды над головой каждый раз разные, так это все на большом голографическом проектора нарисовано, который на небесную твердь свое изображение транслирует.
Ну иногда просто сложно это по-другому воспринимать. Вот только что я шел по улице Мультиполиса, одного из самых высокотехнологичных городов Системы, чистенького, аккуратного, с движущимися тротуарами, летающими машинами, неподкупной (потому что очень высокооплачиваемой) полицией, камерами наблюдения и штрафами на каждом углу, и никому нет до тебя никакого дела, а вот я уже иду по улице какого-то средневекового города, и тут разбитая мостовая, лужи, грязь, пахнет навозом, дома невысокие, люди какие-то недружелюбные и смотрят на тебя как-то косо… Словом, ощущения коренного москвича, выбравшегося на выходные в провинцию…
Контора Дойла находилась не в самом престижном городском районе, что, в общем-то, не противоречило всей той информации, что у меня уже имелась. Конечно, это были еще не трущобы, но до трущоб району оставался всего один шаг. Кучи мусора, разбитые в некоторых окнах стекла, граффити на стенах и сидящий на противоположной стороне улицы нищий уже присутствовали, осталось только остовы каких-нибудь сгоревших повозок добавить и парочку рэперов с карманными арбалетами завезти.
Дверь в контору Дойла не была самой прочной дверью на свете. Она легко открылась после одного толчка ногой, и мне даже не пришлось использовать свое особое умение.
Я вошел.
Бедненько, и даже не особо чисто. Стол, пара стульев, картотека, шкаф, на стене висит древний меч, видимо, память о военном прошлом. В углу комнаты обнаружилась еще одна дверь, она даже не была заперта. В смежном помещении стояла кровать с несвежими простынями, еще один стол, на этот раз, видимо, обеденный, с заплесневелыми остатками еды, торгуемой на вынос, проход в небольшую уборную…
Похоже, он тут не только работал, но и жил.
Если принять на веру постулат, что масштаб человека определяется масштабом его врагов, то в последнее время я сильно измельчал. Раньше на меня охотились великие князья, главы эльфийских кланов, некоронованные короли преступного мира, сумасшедшие потомки демиургов Системы и искусственные интеллекты размером с планету, а теперь… вот это.
Или Такеши прав, и Дойл на самом деле не Дойл, а прикрытие для чего-то большего.
А может быть, это я просто себе льщу. Может быть, это вот такой теперь у меня уровень.
Я заглянул в шкафы, и не нашел в них ничего, кроме сменной одежды, которая явно нуждалась в стирке. В картотеке тоже ничего интересного не обнаружилось, в ящиках стола валялся какой-то хлам, и тогда я, преодолев природную брезгливость, принялся рыться в его мусорном ведре.
Раскопки принесли свои плоды. Я нашел смятый клочок бумаги, который оказался картой, одна из локаций на которой была помечена крестом.
Возможно, это улика, подумал я. Если бы я был героем какого-нибудь второсортного детектива, это точно была бы улика. Помню, как-то в детстве я читал книгу, в которой сыщик вломился в квартиру подозреваемого и нашел у него прямо на столе список жертв, и перечислены они были в том порядке, в котором должны были умереть, и имена уже исполненных были подозреваемым перечеркнуты. Таким образом, сыщик понял, кто будет следующей жертвой и взял убийцу тепленьким, прямо на месте предполагаемого преступления, и тот, разумеется, сразу же сознался, разразившись горячей речью о том, как он всех ненавидит оптом и за что он ненавидит каждого конкретно, и герою даже доказывать ничего не пришлось.
Интересно, хотя бы одному следователю в реальной жизни когда-нибудь так повезло?
Глава 8
Я вывел перед глазами карту местности и принялся вращать ее в разных направлениях, пытаясь определить, к чему подходить выловленный в мусорном ведре фрагмент, но то ли так и не угадал с масштабом, то ли там не городские окрестности были изображены, то ли картограф придерживался другой школы рисования, потому что так у меня ни черта и не получилось.
Поскольку ловить в офисе Дойла было уже нечего, я вышел наружу, прикрыв за собой дверь, перешел дорогу и остановился рядом с нищим, сунув руку в карман.
— Давно здесь сидишь?
— С утра.
Я протянул ему золотую монету.
— А как часто ты здесь сидишь?
— Почитай, что каждый день, — он попробовал монету на зуб и спрятал ее в глубины своей многослойной одежды. — Спасибо, благородный господин.
— Не такой уж и благородный, — сказал я. — Ты знаешь сыщика из конторы напротив?
— В лицо знаю, — сказал бродяга. — А так — нет.
— И когда ты видел его лицо в последний раз?
— Так сегодня утром и видел, — сказал нищий. — Заходил ненадолго, потом ушел.
— Он бы один?
— Не-а, не один. С ним был еще какой-то тощий тип. Из таких, знаешь, которые выглядят, будто их соломинкой переломить можно.
— Они были вместе?
— Ну да.
— И ушли тоже вместе?
— Точно так.
— И куда они пошли?
Тут он заткнулся и многозначительно посмотрел на меня.
— Не наглей, — посоветовал я.
Он неохотно махнул рукой вдоль улицы.
— И что там? — спросил я.
— Городские ворота.
Я показал ему фрагмент карты.
— Знаешь, где это место?
— Где-то за пределами города.
— А если точнее?
Он пожал плечами.
— Я не выходил из города, почитай, что лет двадцать.
— Тоже выбор, — сказал я.
— Тоже будешь меня осуждать?
— Нет, — сказал я. — Это вообще не мое.
Я рассудил, что если город был настолько развит, что здесь нашлось место для частного детектива, и он как-то умудрялся сводить концы с концами, пусть и еле-еле, то и картограф тут тоже должен быть, и эта моя ставка сыграла. Лавка с вывеской, на которой красовалась половинка неизвестного мне глобуса, обнаружилась ближе к центральной части города, и она даже была открыта.