Век сурка
Шрифт:
— И то же самое со следующим, — сказал Дойл.
— С этими двумя есть еще одна проблема, — сказал Кристоф. — Их локация закрыта для внешнего мира.
— Она периодически открывается, — сказал Дойл.
— И обычно на это требуется около двадцати лет, — сказал Кристоф. — Учитывая, что схлопывание Земли произошло буквально на днях…
— У меня есть некоторые основания полагать, что на этот раз столько времени не потребуется.
— Хорошо, — сказал Кристоф. — По последнему пункту у меня вопросов нет. Последовательность?
— Произвольная, —
Кристоф перевернул листок. На обратной стороне было написано всего одно имя. Даже не имя, а прозвище, и прозвище это слышали все, кто хотя бы немного интересовался системной историей.
В следующий миг правая рука Кристофа превратилась в копье, которое пробило грудь Дойла, а левая рука Кристофа превратилась в меч, который снес голову Дойла с плеч Дойла.
Тело сыщика рассыпалось в прах, и ему снова пришлось заходить в переулок, перешагивая через трупы.
На этот раз он не стал подходить вплотную, остановившись на относительно безопасном расстоянии от Кристофа. Относительно, потому что безопасного расстояния в этом случае в принципе не существовало.
— Достаточно было просто сказать “нет”, - заметил Дойл.
— Нет, — сказал Кристоф. — Я не принимаю контрактов на Первого Игрока.
— Почему?
— А я должен объяснять и мотивировать? — спросил Кристоф. — С какого момента в этом бизнесе простого “нет” стало недостаточно?
— Мне просто любопытно.
— Я не обязан удовлетворять твое любопытство, — сказал Кристоф.
— Верно, — сказал Дойл. — Но ты можешь ответить на этот вопрос хотя бы самому себе? Можешь даже не вслух. Просто попробуй найти рациональную причину, по которой ты не можешь этого сделать.
Кристоф задумался.
Дойл зажег сигарету и терпеливо курил, стряхивая пепел в лужу натекшей из обезглавленного тела крови. Снова начал накрапывать дождь.
Докурив сигарету до фильтра, Дойл щелчком отправил ее в стену ближайшего здания.
— Не можешь, — сказал он. — В смысле, не можешь найти. Потому что никакой рациональной причины нет. Это просто блок в сознании, запрет, который ты не можешь обойти.
— Похоже, что так оно и есть, — признался Кристоф. — Я не могу найти рационального объяснения этому отказу. Когда я пытаюсь думать об этом, у меня появляется стойкое ощущение, что я этого просто не хочу. Но никаких причин для этого “не хочу” у меня нет. И это странно, потому что обычно мысли о чужой смерти не вызывают у меня отторжения.
— А как ты можешь объяснить свою первую реакцию? — поинтересовался Дойл. — Ту, в результате которой я временно лишился головы?
— Это было рефлекторно, — сказал Кристоф.
— И откуда у тебя такие рефлексы?
Кристоф промолчал.
— Ты не знаешь, — констатировал Дойл. — Хочешь узнать?
— Вряд ли это знание сделает меня счастливее, — заметил Кристоф.
— Но оно сделает тебя свободным человеком, — сказал Дойл.
Кристоф покачал головой и достал из кармана морковку.
— Не против, если я…?
— Если
— Этот порыв уже прошел, — заверил его Кристоф. — Но знать о запрете и уметь его обойти — это совершенно не одно и то же.
— Я помогу тебе его обойти, — сказал Дойл. — Иначе этого имени не было бы в списке. Обсудим вопрос цены?
— Нет, — сказал Кристоф. — Если у тебя получится снять блок, этого я убью бесплатно.
Интермедия 4. Магистр
Эта звездная система насчитывала восемнадцать планет. Одиннадцать из них были пригодными для жизни, остальные, за исключением газового гиганта, считались условно пригодными, и к этому моменту все они были в той или иной степени колонизированы, и даже на орбите газового гиганта что-то там копошилось, исследовало, строилось, летало и добывало. Называлось все это великолепие Великой Человеческой Империей, которая входила в топ-2 самых больших и устойчивых государств Системы. А если выкинуть из этого топа Темную Империю Хаотического Зла, которую возглавлял Кевин, то была самым большим и устойчивым.
Император, двадцать четвертый по счету, но первый своего имени, владыка восемнадцати планет, гарант безопасности, Щит Человечества и его же Меч Карающий, сидел в кресле, стилизованном под ложемент космического истребителя.
Если быть абсолютно точным, то не сидел, а развалился, и весьма небрежно. Он закинул ноги на стол, чью поверхность еще не успели отполировать после прошлой аудиенции, вполуха слушал докладчика и курил сигарету, стряхивая пепел в чашку с остывшим кофе.
— Тебе вообще интересно все, что я тут рассказываю? — раздраженно поинтересовался Магистр.
— По правде говоря, не очень, — вздохнул император. — Но я слушал тебя… довольно внимательно, и по этому поводу у меня уже есть один вопрос. Какого черта ты пришел с этим именно к нам?
— Потому что вы — ксенофобы, — сказал Магистр.
— Мы не ксенофобы, — возразил император. — Мы просто с подозрением относимся ко всем тем, кто не люди, но говорят на одном с нами языке.
— Здесь все говорят на одном языке, — сказал Магистр. — Это игровая условность.
— Я уже говорил тебе, что мне не особо нравится эта игра?
— Каждую нашу встречу, — сказал Магистр.
— Это всего лишь вторая.
— А до тебя мне это говорил твой предшественник, — сказал Магистр. — Вам всем не нравится эта игра, что не мешает вам быть ее чемпионами.
— Мы ж не виноваты, что вот так оно получается, — сказал император.
— Да, вы просто любите устраивать резню из любви к искусству, — сказал Магистр. — На чем я остановился?
— Да ты уже закончил, в принципе, — император докурил сигарету, бросил окурок в чашку с кофе и принялся любоваться своими ногтями. — Давай кратенько подытожим, чтобы убедиться, что я тебя правильно понял. У нас появился внешний враг. В смысле, совсем внешний, не из Системы. И справиться с ним обычными системными средствами ты не можешь.