Век-волкодав
Шрифт:
— Так точно! — отчеканила Ольга Зотова, член РКП(б) с 1919-го. — Можете на меня рассчитывать, товарищ Куйбышев!
Теперь все было правильно. Секретарь ЦК — во главе стола, бывшая заведующая сектором на два стула ниже, как раз посередине вертикальной черты буквы «Т».
— Политбюро решило, что после смерти Вождя товарищ Каменев будет избран Председателем РКП(б). Мне придется возглавить Секретариат ЦК и, возможно, Совнарком. Такое совмещение продлится недолго, но пока его не избежать. Опасность переворота не устранена, зиновьевцы и троцкисты готовы расколоть партию. Мы будем действовать строго по закону и уставу РКП(б),
— Так точно! — повторила бывший замкомэск. — Понимаю!..
Куйбышев кивнул, поглядел серьезно:
— Вот и прекрасно! Мне понадобится свой аппарат, личная канцелярия. Без этого — никак, но есть большая опасность, что вырастит бюрократический монстр, который начнет жрать всех подряд, пока не проглотит меня самого, а потом и всю страну.
— Дракон в пещере! — выдохнула Ольга. — Тот, что золото стережет!
Секретарь ЦК поглядел прямо в глаза:
— Знаете сказку? Да, именно так! Поэтому мне нужен человек, который не позволит дракону вырасти. Руководитель моего личного аппарата — честный, преданный, трудолюбивый, смелый. Этого человека ждет поистине адова работа. Могу лишь обещать, что стану помогать ему во всем — и никогда не предам. Это должность для вас, товарищ Зотова! Вы согласны?
Ольга вскочила, попыталась что-то сказать, подавилась воздухом…
…Да! Да! Да! Да-а-а!..
Не успела… Встала перед глазами криво намалеванная надпись на деревянной табличке: «Вырыпаев В. И.» Рыжая земля на могиле, пьяные ухмылки копачей…
— Товарищ Куйбышев! То, что вы сказали — правильно. И работа эта — очень нужная…
Звонко звучал голос бывшей гимназистки, словно на экзамене, от которого жизнь зависит.
— Я буду делать все, что надо. Если понадобиться умереть — умру. Но не во мне дело. Закон все равно станут нарушать. Будут неправые аресты, и людей бить не перестанут, и даже убивать. Чтобы исправить такое, целая жизнь понадобится. Смогу я за невинных заступаться? Станете вы меня слушать? Не о милости просить буду, о справедливости только, о том, чтобы закон соблюдали. А без этого и вы, и я драконами обернемся — и даже не заметим!
Выговорила. Умолкла. Товарищ Куйбышев тоже встал, о зеленое сукно столешницы кулаком оперся. Поглядел сурово:
— «И оставил за собою право печаловаться за невинно гонимых и говорить царю о правде…» [52] Согласен, товарищ Зотова. Это право навсегда останется за вами!
Протянул ладонь-лопату, улыбнулся уголками губ:
— Да не станем драконами!..
Пожатие было крепким до боли. Ольга, облегченно вздохнув, улыбнулась в ответ. Но что-то не отпускало, острыми колючками цепляя сердце. В той же сказке говорилось, будто драконам верить нельзя, драконы всегда лгут!
52
Из Жития Святого Филиппа Колычева, Митрополита Московского.
Но причем здесь дракон? Это же Валериан Владимирович!..
5
— Может, все-таки проводим вас, товарищ полпред? — предложил Кречетов. — Хотя бы до Яркенда, где пограничники ждут. Места тут хитрые, непростые. Бандиты — еще ладно, но, говорят, здесь того…
На язык так и просились демоны-яки и прочие неприкаянные мертвецы, но вслух о подобном Иван Кузьмич говорить поостерегся.
— Места знакомые, — чуть подумав, рассудил Артоболевский. — Первый раз приехал сюда четверть века назад, еще совсем мальчишкой. Вот тогда и вправду было страшновато. А сейчас? Если вы намекаете на засилье фольклорных персонажей…
— Пу-гу! — самым невежливым образом перебил филин Гришка. Отверз желтые очи, клювом щелкнул.
— …Благодарствую, и вам того же, — профессор отвесил поклон развоевавшейся птице. — Глубокоуважаемый Иван Кузьмич! Нечисти я навидался, и смело могу сказать: люди гораздо опаснее. Что про Волкова доложили, спасибо, учту. К тому же вы уже прошли этот путь, значит, теперь моя очередь.
Сидевший тут же господин Чопхел Ринпоче что-то негромко проговорил. Артоболевский дослушав, кивнул:
— Наставник просит своего сотоварища по посольству не быть жадным и позволить мне тоже подставить лицо свежему ветру.
Оспорить этот довод красный командир не решился. Что мог, то и сказал. Люди неглупые, пусть решают сами.
А началось все с филина. Желтоглазый Гришка, удрав от опекуна-переводчика, каким-то образом очутился аккурат на плече товарища полномочного представителя. Александр Александрович, мирно беседовавший с господином Ринпоче, отнесся к этому философски, даже не моргнув. Попытка Ивана Кузьмича птицу заарестовать и отправить под караул была пресечена на корню, после чего и завязался разговор.
Дела на первый взгляд шли неплохо. Высокое начальство в лице Мехлиса-настоящего благополучно отбыло восвояси, а комдив Рокоссовский прислал депешу об успешном бое, обещая освободить путь на юг в течение ближайших трех дней. За темным Яркендом советское посольство ждал отряд, присланный из Пачанга, о чем сообщила очередная радиограмма, присланная с башни-гиперболоида. Но на душе старого партизана Кречетова было неспокойно. В демонов и неприкаянных мертвецов ему не позволяла верить партийная совесть, однако чутье, не раз выручавшее в эти бурные годы, даже не шептало, кричало криком. Демоны, конечно, не факт, а вот комполка Волков — личность вполне реальная. И бой у Врат Пачанга, в котором полегла треть отряда, Кречетову не приснился.
А еще Ивана Кузьмича мучила странная боль. Ныла раненая память, никак не желая успокаиваться. Он забыл… Нет, его заставили забыть! Что-то очень важное случилось тогда, среди желтой высохшей травы, когда он шел навстречу вражескому парламентеру.
Само собой, о таком говорить не стоило. Но и прочего хватило. Фамилия Блюмкина заставила поежиться даже невозмутимого монаха. Последовала неожиданно долгая речь, причем, вопреки всем обычаям, посланец Хим-Белдыра вещал громко и резко, чуть ли не по-комиссарски.
— Наставник Ринпоче считает, что сейчас здесь, в Азии, идет не одна война, а две, — пояснил Артоболевский. — То, что мы видим — это война людей, но она лишь отражение великой Небесной битвы. Кто-то снес преграды между обителью живых и царством Ямы-мертвеца. Миры смешались, рухнули восемь шестов, на которых покоилось Небо. Даже великая гора Кайлас готова расколоться на части. Хранители Лха, забыв о своем долге, начали свару, которая может погубить Вселенную. Он напоминает вам, Иван Кузьмич, о небесных огнях в небе Пачанга. Красный и синий…