Вексель Судьбы. Книга 1
Шрифт:
— Отлично, но то, что ты сейчас провозгласил, лейтенант — это и есть закон жизни при капитализме. Между собой мы все джентльмены, а дальше — трава не расти, наплевать!
— Не совсем. При капитализме продаётся и покупается абсолютно всё. Нет ни дружбы, ни любви. А я же утверждаю, что по крайней мере во взаимоотношениях между нами и близкими нам людьми должен продолжать действовать нравственный закон, иначе нам не удержаться. Ты же не против этого?
— Нисколько, — согласился Петрович. — Только для того, чтобы нравственный закон не зачах, нам не мешало бы отсюда поскорее выбраться. Но чтобы ехать за нашим скарбом в Рублёво, нужна карта.
— Я вчера заметил карты в витрине киоска. Значит — отправлюсь проведать своею знакомую!
Для вылазки на станцию Алексей надел уже не раз выручавшую их синюю куртку, взял с собой универсальное козловское удостоверение и немного денег. Выйдя на улицу и пройдя вдоль железнодорожной насыпи метров пятьдесят, он заметил слева небольшой, но высокий холм, с которого должен был хорошо просматриваться город. Надо сказать, что с утра понедельника погода стала улучшаться: облака поредели и поднялись вверх, периодически выглядывающее из-за них солнце начинало припекать, и в воздухе вновь распространялся будоражащий весенний дух. Весело разбежавшись, Алексей вскочил на верхушку земляного холма, откуда была видна вся окрестная территория, поделённая между многочисленными заводами и складами, а в отдалении, в туманной дымке, возвышались силуэты высотных зданий.
Как зачарованный, Алексей глядел на панораму столицы, и ещё совсем недавний холод, вынуждавший его в разговоре с Петровичем жёстко и решительно дистанцировать себя от окружающей новой реальности, быстро сменялся доброжелательным интересом. В конце концов, почему он должен иметь что-то против людей, так или иначе построивших этот нынешний мир, живущих всей полнотой его жизни, любящих, надеющихся, во что-то, возможно верящих и ждущих? Ведь мир, в котором строят такие красивейшие и замечательные дома, не может, должен быть непоправимо чудовищным! Стало быть, в нём удастся со временем отыскать и место для себя. Поэтому он не должен противиться тому, чтобы, без оглядки на прошлое, влиться в эту новую жизнь, стать её неразличимой, неотделимой частью…
— Любуетесь? Я тоже. Красивый, очень красивый город!
Алексей резко обернулся. С ним услужливо и отчасти подобострастно разговаривал худой невысокий человек с чернявым лицом и уставшими, но доброжелательными глазами.
— Да, любуюсь. А вы что хотели?
— Вы уж извините, — продолжил, склонив голову, незнакомец, — я тут со вчерашнего дня за вами слежу. Вы, наверное, от кого-то прячетесь?
— С чего ты это взял? — сурово ответил Алексей, сразу же перейдя на «ты».
— Да я же вижу! Я тоже прячусь. Нельзя мне возвращаться, убьют меня…
«Ну вот, — подумал Алексей, — и попался мне первый убогий и беспомощный. Придётся в соответствии с объявленным только что нравственным законом проявить к нему внимание и сочувствие!»
Разговорившись с незнакомцем, Алексей узнал, что тот — строительный рабочий родом из Таджикистана, бежавший от хозяина из-за какой-то нехорошей истории. Зовут его Фирик, но по отцу, которого он никогда не видел, он считает себя наполовину европейцем. Алексея со спутником он принял за беглых заключённых, скрывающихся в промышленной зоне от посторонних глаз, и теперь хочет попроситься в их компанию.
На вопрос Алексея о его дальнейших планах Фирик поведал, что возвращаться в Таджикистан не намерен и хотел бы уехать к своей невесте на западную Украину, в большое село под Дрогобычем. Алексей невольно поразился размаху человеческих связей, протянувшихся между бывшим польским
Алексей дал понять своему новому знакомому, что с деньгами, возможно, он сумеет ему помочь, и осторожно — чтобы не выдать незнание реальностей сегодняшнего дня — поинтересовался, каким образом документы можно бы было восстановить. К своему изумлению он услышал от Фирика, что восстановить паспорт по закону нельзя, поскольку для этого нужно идти в посольство Таджикистана, где в очереди его обнаружат соглядатаи хозяина, после чего — обязательно похитят и убьют.
Алексей поймал себя на мысли, что в иной ситуации поразился бы категоричности ответа «убьют» и, наверное, попросил бы рассказать о причинах подобной уверенности. Однако из опыта своего короткого знакомства с реалиями новой страны он вполне понимал, что здесь сегодня возможно и не такое.
— Что же ты намерен делать? — спросил Алексей Фирика.
— Пока буду прятаться. А вот если бы авторитетные люди смогли выйти на хозяина и забрать у него мой паспорт — я очень, очень много для этих людей сделаю! Сделаю всё, что они захотят!
Поскольку помощник был нужен, Алексей дал понять, что принимает предложение Фирика и для начала предложил ему сходить вместо него на станцию за картой, поскольку рана в бедре, несмотря на улучшение, продолжала болеть и причинять неудобства.
— А зачем покупать карту? — оживился Фирик. — Смотрите!
Он достал из кармана небольшой пенал, похожий на уже знакомый Алексею радиотелефон, но с более широким блестящим экраном. После нескольких быстрых манипуляций на экране появились карта города, участки и объекты которой можно было с лёгкостью приближать и отдалять. Не выказав внешне ни малейшего удивления, Алексей принял удивительное устройство в свои руки и, поработав с ним, вскоре обнаружил на его экране знакомую излучину Москвы-реки, плотину Рублёвского гидроузла и выходящую выше него к реке обнесённую забором Архангельскую рощу — ту самую, в которой в ноябре 1941 года старший сержант госбезопасности Здравый вместе с погибшим в тот же день командиром заложили тайник.
— Я потерял очки и плохо вижу, — решил схитрить Алексей, пока что не умеющий управляться с подобной техникой. — Можешь узнать, что на этом месте сейчас?
Фирик проделал несколько манипуляций, после чего сообщил, что в бывшей Архангельской роще сегодня расположены правительственный дачный спецкооператив, при этом часть земли была прирезана совсем недавно для наделения участками неких высокопоставленных особ. Территория закрыта для свободного посещения и надёжно охраняется.
— Тогда пошли, — сказал Алексей. — Поговорим с авторитетным человеком.